Борьба без побед

У Виктора и Юрия были до одури странные отношения. Юри заметил это ещё в тот раз, когда Никифоров, солнечно улыбаясь, предложил им всем вместе потренироваться, а после куда-нибудь сходить. Не сказать, что идея действительно получила должный разгон, если бы не настойчивость создателя, то она бы умерла ещё в зародыше. Не сказать, что Кацуки не хотел потренироваться со своим кумиром лишний час, но был в этом один огромный минус, заключавшийся в невысоком русском блондине, смотрящем на него так, словно выжидает удобного момента для убийства. Вообще-то, он его боялся. В душе он, конечно, понимал, что это неправильно. Юрий был по-своему грубым и нелюдимым подростком, с такими нужно наоборот больше общаться и шутить, но он не мог. Один взгляд зелёных глаз стоил ему целой дюжины нервов. Плисецкий был страшен в гневе. А выходил он из состояния равновесия часто и за считанные секунды, в иной раз по глупым пустякам или неудачным шуткам. Кацуки в иной раз бросало в дрожь, если он просто видел его издалека, а стоять рядом с ним было равносильно самоубийству, наверное. Вот уж точно: на льду прекрасен, словно ангел, а на деле ужасен, как дьявол. И, наверное, стоило бы сказать об этом Виктору, если бы не было так стыдно. По существу он боялся пятнадцатилетнего подростка, пусть очень агрессивного и успешного, но подростка. К тому же, Никифоров по неясным причинам искренне желал, чтобы они как можно больше вместе общались все втроём. Поэтому приходилось терпеть, хотя бы ради своего кумира. Так вот, о чём он? Ах, да, у этой парочки явно были странные отношения. И даже он, слабо разбирающийся в человеческих эмоциях, мог смело сказать, что они были далеки от дружбы, по крайне мере со стороны Юрия уж точно. Единственный человек, способный успокоить вспышки агрессии Плисецкого в считанные секунды, был Никифоров. Для этого ему порой даже слов не нужно было, достаточно было просто похлопать по плечу, по спине или же мельком провести ладонью по голове и всё. Злость, конечно, не проходила так быстро, как хотелось бы, просто она находила другую мишень в лице Виктора. Однако здесь выступала другая странность: долго на молодого мужчину Юрий злиться не мог. Он медленно, но успешно затихал, кидая лишь высокомерные взгляды, но ни одного нецензурного слова в сторону русского фигуриста Юри за всё это время ни разу не услышал. Да, он бы был и рад опровергнуть этот факт, но он раз за разом повторялся, словно насмехаясь над ним, ставя точку в юношеской влюблённости. Всё это промелькнуло у него в голове за долю секунды, пока он безмолвно наблюдал за разворачивающейся ситуацией. Как так вышло, что они вместе с Юрием оказались во втором часу ночи, сказать сложно. Ещё сложнее сказать, как они умудрились в одном из самых тихих районов наткнуться на пьяную компанию мужчин. Однако умудрились, сделали, оказались, можно даже сказать, влипли. И теперь он на правах старшего пытался сообразить, как выкрутиться из ситуации, хотя у самого колени тряслись с такой силой, что было неясно, как он продолжал стоять на ногах. Юрия назвали «симпатичный малыш, сколько ты стоишь?». И если в первые секунды Юри наивно полагал, что они развернутся, то после этих слов окончательно потерял веру во всё. Плисецкий резко затормозил, под оглушительный свет плавно развернулся и послал всю честную компанию нецензурно куда подальше. Такого отпора явно не ожидали. Кацуки было попытался извиниться и разойтись мирно, но был грубо заставлен за спину подростком, который продолжил выяснять отношения, явно нарываясь на драку, которая должна была начаться вот-вот. — Малыш, ты явно не понимаешь, с кем связываешься, — произнёс один из мужчин, относительно трезвый, но явно уже взвинченный. Юрий прищурился, смачно сплюнул куда-то под ноги, а затем раздражённо зашипел, не хуже разъярённого кота: — Это вы, видимо, ублюдки, не до конца поняли, кому именно пытаетесь нагрубить. — Юрий-кун, не надо, — потерянно отозвался Юри, находясь практически в глубоком и беспробудном обмороке, метаясь от подростка к группе и обратно. — Давайте разойдёмся мирно, ребята? Никому из нас ведь не нужны неприятности, правда… правда? На него никто даже внимания не обращал. И с одной стороны он был счастлив, потому что столько агрессии для него одного слишком много, а с другой понимал, что всё очень-очень плохо. Юрий не выдержит в драке против пятерых, они ему обязательно что-нибудь сломают, а любая травма для спортсмена — это очень опасно. К тому же, в таком случае он будет чувствовать себя виноватым во всём произошедшем. — Я повторюсь для особо тупых: пока вы не извинитесь, я не сдвинусь с этого места. Юри вздрогнул. У Плисецкого, видимо, был особый дар делать накалённую обстановку ещё более безвыходной, чтобы вот наверняка спастись было невозможно ни