Настроение

Первый снег этой осени — как и любой другой — внезапен и до ужаса приятен. Когда просыпаешься в 5 вечера, он приходится очень кстати. Тогда не возникает желания броситься в погоню за днём, ускакавшим в неведомые дали, пока ты спал, — тогда просто накидываешь лёгкую куртку и шапку и выходишь курить во двор. Слава лениво спускается с 4 этажа, минуя пару алкашей, уснувших под бренчание стеклянных бутылок — "русская романтика". Улица пахнет осенней свежестью и немного хлебом из лавки, что на углу дома. Дети копошатся в снежных листьях, через раз одаривая друг друга комплиментами, типа "пидор" и "сука". Слава думает, что живёт в самом романтичном местечке вселенной. Почему Слава вообще об этом думает? Снег приятно холодит заспанное лицо и немного спускает на землю. Слава затягивается и кашляет, пока руки постепенно краснеют и на ощупь начинают напоминать восковые. Откуда-то сбоку его окликают, а после протягивают совсем тощую, белую руку. Слава морщится и трогает кончиком языка сигаретный фильтр. — И тебе привет, — говорит, выдыхая куда-то поверх собеседника. Собеседником оказывается улыбчивый Лёша Всяч, похожий на взъерошенного воробышка. Волосы мокрые, всклокоченные, очки запотели, румянец на щеках, это не Лёша — это мечта сопливой школьницы. У Карелина зубы сводит от его сладости — "Заинька". — Чего шаришься под снегом? — Славе в общем-то безразлично, но даже не глядя на Всяча, можно понять, что тот замёрз. — Решил прогуляться, — врёт. Несколько минут оба молчат. Слава залипает на белое, как лист бумаги, небо и обмороженные верхушки деревьев. Он до онемения в конечностях вялый. Рядом Борисов отплясывает гопачок зубами, а Слава вдруг понимает, что ему невыносимо скучно. — Ну хочешь, ко мне пойдем, — Карелин старается не замечать щенячьей преданности в глазах Всяча. — Пойдём, — сразу же выдаёт тот. И они идут. Мимо школьников, мимо вывернутых наизнанку мусорных баков, наконец, мимо спящих в подъезде, видящих прекрасные алкогольные сны. Пока Слава ебётся с замком, под разными углами вставляя ключ и возмущенно сопя, Лёша считает про себя, сколько времени это займёт (надо же чем-то себя развлечь). Когда они наконец входят в квартиру и Лёша кладёт пальцы на включатель, Слава оказывается как-то совсем уж близко. — Свет не включай. Гость повинуется, удивлённо вскидывая брови, но ни о чём не спрашивает — чёрт его знает, что творится в голове у Славы Карелина. В квартире темно, и кухня, в которой сидят двое, не исключение. В этой неловкой тишине чайник кипит аномально громко и вообще действует на нервы. Всяч и без того нервничает, протирая очки, чтобы хоть чем-то занять себя и не чувствовать давящей неловкости. Но очки (блядские очки) выпадают из рук, и в этой темноте Лёша не может разглядеть их. Оба молчат. Всяч мысленно проклинает свои кривые руки и судьбу, щурясь и хватаясь за стол. — Детский сад, — устало выдаёт Карелин и нагибается за очками. Лёша сконфуженно улыбается, когда Слава водружает очки на его нос и чуть приоткрывает губы. — Так-то лучше. Несколько долгих мгновений Слава смотрит ему в глаза (неправда, Слава смотрит в его внутренности), зачем-то кладёт большой палец в ямочку на подбородке побледневшего Лёши. Щёлкает чайник, и Карелин, словно спохватившись, бежит на другую сторону кухни. — Сахара нет. Ничего нет, будешь пить, какой дам. Карелин то ли уставший, то ли серьезный, то ли просто поддавшийся осенне-зимней хандре, не шутит, не кривляется — от этого становится действительно страшно. Лёша видел его в таком настроении много раз, но ещё ни разу не