Привет, малыш

– Мне скучно, – сказал Джехван, вертя в руке одну из своих молний, не особенно переживая за то, что она может сорваться с пальцев и, упав на землю, уничтожить деревню-другую. – Тебе всегда скучно, – равнодушно отозвался Воншик. – Начни войну где-нибудь, развлекись. – И так начал на прошлой неделе, – пожаловался Джехван. – Просто я много войн могу вести одновременно, понимаешь, и большинство героев все равно сейчас занято в Трое, так что… Десять лет прошло, почему все так чудовищно медленно развивается. – А твою подружку Елену, по-моему, все устраивает. Цари бьются за нее и все такое, – отстраненно прогудел Воншик, продолжая таращиться на земную поверхность сквозь просвет в облаках. Джехван закатил глаза. – Ты можешь хоть на пять минут перестать подглядывать за Хонбином? – упрекнул он Воншика. – Я позвал тебя на Олимп составить мне компанию, развлечь меня, а не для того, чтоб ты щенячьими глазами наблюдал, как он там резвится в цветочном поле или типа того. – Он не резвится в цветочном поле, – с чувством выговорил Воншик. – Что поделать, я скучаю по нему. Тебя-то судьба бережет от любви такой силы, а? – Любви? – фыркнул Джехван. – Еще чего. Слишком много прекрасных смертных, нимф, богинь, богов… – Достаточно, – попросил Воншик. – Хотя мне интересно, как, Аид прости, можно заниматься любовью, обратившись золотым дождем. Или лебедем. Или муравьем. – Ты что свое имя всуе упомянул? – Джехван сузил глаза. – Вообще, если ты собрался насмехаться тут надо мной, то, знаешь, можешь валить обратно в свой подземный мир и там вздыхать, когда твой драгоценный Хонбин домой вернется. А я пойду, поищу развлечений на земле. – Прячьте детей, прячьте жен, прячьте мужей, – пробормотал Воншик себе под нос и исчез. Джехван посверлил взглядом место, где секунду назад стоял брат, а затем тоже исчез. Он появился в Трое, в месте, где в данный момент происходили самые интересные события. В облике простого солдата он прошелся по военному лагерю, расположившемуся на пляже под стенами города, неприступными, будто они скалы, омываемые волнами. Джехван искренне наслаждался возней смертных: звуками и суматохой, и грязью, и жизнью, гуляя между палаток, пока не заметил на пороге одной, самой роскошной, принадлежащей царю Агамемнону безобидного старого лекаря. Изобразив человеческую деловитость, стараясь, не вызвать подозрений, он хотел пройти мимо, но старик обратился прямо к нему: – Явился в поисках приключений, – тихо произнес Аполлон. – Только явно не таких, как у тебя, – ответил Джехван и ухмыльнулся. – Офигительная маскировка, к слову сказать. – У тебя тоже, – улыбнулся Аполлон, опуская взгляд. – Я тут видел кое-что на горе Ида, мне кажется, ты можешь найти это… занимательным. – О? – оживился Джехван. – В моем вкусе? – Если под этим ты имеешь в виду красивый, то – да, – закатил глаза Аполлон. – Почему я вообще помогаю тебе, непонятно. Джехван похлопал сына по плечу. – Потому что ты – лучшее, что есть в нашей семье, – признательно проворковал он, – в отличие от некоторых равнодушных и бесполезных братьев, особенно того, одно из имен которого рифмуется со словом мудозвон. Аполлон покачал головой, а Джехван вновь растворился в воздухе. Никто из оказавшихся поблизости людей никак не прокомментировал сей факт, потому что не видеть, как кто-то исчезает гораздо проще, чем видеть. Все же человек родился поразительно легко приспосабливающимся существом. Если в чем-то произошедшем нет смысла, оно не происходило. Гора Ида была... непримечательной. Одна жидкая трава и никаких