Тощие коленки

Чживон видит коленки. Тощие и нелепые коленки. Бледные, гладкие коленки, от которых невозможно оторвать взгляд. Чживона уже тошнит от этого слова. Коленки. Оно острое, глупое, ерундовое какое-то. Как и Ким Чунмён, который весь – тощий и по-дурацки трогательный. Сидит на ступеньках рядом с Чанёлем, улыбается чему-то своему, теребит одной рукой край широких шорт, а второй – обхватывает коленку. И это тоже выводит Чживона из душевного равновесия: у Чунмёна и ладонь идиотская, слишком маленькая даже для такого тощего колена. Чживон отчетливо понимает собственную нелепость. Он откашливается и на автомате хлопает по плечу Ханбина, который заканчивает свой парт. Чживон выходит вперед и читает. Резко, с хрипотцой и мерным дребезжанием в груди. В лицо Сехуну летят злые слова. Ничего личного. У Чживона к Сехуну действительно – ничего личного. Другое дело – Чанёль. Его Чживон хочет размазать словом за невыносимое нахальство, небрежную беспечность и деланную ухмылку. За то, что Ким Чунмён с тощими коленками всегда сидит на стороне Чанёля. Сидит рядом с Чанёлем. Топает в такт читаемому Чанёлем рэпу. Улыбается Чанёлю. И не улыбается – Ким Чживону. Даже не смотрит на него. Чживон, вопреки возможному и невозможному, чувствует отсутствие взгляда. Как будто у него внутри пустота, которую нечем заполнить. Он читает громче. Подходит к Сехуну почти вплотную, тыкает пальцем в грудь. Не больно, но ощутимо. Так, чтобы увидеть растерянность в чужих глазах. Сехун немногим выше, но будь он хоть двухметровым придуроком, Чживон все равно смотрел бы на него сверху вниз. На Чунмёна, который едва дотягивает ему до носа, Чживон всегда смотрит снизу вверх. Смотрит издали. С другой половины маленькой асфальтовой площадки, на которой каждый август разгораются нешуточные по накалу страстей батлы. Чживону нужно это. Нужен живой голос, четкий ритм и дрожь в пальцах. Нужен соперник, достойный и злой. Отчаянный, как и сам Чживон. Стоять друг напротив друга и читать так, чтобы до дна, до стекающего по вискам пота и трескающейся кожи губ. Нужно. Чживон давно ждал такого соперника. В позапрошлом году, в прошлом, многим раньше – он помнит и знает всех случайных, знает их манеры читать и слабые стороны. Видит их изъяны и то, как они ненавидят его. То ли за талант, то ли за дерзость. Чживон считает, что за все и сразу. И Чживон действительно не находит достойного, пока рядом с Чанёлем не появляется Ким Чунмён. То ли друг, то ли кто-то из знакомых его знакомых, то ли случайный прохожий, который однажды остановился послушать и остался. Чживон не знает и не хочет знать, потому что правда может оказаться банальнее и больнее. Чживон впервые видит перед собой соперника, к которому у него – личное. У Чживона к Чанёлю – чужие тощие коленки. * Бобби. Чанёль выплевывает это слово. Тянет насмешливо: - Дерзкий рэпер. И «дерзкий» у Чанёля звучит как «дерс-с-с-кий». А потом обычно идут «бес-с-с-дарность» и «ненавис-с-с-ть». Чанёль вовсе не ненавидит Бобби по-настоящему. Он просто подогревает в себе азартную ярость игры. Игры словами, которые иногда ранят хуже ножа. У Чанёля много слов для Бобби. Свистящих тонким лезвием (лес-с-с-вием). - Только посмотрите, - Чанёль кривит губы в улыбке. Откидывает челку со лба так, как за секунду до этого откинул влажные пряди с лица Бобби, читающий напротив Бэкхёна. У Чанёля получается смешно. Преувеличенно дерзко и самоуверенно. По хип-хопу. Сехун не может сдержать