Виски со льдом

Следующие дни слились в единый цветной калейдоскоп. Рейнис больше ничего подобного себе не позволял, и я почти пришел к выводу, что мне все привиделось спьяну или же я все не так понял – возможно, он тоже мало что соображал в тот момент. Он вел себя как ни в чем не бывало: улыбался, шутил, иногда дружески хлопал по плечу, но никакого подтекста или скрытого смысла в словах и действиях я не находил. Да и кто мне сказал, что Рейнис по мальчикам?! Так я пытался убедить себя почти до самого Нового года, стараясь не встречаться глазами с моим гостеприимным хозяином, не оставаться с ним наедине и вообще держаться от него на как можно более дальнем расстоянии, потому что когда он оказывался рядом, меня кидало то в жар, то в холод. Оставалось радоваться, что в силу природной смуглости кожи я не так легко краснел и хотя бы этим не выдавал себя. Рейнис вел себя доброжелательно и ровно, не давая заподозрить себя хоть в каком-то интересе к моей персоне. Чтобы не выглядеть совсем уж юной трепетной девой, я старался как можно больше времени общаться с его сестрой. С ней было легко и ненапряжно, девушка оказалась настоящим массовиком-затейником, с неистощимым энтузиазмом изобретая все новые и новые развлечения, и за эту неделю я успел полюбить не только Ригу, но и проникнуться духом страны. - Ми-иша, - чуть растягивая слова, говорила она, - ты не должен думать, что латыши плохие, только потому, что тебе встретились такие! Они как будто старались загладить передо мной мифическую вину, знакомя со своими друзьями, и я видел, что негатива в отношении меня нет. От этого становилось теплее на душе, и я как будто оттаивал изнутри, только немножко больно было от того, что скоро все закончится, и придется возвращаться в свою пустую квартиру – почему-то я не сомневался, что Инита там больше не появится. Единственное, что меня напрягало – это предстоящая встреча Нового года. Еще ни разу в жизни мне не приходилось встречать наступление следующего года вне дома, вне семьи. С детства мне вбивали в голову, что это семейный праздник и шляться неизвестно где по ночам не стоит. В данном случае меня коробило, конечно, совершенно не это, а необходимость всю ночь находиться в толпе мало того, что совершенно незнакомых людей, так еще и представителей иной культуры. Да, я признавался себе совершенно честно, что праздную труса. Утешало только одно – Санта обещала не отходить от меня ни на шаг. - Ми-иша, пойми, все будет хорошо, - увещевала она меня, когда я попытался убедить ее оставить меня одного дома. – Мы обязательно бы остались все дома, но брат работает, и отменить это нельзя. Клуб принадлежит его хорошим друзьям, и подвести их таким образом не можно. Я улыбнулся – это ее «не можно» было до невозможности милым, уютным и каким-то домашним. И пусть с точки зрения правил русского языка это было совершенно неправильно, но говорить ей об этом я не собирался. - Хорошо, хорошо, - согласился я, - ты была очень убедительна, но помни: ты обещала не оставлять меня одного. - Конечно! – обрадовалась она и от избытка чувств поцеловала меня в щеку. - Я не помешал? – ехидно поинтересовался знакомый голос. От странной интонации я покрылся мурашками и резко обернулся: Рейнис стоял, прислонившись плечом к косяку, и внимательно смотрел на нас, правда, улыбаясь при этом. Но глаза… Черт побери, я не мог понять их выражение. Неужели ему настолько неприятно искреннее выражение чувств? Мы же ничего предосудительно не делали. - Фу-у, Рейнис, зачем подкрадываешься и пугаешь! – воскликнула Санта. - Прости, в следующий раз буду топать как слон, чтобы вы заранее слышали! - Глупости говоришь, - отрезала девушка. – Кстати, у нас еще одна проблема, о которой мы забыли. - Боже, - закатил глаза Рейнис, - что ты еще придумала? Имей в виду, завтра никуда не поеду. - Мише не в чем идти, - похоронным тоном сообщила Санта. – Надо что-то срочно придумать! - Да, это проблема, - согласился музыкант и потер рукой подбородок. – Я думаю, что ему вполне что-нибудь подойдет из моей одежды. Пошли