при каких обстоятельствах. Похоже, мужчины подумали о том же, один из них схватил наглого блондина за грудки, собираясь приложить головой об асфальт, но не успел. — Я что-то пропустил, верно? — Виктор улыбнулся, выныривая неясно откуда, но в тот момент показалось, что он был послан им самим богом, не иначе. — А у вас здесь, я смотрю, весело. Успели познакомиться с моим другом, верно? Никифоров шёл неспешно, словно плыл по воздуху, не касаясь мокрого после дождя асфальта. Никаких резких движений и неожиданных выпадов, всё до безумия плавно и размеренно, так, как присуще только ему. Он остановился в паре метров от их компании, и Кацуки показалось, что у него от облегчения слёзы на глазах выступили. Русский фигурист внушал чувство относительной безопасности, по крайне мере он здесь не один. — У тебя слишком некультурный друг, — сквозь зубы поведал ему брюнет, державший раздражённого подростка за грудки. — Попытаешься возразить? — уже с вызовом. — Мой друг слишком вульгарен для этого мира, — с нажимом произнёс Виктор, смотря в зелёные глаза, переполненные злобой. — Предлагаю разойтись с миром в разные стороны, конечно, не просто так. Он сделал ещё несколько шагов вперёд, оказываясь прямо рядом с ними, мягко освобождая Плисецкого из крепкого захвата. И в тот самый момент, как Юрий порывался вновь смачно выругаться, Никифоров положил ему ладонь на плечо, несильно сжав, а затем, запихнув себе за спину, где уже маялся обеспокоенный Юри. Сколько длилось противостояние взглядом между этими двумя, сказать было сложно, однако спустя некоторое время фигурист обернулся к ним, делая отмашку, мол, отойдите и не мешайте. Кацуки обеспокоенно посмотрел на напряжённого Юрия, ожидая, что тот разразится новой тирадой, но он лишь недовольно хмыкнул, а затем развернулся и послушно зашагал прочь. Юри бросил последний обеспокоенный взгляд на молодого мужчину и, получив в ответ одобрительный кивок, поспешил вслед за подростком. Остановились они около угла, отсюда всё было прекрасно видно, но совершенно ничего не слышно. Поэтому они могли лишь догадываться, о чём именно шла речь, однако по тому, как Виктор достал кошелёк и отдал компании какую-то сумму денег, стало всё прекрасно понятно. Обратно Никифоров возвращался несколько недовольным, но вполне в неплохом расположении духа. И они медленно двинулись в сторону отеля, временно позабыв о том, зачем вообще вышли сегодня на улицу. — Я думал… думал, что драки не избежать, — всё же решил поделиться своими мыслями Кацуки, искоса поглядывая в сторону русского. — О-о, с каждым можно договориться, нужно лишь знать подход, — легкомысленно протянул в ответ Виктор и даже улыбнулся, казалось, окончательно растаяв. — К слову, феечка, ты меня разочаровал, ожидал от тебя более спокойного отношения. — Ты меня продал, — сквозь зубы процедил Плисецкий, шедший позади. Впрочем, после этих слов он внезапно ускорился, вклинившись между ними, жестко оттеснив Юри чуть в сторону, завладев всем вниманием фигуриста. — Продал, придурок, слышишь меня? — Ну, если в нашем веке это называется «спас жизнь и карьеру», то да, — с готовностью кивнул Виктор, а затем как-то внезапно неуловимо изменился. Стал, что ли, более жестким. — Ты вроде бы производишь впечатление умного человека, феечка, а на деле такой ребёнок. — Я бы справился, — упрямо продолжил гнуть Юрий. — После одного перелома с трудом возвращаются на лёд, — поджав губы, внезапно произнёс Виктор. — А после нескольких об этом даже мечтать не могут, поэтому, феечка, не рычи на меня, ты ведь не пёс. Юри ожидал продолжения скандала, всё же Плисецкий не производил впечатления человека, слушающего голос разума сразу же, но нет. Тот неожиданно нахмурился, натянул упавший капюшон на голову и смолчал, соглашаясь. Так они и шли до самого отеля. Кацуки хотел обсудить сложившуюся ситуацию с Виктором, спросить, как тот их так быстро нашёл, да и вообще, зачем пошёл искать, но не мог. А около входа ему вообще пожелали спокойной ночи, как бы намекая, что дальнейший разговор не для его ушей. И прежде чем уйти в здание, он внезапно услышал еле слышное: — Спасибо, придурок. — О-о-о, кто из нас ещё придурок, — протянул в ответ Виктор. Он резко обернулся, замечая лишь то, как Юрий внезапно поднялся на носки, оставляя на щеке фигуриста целомудренный поцелуй, а тот внезапно обнял его за талию, притягивая ближе к себе, утыкаясь носом в светлые волосы. Во рту всё пересохло, Юри внезапно понял, что покраснел до кончиков ушей, которые нещадно пылали. Он внезапно почувствовал себя здесь совершенно ненужным, словно нарушающим какое-то неясное единение двух. Сердце неприятно обожгло, перед глазами помутнело, и он поспешил уйти, совершенно не догадываясь, что в эту самую секунду, следивший за ним боковым зрением Плисецкий победно усмехнулся.