смех. Хихикает в кулак, и его острые плечи мелко трясутся. Сехун говорит: - Бобби. У Сехуна для Бобби много шипящих звуков и тележка восхищения. Сехун говорит: «ш-ш-ш-волочь». И смотрит, не отрываясь. Следит за движением губ, ловит каждое слово. Он прощает Бобби все – легкость слога, нарушения личного пространства во время батла и собственное поражение. Сехун подается вперед, щурится и жарко шепчет Чунмёну на ухо так, чтобы Чанёль не услышал: - Хочу быть таким ш-ш-ше, как Бобби. Чунмён слышит это «Бобби» по десять раз на дню в последние недели. Чунмён слышит «Бобби», а думает: «Ким Чживон». Обхватывает коленки влажными ладонями и боится посмотреть. Чунмёна тревожит Чживон. Тревожит его хрипловатый голос, язвительность интонаций и быстрота читки. У Чунмёна дрожь по всему телу, и кажется, будто это слова Чживона перекатываются под кожей. Немного противно, но чертовски притягательно. Весь Чживон – притягательный, неизбежно обращающий на себя внимание. Его нельзя игнорировать, но и хотеть быть к нему ближе – нельзя. А Чунмён хочет. До нелепого хочет посмотреть и увидеть. Посмотреть на Бобби, а увидеть Чживона. * - Дыру в нем просверлишь взглядом, - Ханбин подкрадывается сзади. Чживон дергает плечом и хмыкает. Касается тонкой цепочки на шее и с силой трет ее между пальцев. - Будь мужиком, а, - кисло говорит Ханбин и отходит. Чживон продолжает смотреть, и у него снова перед глазами тощие коленки и их обладатель с кукольным лицом, в джинсовых шортах и объемной толстовке невероятно жизнерадостного желтого цвета. Чувствовать себя на фоне Чунмёна мужиком - проще простого. Чживон такой мужик, что с ним рядом огромный Чанёль – принцесса Барби. И это факт. Но вот только Чживон совсем не ощущает в себе мужества подойти к Чунмёну и сказать что-нибудь. Хотя бы «привет». И это Чживон, для которого слова – музыка! У Чживона этих слов море, и каждое громкое и честное, злое или смешное, дерзкое или нежное. Он повелитель слов, игрок и просто крутой парень. Он может читать, пока легкие не лопнут от напряжения. У него в груди все клокочет от звуков, рвущихся наружу. Чживон смотрит на Чунмёна, и «привет» встает поперек горла. * Сехун пихает Чунмёна локтем в бок. - Он снова на тебя смотрит. Уточнение давно не требуется, но Сехун все равно добавляет: - Бобби. Наверное, Сехуну нравится это имя. Два выстрела. Раскат далекого грома. Но Чунмёну больше нравится Чживон: короткая улыбка и трогательный поцелуй. И чем больше он об этом думает, тем сильнее краснеет, и последние силы покидают, не давая поднять голову. - Пусть смотрит, - бормочет Чунмён и зарывается носом в воротник толстовки. Он бездумно чешет коленку, а Чживон десятью метрами дальше готов взвыть и вцепиться себе в волосы. Чунмён этого, конечно, не видит. Улыбается неловким шуткам Сехуна и наблюдает украдкой за Чанёлем. Чанёль шепчет свой текст, повторяя его снова и снова. Он готовится выиграть у Бобби и очень надеется на поддержку Сехуна и Чунмёна. - Вы ведь со мной? – внезапно спрашивает Чанёль, поднимая голову. Сехун и Чунмён кивают синхронно, но каждый из них чувствует себя предателем, потому что Сехун давно восхищается только Бобби, а Чунмён немного помешался на Чживоне. Они, конечно, никогда не скажут об этом Чанёлю и будут горячо поддерживать его выступление. Сехун будет ласково тянуть «ш-ш-ш-волочь», а Чунмён – смотреть только на Пака, сжимая кулаки. Чживон не тешит себя надеждой, что Чунмён может предпочесть его Чанёлю. В конце