Лучше

Юлику было не смешно. Юлику было совсем не смешно, когда Руслан сидел у него на коленях, так близко наклоняясь к губам. Не смешно, когда кто-то сзади кричал: "Да вы поебитесь еще там". Когда Усачев прервал все это, стало чуточку легче, но это еще не конец и выдыхать рано. Иногда начинало казаться, что это уже действительно не просто игры, в это хотелось верить, но очередная хлесткая пощечина обжигала щеку и возвращала к реальности, где Руслан готов зайти еще дальше, чтобы заставить его смеяться. Когда все закончилось, Онешко сразу же ушел, сославшись на плохое самочувствие. Руслан еще долго смотрел на закрывшуюся дверь, а потом присоединился к остальным. Юлику было откровенно паршиво. Его чуть ли не физически тошнило от воспоминаний обо всем этом шоу, придуманном бухим Ильичом. Вот уж никогда никому в голову не пришло бы, что теперь из-за этого самого шоу Юлику будет так невероятно плохо. Сплошная показушность. Он уверен, если бы пришлось, Руслан бы и поцеловал его на глазах у всех. И Юлик разрывался в противоречиях, не зная, что он почувствовал бы в этот момент. С одной стороны, это было тем, чего он уже давно ждал, с другой — становилось непередаваемо мерзко от того, что ни доли искренности в этом не было бы. Так, на смех толпе. Потом, когда они бы сидели где-нибудь вечером, Тушенцов обязательно сказал бы, как отвратительно это было. Придя домой, Юлик сразу же лег спать, стремясь избавиться от наполнявших голову мыслей, но даже во сне они не покидали его, рисуя болезненные образы. Вот снова Руслан наклонился над ним, он чувствовал горячее дыхание на своей щеке, слышал, как Тушенцов шепотом просил не отворачиваться и целовал. А потом его с головой накрывала оглушающая волна смеха. Он проснулся среди ночи, резко садясь на кровати. Так что, это было во сне? Теперь Юлику смешно. Истерический смех комом сбился в горле, душа Онешко, и после вырывался наружу вместе с кашлем. В темноте оранжевым мигали цифры на часах. Ноль. Три. Три. Восемь. За окном темно, в квартире пусто. *** — Зря не остался вчера. Весело было, — Руслан курил, локтями оперевшись на подоконник. Холодный ветер врывался сквозь распахнутое окно. Юлику было холодно и снаружи, и внутри. Тушенцов завалился к нему без звонка, без предупреждения, привычно врываясь в квартиру друга. Было всего десять, но Юлик, к его удивлению, не спал. Он так и не смог уснуть после ночного пробуждения. Долго сидел, потом ходил по квартире, курил, стоя на балконе в одной футболке, и еще смотрел на ночную Москву. — С Лизой до сих пор не помирились? Юлик молчал. Вопрос, очевидно, риторический, ведь помирись они, Лиза, вместе с собакой, сейчас была бы тут, но нет. Лиза уже неделю жила у кого-то из подруг, вместе с той таксой, которая порядком раздражала Онешко своей вечной беготней по квартире, сопровождаемой визгливым лаем, из-за которого ее порой хотелось убить. Они поссорились неделю назад из-за какой-то мелочи, Юлик уже и сам не помнил. Два дня она его усердно игнорировала, а на третий собрала вещи и уехала, ни слова не сказав. Виноватым себя Юлик не чувствовал, поэтому и извиняться не спешил. — Все нормально? — Руслан закрыл окно и сел рядом опуская руку на плечо друга. — Какой-то ты молчаливый сегодня. — Все нормально, — Юлик поморщился от того, насколько лживо это прозвучало. Изнутри его словно кислотой разъедало, было так плохо морально, что хотелось физически выблевать все внутренности, надеясь, что от этого станет лучше. Руслан смотрел долго. Смотрел на сжатые в кулаки руки, недвижно лежащие на коленях. Смотрел на спину, вытянутую прямо, как струна чертовой гитары. Смотрел на блестящие карие глаза, которые Юлик упорно отводил в сторону. Смотрел и думал. — Это как-то связано со вчерашним? — Руслан долбоеб. Онешко понял это уже давно. Но долбоеб он крайне проницательный. Юлик молчал, и Руслан не был уверен, как это молчание воспринимать. Как положительный ответ или как нежелание делиться своими переживаниями? Сейчас он либо окажется прав, либо получит по ебалу и будет позорно выставлен за дверь без возможности вновь войти в эту квартиру. И он решился поставить на кон все. С секунду помешкавшись, Руслан обхватил пальцами подбородок Юлика, поворачивая его голову к себе, и поцеловал. В глазах напротив мелькнуло удивление, но Тушенцов тут же зажмурился, отдавая все на волю случая. Губы Онешко плотно сжаты, а сам он напряжен. Он не сразу понял, что произошло. Ему казалось, что он вернулся во вчерашний день, и происходящее — затянувшаяся шутка, но вокруг спокойные и светлые тона его собственной квартиры, а не шумная и отталкивающая атмосфера Crazy Daisy. И он позволил себе расслабиться. Руслан почувствовал, как губы Юлика стали мягче, а потом холодная широкая ладонь легла на его щеку, ласково поглаживая. "Не ошибся", — от этого стало легче. Юлик отстранился первым, чуть испуганно глядя в глаза Руслана. Вдруг это все-таки шутка? — Лучше? — Тушенцов улыбнулся, запуская пальцы в рыжие волосы. Юлик облегченно кивнул, прислоняясь своим лбом ко лбу Руслана. — Теперь — да.