смотреть, - распорядился он и направился на второй этаж. Мою слабую попытку отказаться брат с сестрой отмели с ходу, намекнув, что выглядеть на таком мероприятии чучелом не позволят. В гардеробной Рейнис на несколько мгновений застыл в задумчивости, потом резко распахнул дверцу шкафа. - Приступим, - несколько зловеще произнес он. Два часа спустя я уже глубоко сожалел о том, что позволил втянуть себя в эту авантюру. Хотелось одного – забиться куда-нибудь в подвал, спрятаться в надежном месте, чтобы никто не нашел, и заснуть, проснувшись только тогда, когда уже наступит время отъезда в аэропорт. Одежда Рейниса подходила мне почти идеально, разве что брюки и рукава были несколько длинноваты, но Санта уверила, что это не проблема. Хуже всего было то, что мы очень сильно отличались внешне, и многое мне банально не шло, часть вещей я бы не согласился надеть даже под угрозой пистолета – уж очень яркими и вызывающими они были. Черный, который я так любил, Рейнис и Санта забраковали в один голос: видите ли, мне не идет совершенно! В результате сошлись на темных сине-серых джинсах, немного потертых и сидевших, по уверениям моих мучителей, идеально, и белой приталенной рубашке, внутренняя сторона манжет и воротника которой была в мелкую фиолетовую клетку, и фальшивый карман был отделан узкой полоской того же клетчатого материала. - Смотри, как хорошо, - говорила Санта, отворачивая манжеты и расстегивая кнопку у горла. - Согласен, - произнес Рейнис, внимательно оглядывая меня со всех сторон, отчего я чувствовал себя не в своей тарелке, - только вот еще, - и он приподнял воротник, опустив острые кончики. - Идеально! – захлопала в ладоши Санта, а я, посмотрев на себя в зеркало, запаниковал: рубашка сидела слишком плотно, и я почувствовал себя голым. Джинсы тоже не добавляли спокойствия, по всей видимости, Рейнис предпочитал довольно обтягивающую одежду, в отличие от меня. - Нет, - не согласился с ней брат и выудил из недр шкафа черный ремень с массивной и вычурной пряжкой и какую-то хрень на тонком шнурке, предположительно на шею. «Господи, ну чем я провинился?», - думал я вечером следующего дня, сидя в машине Рейниса, которая неслась в направлении места моей будущей пытки. Ассоциации с Золушкой и балом отогнать не удавалось. Только вот вез меня во дворец сам принц, который был непривычно молчалив и сосредоточен. - Не обращай внимания, он перед выступлением всегда такой, - шепнула мне тихонько Санта, успокаивающе погладив по руке, помогло, правда, мне это слабо. Все равно внутри я дрожал как заячий хвост и надеялся если уж не на конец света, то хотя бы на отключение электричества. Мне не повезло – заведение сияло огнями, и внутри была масса празднично одетого народа. Рейнис тихо испарился, наказав сестре не обделять меня вниманием, и мы с ней оказались втянуты в шумный водоворот пестрой толпы. Все время подходили какие-то люди, меня с ними знакомили, я отвечал дежурными фразами, так же дежурно улыбался и мечтал, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Это продолжалось ровно до того момента, как на сцене появилась группа. Несколько приветственных фраз, Санта взялась было переводить, но я просто отмахнулся – и так было понятно, о чем речь. А потом Рейнис запел… Черт побери! Меня, человека далекого от музыки, пробрало до дрожи. Я не знал таких слов и определений, которые могли бы выразить хотя бы десятую часть тех эмоций и чувств, что он будил во мне. - Это потрясающе, - хрипло пробормотал я, с трудом оторвав взгляд от сцены и переводя на Санту. - Да, - без улыбки согласилась она. – Он безумно талантлив. Пойдем за столик, ты вряд ли захочешь сейчас танцевать. Я совсем потерялся во времени и пространстве, не видел и не слышал ничего, кроме того, что происходило на сцене, где Рейнис, выкладываясь по полной, заводил зал, доводя до экстаза особенно впечатлительных личностей. - Пойдем, - потянула меня за руку Санта, - скоро полночь, надо Рейниса поздравить. Перед тем, как скрыться за дверью в служебное помещение, я оглянулся – на сцене уже никого не