цветущих кущ, не считая небольшой затемненной рощицы возле самого обрыва. Джехван почувствовал себя в замешательстве. Аполлон был не из любителей разыгрывать шутки, но гора стояла пустой, куда не глянь, за исключением стада пасущихся овец, а Джехван еще не настолько заскучал и искренне надеялся, что никогда не заскучает. Он почти решил вернуться назад и хорошенечко всыпать Аполлону, как кто-то вышел из-за деревьев в той роще, что была доселе скрыта от глаз Джехвана, и направился в сторону отары. Когда он приблизился настолько, что Джехван смог его без труда рассмотреть, от увиденного он едва не замурчал. Аполлон, конечно, назвал его красивым, но с ума сойти насколько это было слабое слово, чтобы его описать. Высокий, с мускулистыми руками и ногами, чувствительными губами и взглядом с поволокой – юноша сногсшибательно выглядел для простого пастуха. Да одной его осанке позавидовал бы любой принц, не то, что простой обыватель. Неисповедимы пути красоты, восхищенно ахнул про себя Джехван, и скоро он попробует эту на вкус. Обратившись могущественным орлом, размером больше, чем задумано природой, Джехван взмыл в небо, там сделал несколько взмахов согретыми солнцем крыльями, насладился чувством, как от предвкушения забурлила кровь в жилах, а затем спикировал вниз, подобно разящей стреле, прямо на паренька. Овчарки залаяли, предупреждая того об опасности, и он поднял глаза вверх, но слишком поздно. Джехван вцепился когтями в его плечи и устремился к облакам. Парень кричал и отчаянно вырывался всю дорогу, очевидно от шока и испуга забыв, что, если Джехван выпустит его сейчас, он неминуемо разобьется, упав с такой высоты. Добравшись до главного входа в Зал Всех Богов, Джехван мягко опустил парнишку на пол и, приняв свой обычный вид (бога всея Олимпа, отца всего сущего, солнечный свет в глазах и волосах, сияние чистого бессмертного могущества и мужской силы), самоуверенно стал дожидаться, когда тот придет в себя и обомлеет, узрев, кто стоит перед ним. – Какого хрена, – выругался парнишка, встав на ноги и окинув его испепеляющим взглядом. – Я требую, чтобы ты вернул меня туда, откуда взял. Красть людей незаконно! Джехван моргнул. – Юноша, ты знаешь, с кем разговариваешь? – Мне совершенно феерически поебать. Верни меня домой. – Я Зевс, царь всех Богов, – ощетинился Джехван, божественное свечение, исходящее от него, заискрило. – И что? – с вызовом отозвался парнишка. – Всем насрать. – Ты бы поменьше выражался в моем присутствии, – фыркнул Джехван. – Это… – парень обрисовал пальцем магическое сияние Джехвана. – Со мной не прокатит. Я что, по-твоему, дешевка какая-то? Джехван потерял дар речи. Смертный перед ним явно находился не в себе, может, бешенством болел, или из-за красоты его самомнение зашкаливало, в любом случае, отвергнуть ЕГО?! – Да другой смертный убил бы, чтобы оказаться сейчас на твоем месте! – провозгласил Джехван, но в глубине души ему понравилась несговорчивость мальчишки. Уж что-что, а вызов Джехван обожал, к тому же то, как глаза парня загорались в гневе, производило неизгладимое впечатление. Он вздохнул про себя, каким же предсказуемым он бывал временами. – Серьезно? И что же это за место такое завидное? – Я сделаю тебя виночерпием на пирах богов, – победно сверкнул улыбкой Джехван. – Твоя исключительная красота того заслуживает, ты солнце на небе днем можешь затмить, а ночью… – Ага, я представляю, что случится ночью! Джехван ошеломленно захлопнул рот. – Как твое имя, юноша? – решил он зайти с другого боку. – Санхёк, – он вскинул подбородок кверху. – И