концов, Чживон видит, потому что смотрит. И ему немного больно и опять же – нелепо. Тощие коленки не идут из головы, и Чживон думает, что с таким наваждением нельзя читать. Он с ума сойдет, задохнется невысказанным. Поэтому он трет виски, распрямляет плечи и стряхивает с себя насмешки Ханбина. Быть мужиком. - Оке-е-ей, - тянет Чживон себе под нос. – Окей. Ханбин чувствует перемену в друге и мысленно растягивает огромный транспарант: «Удачи, парень!». Если бы Чживон мог прочесть мысли Ханбина, то обязательно споткнулся бы и позорно сбежал обратно, испугавшись отчетливости безумства, которое собирается совершить, но. Чживон отсчитывает про себя шаги. Глубоко дышит. Прикусывает губу и откидывает волосы со лба – привычный жест, который позволяет чувствовать себя увереннее. Ноль. Чживон останавливается напротив Чунмёна и говорит: - Привет. И благодарит небеса за то, что голос его не подводит. Чунмён распахивает глаза и округляет рот. Сехун непроизвольно повторяет его выражение лица (Чанёль, к своему стыду, тоже). Чунмён смотрит. Впервые смотрит на Чживона так открыто, так близко. Теперь выражение «дух захватывает» навсегда приобретает для Чунмёна особое значение. Он не может ни вдохнуть, ни выдохнуть, и хочет положить ладонь на сердце. Стучи, глупое. - Привет, - повторяет Чживон, начиная чувствовать себя глупо. Он не знает, куда деть руки, куда деть глаза, куда деть всего себя. Чживон неловко переступает на месте и садится ступенькой ниже. Чунмён отмирает и улыбается уголками губ. Немного нервно, но очень искренне. - Привет. Чживон думает, что если голос Чунмёна – не лучшая в мире музыка, то он просто выше этого. Пугаясь таким смелым мыслям, Чживон трясет головой и обозначает про себя: обязательно спросить у гугла, все ли влюбленные такие дураки. Он улыбается в ответ и кладет ладонь на коленку Чунмёна. И как только делает это, понимает, что да. Этого ему и не хватало. Всю жизнь не хватало. Тощая коленка Чунмёна идеально ложится в широкую ладонь Чживона, и это - потрясающе и правильно. - Я сегодня батлю с Чанёлем, - говорит Чживон. Говорит так, как будто это не известно каждому из собравшихся на площадке. Но Чунмён не слышит. У него открылось зрение, но отказал слух. Чунмён может только кивать и улыбаться. И чувствовать теплую руку на колене. - Ты можешь болеть за него, - разрешает между делом Чживон, - но смотри на меня. Пожалуйста. С этими словами он коротко целует Чунмёна в правую коленку, слегка сжимает ладонью левую, быстро встает и уходит. Да, все, - говорит гугл. – Абсолютно все. Сехун издает смешок и тихое «о». Чанёль хватается за безотказное «дер-с-с-ский». Чунмён натягивает капюшон и хочет умереть: то ли от смущения, то ли от счастья. - Ну, - Чанёль откашливается. – Болеть ты ведь будешь все равно за меня? - Конечно, - уверяет его Чунмён. Он и правда болеет за Чанёля, но смотрит – на Чживона. Чживон чувствует взгляд Чунмёна, удивительную наполненность и чуть-чуть разочарование: у него к Чанёлю снова – ничего личного. Злой азарт тает и испаряется окончательно. Победа в батле остается за Чанёлем, тощие коленки – за Чживоном. Всё честно. (И Чунмён потом так и не сумел убедить Чживона, что, вообще-то, играли они в разные игры: Чанёль никогда не был больше, чем просто друг. Чживон только смеялся и целовал. Коленки и под. Влажно и с чувством. Чунмён сдавался, терял слова и просто смотрел из-под ресниц. Зато Чживон – говорил за двоих, щекоча кожу тихим «люблю»).