было, вернее, был совершенно посторонний чувак, который настраивал микрофон под себя. - Хозяин клуба, - пояснила Санта, - будет поздравлять. Я кивнул и последовал за ней в хитросплетенья коридоров. - Ми-ша, - девушка остановилась в освещенном тусклым светом ответвлении. – Мне нужно у тебя спросить. Только обещай, что ответишь правду, ладно? Я, заинтригованный, кивнул. - Тебе нравится мой брат? – огорошила она меня вопросом. - Да, - честно ответил я, - и ты тоже очень нравишься, - совершенно искренне добавил я. - Ми-ша, - нетерпеливо перебила она. – Кто тебе нравится: я или брат?! Если бы не выпитое перед этим шампанское, если бы не вопрос, заданный с такой категоричностью и прямо в лоб, я бы не растерялся и не ляпнул от неожиданности: - Брат, - и только поняв, что именно я сказал и кому, прикусил язык и оглянулся в поисках убежища. - Слава Богу, - выдохнула девушка и неожиданно шмыгнула носом, - ты мне тоже нравишься, но как брат! А вы, мужчины, такие, - она задумалась, кусая накрашенные перламутровой помадой губы, - овцы! - Бараны, - поправил я, - мы бараны, - и почувствовал, что в носу защипало. - Ты ему тоже нравишься, - сообщила Санта и потащила меня дальше. Рейнис нашелся в гримёрке, причем в полном одиночестве. Он стоял спиной к двери и собирался сменить мокрую насквозь белую футболку на нечто подобное же, лежащее перед ним на стуле. - Es jautāju, tu viņam patīk!* – голос девушки прозвучал излишне громко. - Санта, - почти простонал Рейнис. - Ты ба-ар-ан! – она подняла указательный палец вверх и вышла, хлопнув дверью. - Она очень… - он стоял с голым торсом, прижимая кусок светлой ткани к груди и мучительно – я видел по глазам – подбирал слова. - Да, очень, - согласился я, пребывая в каком-то странном состоянии нереальности происходящего. Из коридора послышался многоголосый шум. - О, черт! – воскликнул Рейнис, с лихорадочной поспешностью напяливая футболку через голову, - мы обязательно поговорим, позже. Я сидел с бокалом шампанского, пребывая в какой-то совершеннейшей эйфории, едва сознавая, где нахожусь, и рассеянно обводил глазами собравшихся. Да, мне представили всех, но господи боже мой, я был не в том состоянии, чтобы различать череду незнакомых лиц, которые норовили пообщаться со мной. Я отвечал и отвечал на бездну вопросов, которые сыпались со всех сторон, мечтая, чтобы они прекратились; наконец, пробило полночь и все радостно загомонили, открывая шампанское и наполняя бокалы. Рейнис произнёс прочувствованный тост, желая всем исполнения желаний и что-то насчет того, чтобы поймать удачу за хвост, и посмотрел на меня долгим и обещающим взглядом. Я внезапно успокоился. Как будто тот кран, из которого на меня лилось волнение и неуверенность в себе, внезапно перекрыли, и оно схлынуло, оставляя в сухом остатке умиротворение и чистую радость предвкушения. Остаток ночи потонул в каком-то тумане: глаза и уши отказывались замечать кого-то, кроме человека, стоящего на сцене, и было полное понимание того, что сейчас он поет только для меня. Мы сбежали с этого мероприятия около пяти утра. Вернее, меня коварно умыкнули при содействии все той же Санты, которая и помогла все организовать, причем ее все это явно веселило, в отличие от нас – ускользнуть от поклонников, оказывается, не так просто. Рейнис гнал машину по загородному шоссе с рекордной скоростью, кусая и облизывая губы и напряженно всматриваясь в дорогу. А я теперь мог не сдерживаться и потому не отводил глаз от его профиля, от легких завитков отросших волос на висках, от шеи, которая виднелась над воротом куртки… - Ми-ша, не надо так смотреть, - вымученно сказал он, - не надо. Я и так едва держусь. Оставшуюся часть пути я молча пялился в темное окно, разглядывая его силуэт в отражении. Он бросил машину посреди двора и за руку потащил меня в дом, резко остановившись, едва за нами захлопнулась дверь. - Значит, нравлюсь? – прижал он меня к двери, пристально вглядываясь в лицо. Что сказать в ответ на такой вопрос, я не знал: слишком уж далека была гамма испытываемых мной чувств от этого