я не какой-то там сувенир, который можно взять и украсть. Хочешь меня, изволь потрудиться, как следует. – Санхёк, – терпеливо выговорил Джехван. – Мне кажется, ты не совсем понимаешь, в какой ситуации оказался. Я предлагаю тебе мое покровительство и внимание… – А я предлагаю тебе хоть раз сделать все правильно. Тебе должно быть стыдно за себя, почему ты крадешь невинных людей, не дав им даже попрощаться с родными, думаешь, раз ты царь всех богов, то тебе все можно? Джехван почувствовал, как заломило виски, поэтому он принял быстрое решение. Пара взмахов крыльями – и вот Санхёк вновь прикован обеими ногами к матушке-земле. * – Я тебе не верю, – смеясь, сказал Ассаракус и плеснул водой в Санхёка. – Ты, правда, рассчитывал, что я поверю в то, что будто бы сам Зевс проявил к тебе интерес? По крайней мере, выбери кого-нибудь из младших богов, если хочешь, чтобы твоя ложь звучала убедительно. – Не будь жопой, – лениво отозвался Санхёк, от его слов Илус рассмеялся в голос. Ассаракус состроил рожу, привыкший к такому обращению, и перевернулся на спину. Вода приятно остужала кожу в жгучий жаркий полдень. – Можешь не верить мне, но я говорю чистую правду. – Но как ты посмел отвергнуть его, брат? – спросил Илус с широко раскрытыми глазами, самый юный и невинный из них. – Что если он рассердится и решит тебе отомстить? – Тогда я пойду в храм Геры и все ей расскажу, – холодно сообщил Санхёк. Он позволил Илусу забраться на спину и неторопливо погреб вслед за Ассаракусом. Илус был в восторге от поездки не Санхёке, как на плоту. – Это, наверное, он там, – с усмешкой сказал Ассаракус и ткнул пальцем в сторону большого белого лебедя, лениво качающегося на волнах неподалеку от них. – Терпеливо ждет своей возможности наложить на тебя свои грязные лапы. Санхёк фыркнул в ответ на подколку старшего брата, но взглядом задержался на упомянутом лебеде. Сузив глаза, он наблюдал, как тот медленно и неспеша нарезает круги по водной глади, постепенно приближаясь к ним. Если подумать, он появился тут в тот самый момент, как они начали купаться, то есть около получаса назад, просто маячил до сих пор где-то на краю видимости. А кто слышал истории об одиноком лебеде, ищущем человеческой компании? – Но как лебедь может с человеком… – с нескрываемым интересом спросил Илус у Ассаракуса, но тот отмахнулся от него. Санхёк еще пристальнее впился взглядом в лебедя. Он был неправдоподобно большим для своего вида и, буквально, ослеплял своей белизной. До неестественной степени. Молочно-белый цвет его чистейших перьев больше напоминал об образе лебедя, чем подходил настоящей живой птице. Санхёк усмехнулся себе под нос, история становилась все занимательней. Он осторожно снял руку Илуса со своей шеи, тот соскользнул в воду и устремился к Ассаракусу, чтобы обвить его, как осьминог, своими конечностями. Санхёк же поплыл к берегу, при этом стараясь не выпустить лебедя из поля зрения. Лебедь вроде как нехотя двинулся следом за ним, Санхёк еле сдержался, чтобы не расхохотаться во все горло. Он вышел из озера, стряхнул на ходу капли воды со своего обнаженного тела и, как можно выразительнее, провел руками по волосам и коже, чтобы немного обсушиться, да так, чтобы лебедю со всех сторон было видно эту сцену, затем отвернулся и неторопливо натянул свой хитон. – Скотоложством не балуюсь, – выкрикнул он, довольно лыбясь. – В следующий раз придумай что-нибудь получше. Сказав напоследок братьям, что возвращается назад в деревню, он ушел. Лебедь с недовольным шипением выбрался на берег. Один миг это была