Новые боги

В пустыне Мохаве много таких небольших городков – с кладбищами, на которых временами происходят тихие похороны: после первой же осечки Бенни взял за правило пользоваться кляпом. Рыба вначале садится за стол к профи, а потом удивляется, проигравшись в пух и прах. Новички как дети: замыслили игру, а ничего в ней не смыслят. Бенни понимает в ней немного больше, обдумывает каждый шаг и если играет, то играет жестко. – Прощай, детка. Выстрел. Выстрел. Боевики из Ханов, нервно озираясь, закидывают могилу – боятся, что громкие звуки привлекли внимание в городке. Могли бы и постараться: могила кротокрысу по колено, тело сквозь землю видно – койоты уже завтра начнут растаскивать кости. Плевать: как фигурально – завтра они будут уже в Ниптоне, так и физически – сигарета оказалась испорченной, с зацветшим табаком, и Бенни с омерзением сплюнул в свежую яму. Морщась, достал новую пачку, последнюю из купленных на Стрипе. Жадно закурил, стараясь избавится от вкуса плесневелого табака. Ребята из Ханов уже порядочно нервничают, но Бенни, ухмыльнувшись, с наслаждением докуривает пачку – он по опыту знает, что ни один здравомыслящий, вменяемый человек не сунется ночью на звуки пальбы. *** Большая, идеально белая луна – слепой глаз давно забытого бога не дает света и тепла, но Виктор в них и не нуждается. Его тело – металл, его душа – строгие числа, вместо рассудка – последовательность алгоритмов. Невысоко оценив шансы на успех в схватке и дождавшись ухода потенциально враждебных объектов, робот выкапывает наполовину присыпанное землей тело. Темнота и тишина. Довоенные боги забыты, старый мир уничтожен, крылатых ангелов в белых тогах больше нет. Из могилы холодное недвижимое тело вытаскивает робот. Спаситель. Прошло три дня, и мужчина восстал из мертвых. Едва придя в сознание, курьер идет к кладбищу и долго смотрит на свою могилу. При мысли, что он мог остаться там навсегда, внутри появляется холодный комок любопытства – что же курьер сделал такого, чтобы оказаться в земле? Местные говорят, что его палачи – из городских. Вероятно, со Стрипа. Забавно: даже из его пустой могилы хорошо видны огни Вегаса, пусть и полузакрытые табличкой «KEEP OUT». Курьер ухмыляется: кто бы и за что его ни закопал, вскоре он пожалеет, что не довел дело до конца. В Примме, убивая парней в тюремных униформах, он находит арматурину, одиноко стоящую в углу; здесь много мужчин, но нет, ни один из них не танцует с ней. Курьер улыбнулся, и она улыбнулась в ответ отблеском зеленой подсветки пип-боя. Несмело, боясь отказа, он проводит рукой по пруту. Шершавый холодный металл под пальцами ласков, и курьер приглашает её на танец. Протанцевав всю ночь, они уходят под утро вместе, усталые, но довольные очень, оба пьяные от крови и виски – после трех танцев ошалевший курьер выпил с ней на брудершафт. В Ниптоне на главной улице горит костер: пламя поднимается в два человеческих роста, сирокко разносит гарь резины и плоти, привлекая не только койотов и ночных хищников, но и Курьера. На площади у самого большого здания, на столбах с наспех прибитыми к ним короткими поперечными балками, висят мертвые и умирающие – те, кто ещё в сознании, мерно мотают головами, отгоняя назойливых мух. Отяжелевшие от обильной трапезы черные птицы до последнего не обращают внимания на курьера и с резкими недовольными криками взлетают прямо из-под ног, прихватив недоеденное с собой. У городской ратуши в окружении приспешников с закрытыми тряпками лицами, стоит собакоголовый бог смерти и воздаяния. В Гудспрингс Курьер обманул смерть, но теперь чувствует в себе достаточно сил, чтобы победить её. На севере, закованный в трехметровые стены из бетона и металла, бьется в агонии город грехов. Казино и стриптиз-бар – вы же не думали, что атомный удар переживут церкви и школы? В центре архитектурного ансамбля – святилище, верхушкой шпиля царапающее зеленое от радиации небо. Внутри – Роберт Эдвин Хаус, двести шестьдесят один год, холост, предприниматель, ученый. На востоке от великой реки грохот барабанов разносится на мили вокруг. Дорога с крестами, поднимаясь по холму, ведет к палатке восседающего на троне Сына Марса. Внутри – Эдвард Сэллоу, пятьдесят пять лет, отец-одиночка, гомофоб. Хобби: нести факел просвещения на пустоши, сжигая недовольных. На западе правит не человек, а идея демократии и законности. Знамя Новой Калифорнийской Республики – медведь с двумя головами. Довоенные боги забыты, из осколков старого мира сложился винтажный рисунок нового: им правят новые боги. Трое из них схлестнулись в битве за город, переживший геенну атомного огня. Один из них, мудрый бог, огненными стрелами ракет сохранил неоновые огни Лас-Вегаса от атомного дождя. Второй, бог войны, разрушений и перемен, завернутый в красную тогу, привел за собой восемьдесят шесть племен к великой стене посреди реки. Третий – бог тщетных надежд, пытающийся возродить феникса из уже остывшего пепла. Три бога, или всё же четыре? Говорят, что Курьер – изрядный танцор… Идти вперед, при этом глядя назад, невозможно. Открывая капсулу поддержания жизни, Шестой имеет при себе бутылку виски и зажигалку, доставшуюся от Бенни. – Ваш «Проект Тщеславие» обречён на провал… – хрипит Хаус. – Боги, как же тут воняет, – демонстративно поморщив нос, курьер распечатывает бутылку виски. – Что ты делаешь, моя иммунная система не предназначена для современного воздуха! Закрой капсулу немедленно! – Вот как?! – улыбнувшись, Курьер проводит стерилизацию вручную, щедро поливая алкоголем обтянутый бурой кожей скелет, его седые усы и бороду. – Не все измеряется крышками, Хаус. Щелчок зажигалки. Оба смотрят, как легкое пламя танцует на золоченом гравированном ложе. Смоченные алкоголем длинные седые волосы легко загораются. Вначале Хаус даже не кричит – слишком силен шок, но боль быстро вводит в панику, в попытке сбежать от боли неестественно тонкие коричневые руки тянутся вверх, царапая края камеры, из горла слышатся хрип. Опять запах подгоревшего мяса и жженой резины. – Прощайте, «Мистер никого нет дома». Курьер уходит платить по счетам, за его спиной факелом разгорается башня Лаки 38 – это его послание. Не будь слеп, и ты поймешь его. *** Красные топики, черные юбочки, копья и этнические танцы – гляньте, ребята, перед нами цирк! Декорации готовы, и Курьер разыгрывает спектакль с исторической достоверностью – Цезарь пал от ножа. *** На флаге НКР две медвежьи головы готовы вцепиться одна другой в глотку: республика пожирает сама себя. – Йес-мен, будь любезен, сбрось генера… хотя нет, постой, – Курьер осекся, вспомнив чужие ошибки. Выстрел. Выстрел… Арматурина дробит череп, точно спелый мутафрукт. – Секьюритроны, будьте любезны очистить местность от следов НКР. Курьер – джокер, и ему не положено быть слишком серьезным. Меньше стабильности, больше жестокости. Ни богов, ни господ. Мохаве, позволите пригласить вас на танец?