индифферентного «нравлюсь», поэтому ограничился наклоном головы, не уверенный, что порыв объяснения в любви будет оценен. - Хорошо, - выдохнул он, отступая, - мне надо в душ. - Нет! – вцепился я в него мертвой хваткой, вдыхая пряно-острый запах разгоряченного мужского тела, даже мысль о том, чтобы лишиться такого возбуждающего и, черт возьми, практически родного запаха, приводила в ужас. – Не надо! Несколько ударов сердца спустя я обнаружил себя лежащим на диване в гостиной, где мы самозабвенно целовались. Рука Рейниса уже пробралась сквозь все преграды и вовсю гуляла по моему стояку. - Сейчас, сейчас, - лихорадочно шептал он, помогая избавить нас обоих от лишней одежды. Меня пробрала дрожь не то от прохладного воздуха в комнате, не то от соприкосновения наших обнаженных тел. Рейнис совершенно немыслимым образом потерся об меня, вызвав полузадушенный хрип – стояло так, что было больно. - Я хочу сосать твой член, - он приподнялся слегка на руках и заглянул в глаза с высоты. Я едва не кончил от его хриплого, срывающегося голоса… Приняв мое ошеломленное молчание за согласие, Рейнис скользнул вниз и прошелся влажным языком по стволу. Кажется, я говорил, что сильнее стоять уже не может? Я ошибался… Как же я ошибался… Тело жило своей жизнью, повинуясь умелым рукам и сводящему с ума языку. Оно изгибалось навстречу, тянулось вновь за лаской. - Ты такой отзывчивый, - шептал он в те краткие мгновения, когда отрывался от исследования моих эрогенных зон. Я кончил уже пару раз, а он все не останавливался, продолжая ласкать и вызывая ответную реакцию. - Как же я тебя хочу, - простонал он, обхватив оба наших члена ладонью и скользя по ним в размеренном темпе. - Ну я же не против, - прошептал я. - Я знаю, - ответил он, - только ты завтра сидеть не сможешь. И вообще у меня резинок нет. Ну что ты смеешься? – обиженно воскликнул он, когда меня пробило на хи-хи. - Я не смеюсь, что ты, - заверил я его и получил чувствительный укус в плечо, - ой! Ладно, ладно, но ты меня довел до разрядки, а сам? - Себя я тоже не забыл, - хитро посмотрел он на меня своими загадочными прозрачно-серыми глазами. – Боюсь, диван немного попортил. Вслед за схлынувшим возбуждением пришли не очень приятные ощущения: лежать голой спиной и тем, что ниже, на кожаной обивке, плюс некая липкая сырость, не добавляющая комфорта… - В душ? – Рейнис отлепил себя от дивана и подал руку мне. - Угу, - согласился я и тоже поднялся. Ни о какой гостевой комнате сегодня и речи не было: после водных процедур меня вежливо, но непреклонно сопроводили в хозяйскую спальню, где я уютно устроился в объятиях. - Рейнис, а почему твое имя не сокращают? Даже Санта называет тебя полным. Так официально… - Понимаешь, - ответил мне он, несколько удивленный, - у нас не принято сокращать. У вас обычное дело, да? - Угу, - согласился я. - И тебя тоже? – посмотрел он на меня. - Конечно. - И что же у тебя сокращать? – удивился он, - Миша и так коротко. - Миша и есть короткое имя, а полное Михаил. - Надо же, а я даже не думал, - он сел на кровати и уставился на меня, не мигая. - Ну да, - хихикнул я, - Михаил Потапович - форменное издевательство! - Почему? – осторожно поинтересовался Рейнис. - Во всех сказках медведей так зовут, - пришлось пояснить. - Мишка, медведь, попробовал я донести мысль. - Мишка? – он потер переносицу, - mouse? Кушает сыр? - Нет, Рей, сыр ест мышка, мышь! Мишка – медведь – bear. Понимаешь? - Рей? – переспросил Рейнис, - мне нравится! Тогда я буду называть тебя Микки! - Почему? – воскликнул я пораженно, не улавливая странных ассоциаций. - Потому что ты моя маленькая мишка, Микки-маус! – победно закончил он. Меня разобрал смех. - Ну что ты смеешься опять? – меня опять куснули за плечо, - латышам трудно сказать этот ваш звук, - обиженно закончил он, но все-таки попытался произнести правильно, - мишка, - все равно вышло не так. – Ай! – махнул он рукой. - Уже почти получилось, - уверил я его. - Микки, не ври! – он чмокнул меня в нос и прижал к себе. – Давай спать. _____________ *Я спросила, ему нравишься ты!