огромная белая птица, в другой – надувший щеки сердитый бог. Джехван яростно стряхнул с себя остатки воды, не обращая внимания на парочку братьев, таращащихся на него из середины озера с отвисшими челюстями. Попытка номер один: провал. * – Привет, малыш. Санхёк так и замер на месте с поднятой ногой. Он едва переступил порог своего скромного жилища, собираясь взять овец на утренний выпас на гору, как увидел перед загоном, где содержались овцы, развязно прислонившегося к забору Джехвана рядом с телегой, груженной доверху золотом. Послышалось пронзительное и протяжное блеяние одной овцы. Санхёк посмотрел на золото, затем перевел глаза на Джехвана, который стоял и, буквально, источал свет в своей белоснежной тоге с поцелованными божественным лучом кожей и волосами, выглядя неуместно и нелепо на фоне тощих санхёковых овец, как свадебное платье на похоронах. – Что пришел подлить масла в огонь? – вскинул бровь Санхёк. – Что? – скривился Джехван, все его высокомерие слетело с лица, словно кто-то щелкнул выключателем. – Что опять я сделал не так? – Ты всерьез вознамерился купить меня? – …нет, – осекся Джехван, в голове заметались мысли, – просто… – Всего за одну телегу золота? Джехван нахмурил брови, а Санхёк расплылся в улыбке, обезоруживающе-ангельской. – Я стою по меньшей мере пять. – Десять, – послышался из-за спины Санхёка чей-то голос, и в следующий миг Ассаракус был утащен вглубь дома парой невидимых рук. Санхёк оглянулся и грозно цыкнул ему вслед. Затем он снова повернулся к Джехвану и двинулся навстречу ему и мимо, к загону, ни на секунду не разрывая их зрительный контакт, там он выпустил всех овец одну за другой и только тогда отвернулся, устремившись за ними в сторону горы. Он не оглянулся назад, как будто зная, что Джехван смотрит ему вслед. Джехван поймал себя на том, что не может перестать улыбаться. А парнишка знал толк в играх. Что ж. Давай поиграем. * – Санхёк, – неуверенно позвал его стоящий перед окном отец. – Санхёк, подойти и посмотри, пожалуйста. – Что там? Незнакомец с телегой золота? – с зевком поинтересовался Санхёк, обмакнув хлеб в мед. – Пусть подождет, пока я разделаюсь с завтраком. Сегодня очередь Илуса и Асса пасти овец, я не собираюсь никуда спешить. Отец Санхёка обернулся к нему с ошарашенным лицом. – Сын, я знаю, это прозвучит, как бред сумасшедшего, но этот незнакомец выглядит точь-в-точь как все эти храмовые статуи… – Бога Зевса? – договорил за него Санхёк. – Ага, ему постоянно об этом твердят… – Конечно, это не может быть он… Я, наверное, спятил так думать, но, Санхёк… – Что, отец? – с набитым ртом спросил тот. – Если он не Зевс, – слабо выговорил мужчина, – то откуда у него крылатый конь? Санхёк никогда так быстро не проглатывал еду и не подскакивал с места, как сейчас. Уже спустя секунду он стоял рядом с отцом и смотрел в окно. От увиденного захватывало дух. – О боги. – Откуда ты его знаешь? – настороженно поинтересовался отец, но Санхёк уже выбегал за порог дома, замедлив шаг только, когда увидел триумфальное выражение на лице Джехвана, сидящего верхом на восхитительном крылатом жеребце. – Я знал, что привлеку этим твое внимание, – ухмыльнулся Джехван. Санхёк проигнорировал его замечание, упиваясь видом коня, ослепительно белого от макушки до кончика хвоста и во всю длину расправленных крыльев. – Это же… – Это же? – вскинул бровь Джехван, передразнивая высокомерную гримаску Санхёка из предыдущего дня. – Пегас, – с трудом выговорил Санхёк. – Совершенно верно, – легко кивнул Джехван. Мечтательное выражение на лице Санхёка