сидел у него на кухне, не ронял очки и не ощущал жёсткие пальцы на своём подбородке. Он весь напрягается, как будто в предчувствии опасности, и отхлёбывает чёрный чай, температура которого может с лёгкостью потягаться с температурой кипящей лавы. Из форточки тянет холодом. Всяч морщится от неприятного контраста: ожог во рту и обморожение в остальном теле. Квартира Славика похожа на помещение, которое сдают в аренду: мебели по минимуму, никаких предметов интерьера, кроме развешанных тут и там различных ремней (на кой чёрт ему столько ремней?) и криво написанного на стене туалета слова "хуй". Чей это хуй, Лёша не знает, но что-то подсказывает ему, что точно не Славин. Чай выпивается в молчании, стрелка часов неторопливо подползает к 6:40 вечера, и за окном заметно темнеет. Лёша всё ещё не может согреться, обиженно поглядывая на открытую форточку. Слава наконец-то догадывается закрыть её и уходит в комнату. — Тебе приглашение с гонцом посылать, что ли? Лёша злится на себя и думает, что нужно заканчивать игру в смущенную девятиклассницу и быть посмелее. В комнате Слава борется с последним открытым окном, после оценивая проделанную работу, разворачивается и смотрит в лицо с нескрываемым "ты следующий". — Кофту сними. Лёша (непонятно зачем) послушно снимает тёмную толстовку на замке и остаётся в одной синей майке. Он ждёт команду, как послушный пёсик, влажными глазами глядит на "хозяина". Слава кивает в сторону кровати, будто в замедленной съемке: — Ложись. — Зачем? — Лёша смеется, мысленно благодаря всех богов за то, что Слава наконец-то пришёл в себя и начал шутить. — Ложись, говорю, — но Слава не шутит, и у Лёши что-то встаёт в горле, лишая возможности дышать. Карелин стоит у окна, поясницей опираясь о подоконник. В темноте комнаты невозможно разглядеть выражение лица, но Лёша видит, как блестят в темноте его глаза и растягивается в улыбке тонкая полоска губ. Ещё Леша видит в нём опасность, во всей его вдруг почерневшей фигуре, напрягшейся, словно для прыжка. Улыбнись сейчас Слава шире — Лёша увидит острые, как ножи, зубы. Околдованный опасной силой, он торопливо ложится на кровать, натягивая на себя одеяло, и в этом обычном жесте Слава видит детскую попытку спрятаться. Идёт к кровати, запуская руку в волосы, и как будто перестаёт быть зверем, снова становясь уставшим Славой Карелиным. Уставший ложится рядом и притягивает к себе. По-блядски тёплый. Лёша тычется носом в шею, горячую, неожиданно нежную (как вообще у такого желчного и грязного мудака может быть такая нежная кожа?), и закрывает глаза. Слава делится с ним теплом, Слава кладёт подбородок на его голову и ладонь на шею (как будто они герои чёртовой гейской мелодрамы). Через пару минут Лёша засыпает под впечатлением от событий этого вечера: противоречивых, абсурдных, смешных и даже немного страшных. *** Часы показывают без 5 минут 12 ночи, когда Всяч просыпается, неловко глядя в глаза так и не уснувшего Славы. — Ещё пять минут, — говорит тот, растягивая губы в довольной кошачьей улыбке. Они ждут пять минут: Слава, считая про себя с закрытыми глазами, Лёша — нерешительно поглядывая на сухие губы Карелина. Потом не выдерживает и быстро касается их, размазывая детский поцелуй по Славиному подбородку. Второй лениво приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть сначала на Всяча, а потом и на часы. 00:00. Слава подминает его под себя и плотоядно улыбается. — В следующий раз я тебя выебу, деточка. Слава кривляется, и Лёша мысленно выдыхает, ведь, если наступил новый день, значит Славе нужно сменить настроение.