на какое-то мгновение затмило солнце. Джехван протянул руку Санхёку и замер, тот смотрел на него некоторое время и явно боролся сам с собой, не желая так быстро уступать, но быстро сдался, поняв, что не сможет отказаться от возможно единственного шанса прокатиться верхом на знаменитом Пегасе – существе полубожественного происхождения, словно явившегося из мифов и легенд, на которых вырос каждый ребенок в их мире. – Но это не значит, что я принял твое предложение, – строго пояснил Санхёк и схватил Джехвана за руку, позволив поднять себя и усадить за спину. – Пока, – добавил Джехван. – Держись крепче. Он скачет быстрее ветра. Санхёк обвил талию Джехвана руками и прижался к нему так близко, что прочувствовал собой все его тело от плеча до бедра. – Так устроит? – прошептал он на ухо Джехвану с издевкой в голосе. – Разрешаю спустить руки пониже, – ответил Джехван, и что бы ни возразил на это Санхёк, его слова унес ветер, потому что Пегас рванул вперед на захватывающей дух скорости, роскошные крылья развернулись, готовые к взлету. Санхёк инстинктивно обхватил Джехвана еще крепче. Он не врал. Пегас действительно обгонял ветер на скаку. Только когда они пронеслись по склону горы вверх и сорвались с края обрыва одним умопомрачительным прыжком, Санхёк заметил ладонь Джехвана, уверенно сжимающей его ногу, то ли чтобы придать ему смелости, то ли чтобы удержать на спине Пегаса. Отчего-то прикосновение его длинных изящных пальцев к коже было так приятно. Они парили. Санхёк позабыл все слова, оказавшись во власти настоящего чуда. Искрящееся море разворачивалось под ними, горы и вершины вздымались за их спинами, а выше них были лишь облака. Время бежало незаметно, они облетели столько деревень и городов, островов и пустынь, морей и рек, Пегас не ведал усталости, а Санхёк лишь жаждал увидеть больше, еще больше. Джехван пришпорил Пегаса, и он выдал невероятный пируэт. Санхёк завопил в голос, когда они рванули вниз на такой скорости, что он не смог бы упасть даже, если бы захотел. Чувство смертельной опасности невероятно будоражило. Джехван кричал и смеялся одновременно, отчасти из-за болезненной хватки, которой Санхёк в него вцепился, отчасти от искреннего восторга, вызванного своей проказливой выходкой. Краем сознания Санхёк подумал, не забыл ли Джехван о том, что Санхёк мог упасть и разбиться насмерть. Джехван обернулся к нему с горящими от радости глазами, и Санхёк стукнул его в знак протеста. Они не сказали друг другу ни слова, но спина Джехвана в его объятиях была сильной и надежной, и когда он понял, что они возвращаются домой, внутри него похолодело. Джехван опустил их на вершину горы Ида как раз вовремя, чтобы застать закат, увидеть, как солнце садится в море, окрашивая мир в розовые и оранжевые тона. – А завтра мы можем отправиться смотреть сирен, – бросил через плечо Джехван, – или ледяных гигантов на севере. – Я хочу встретиться с Гермесом, – неловко пробормотал Санхёк, вдруг сообразив, что ему больше нет нужды так сильно цепляться за Джехвана, и понимая, что Джехван наверняка тоже это знает. – Я вроде как его фанат. – Зачем тебе он, когда есть я? – возмутился Джехван. – Я гораздо интересней. И красивей. Санхёк улыбнулся. – Не стоит везде видеть соперничество, – пожурил он, и Джехван подскочил на своем месте, обернувшись к нему. – Не стоит? Санхёк приподнял бровь, и Джехван ответил ему тем же. Пегас медленно вез их вниз с горы, вокруг сгущались сумерки, и ветерок холодил кожу, лохматил волосы и трепал ткань хитонов. Санхёк рассматривал затылок Джехвана перед собой, затем наклонился ближе и вдохнул его запах. Джехван пах как… Санхёк не знал, как это описать, как в его представлении могли пахнуть звезды: морозно, свежо, ярко. Джехван неосознанно водил пальцем по его руке, которой Санхёк обхватывал его талию. Просто рисовал невидимые дорожки на его пальцах и на тонкой коже запястья. Всего одним пальцем, но эти прикосновения меж тем заставляли волоски приподниматься на его руках. Санхёку было интересно, догадывался ли об этом Джехван. Когда они добрались до дома, Джехван помог Санхёку спуститься со спины Пегаса. Свет от огня, горящего внутри дома, сквозь оконные проемы, бросал тени на их лица. – Завтра поедем знакомиться с Гермесом, раз ты так этого хочешь, – сказал Джехван с видом благодетеля. – Посмотришь дворец заодно, скажешь, как тебе. Можешь выбрать мебель и цвет простыней для своей комнаты, – улыбнулся Джехван. – Хотя, конечно, не рассчитывай, что будешь часто спать в своей постели. Санхёк, не сдержавшись, залился смехом – Джехван такой невозможный! – и тут же почувствовал его палец на своем подбородке, которым он приблизил его лицо к своему. – Один поцелуй, – мягко выговорил Джехван. – Один поцелуй в честь одного замечательного, проведенного вместе дня. Санхёк посмотрел в его глаза. Это был его Соблазняющий Голос и его Соблазняющее Лицо, Санхёк не сомневался, но так же он отлично понимал, почему его приемы с таким успехом на нем работают. Когда Джехван смотрел таким взглядом, создавалось впечатление, что ты единственный на белом свете, самый желанный и самый восхитительный человек из всех, кого он видел. – А что будет, когда ты устанешь от меня? – прошептал Санхёк. – Этому не бывать, прекрасный Санхёк, – Джехван провел пальцем по его нижней губе. – Никто бы не смог устать от тебя. – Сладкая лесть, – сдался Санхёк, Джехван улыбнулся. – Я вознесу тебя на небо к звездам, – сказал он, – и всякий раз, когда кто-нибудь будет смотреть наверх, он будет видеть тебя. Все блага, которые я могу дать, твои – бессмертие, щедрость Олимпа… Джехван обхватил ладонями лицо Санхёка и поцеловал жгуче, требовательно и глубоко, от ощущения их близости кожа Санхёка покрылась мурашками. – Будь со мной, Санхёк. Санхёк медленно открыл глаза и погладил Джехвана по щеке, касаясь его подбородка и губ легкими поцелуями. – Великий Зевс, – прошептал он, – что я, по-твоему, дешевка какая-то? Джехван отстранился и скорчил физиономию, Санхёк хихикнул, и чем дольше Джехван смотрел на него со скандальным выражением лица, тем громче становился его смех, пока он не повалился на землю, истерически подвывая. – Ох, ты бы только видел свое лицо, – задыхаясь, выдавил Санхёк. – Совершенно не знаешь, как реагировать, когда не получаешь все и сразу, а? – Знаешь, я начинаю думать, что ты и не стоишь моих усилий, – фыркнул Джехван, Санхёк рассмеялся пуще прежнего. – Да какие усилия ты приложил? А как же это "все, что я могу тебе дать, твое"? – Беру свои слова назад, – надулся Джехван. Глаза Санхёка блеснули, и в следующий миг он поцеловал Джехвана быстро, но страстно и пленительно, лишив того способности дышать. Когда Санхёк отстранился, он улыбался, и Джехван понял, что улыбается в ответ. – Что ж, значит, увидимся завтра, – подытожил Санхёк и направился внутрь дома, но остановился на пороге. – Кстати, не забудь, что мне все еще нужна еда. Сегодня ты совершенно забыл покормить меня. – Для тебя все самое лучшее, – игриво пообещал Джехван. – Ты уж постарайся, – ухмыльнулся Санхёк через плечо. – Ты все-таки со своим новым виночерпием разговариваешь.