Лебон

POV Hyungwon Только в машине мой мучитель отпустил мне руки, прошипев, что если я двинусь, то он перережет мне горло. Водитель двинулся с места, и мы влились в поток бесчисленных автомашин. Я тер запястья, на которых уже начинали проступать синяки, и пытался на ходу придумать, что мне делать и как быть. Я спросил о том, куда мы едем, но и водитель, и мерзкий тип рядом молчали. Я переспросил, но безрезультатно. В тишине мы проехали где-то минут сорок, показавшиеся мне вечностью. Когда машина стала подъезжать к КПП, я понял, что мы покидаем Хейджен. Вот тогда у меня начался приступ паники. Смирившись с тем, что силой я проигрываю и ничего сделать не смогу, я начал просить моего соседа выпустить меня, на что он просто сидел и гадко ухмылялся. Машина без проверок прошла КПП, и я впервые в жизни оказался на территории Плейга. Любопытство ко всему, что творилось за окном, немного смирило мой страх. Плейг чем-то напоминал мне Хейджен, во всяком случае, то, что я увидел в темное время суток, не особо сильно отличалось от моего района. Машина, пройдя несколько шлагбаумов, заехала во двор двухэтажного особняка. Бугай вышел из машины и, бесцеремонно схватив меня за руку, потащил ко входу в дом. Во дворе стояла куча машин, при этом с номерами не только Плейга, а грохот музыки из дома доходил и до улицы. «Вечеринка», — подумал я. Мы вошли внутрь и оказались в огромной гостиной, где молодые люди с бокалами алкоголя разговаривали по углам, некоторые танцевали, а некоторым уже не мешало бы снять номер. Бугай не отпускал моей руки и тащил меня вглубь комнаты; мы вышли из первого зала и перешли во второй, который был поменьше, да и людей в нем было мало. Как только мы вошли во вторую комнату, я увидел того, к кому меня тащил этот урод. Хену стоял в центре зала с другим мужчиной, было видно, что они о чем-то спорят. Мы остановились неподалеку, бугай наконец-то отпустил мою руку и встал позади. Тут Хену меня заметил, аккуратно подвинув собеседника, он направился ко мне, противно протянув: «А вот и десерт». Остановившись напротив, он осмотрел меня с ног до головы, нагнулся к моему уху и прошептал:  — Тут стало так скучно, и я не знал, как разбавить этот скучный вечер, пока не вспомнил о тебе, — с какой-то издевкой произнес он, улыбнувшись так, что я сразу съежился. — Прежде, чем хотеть увидеть кого-то, надо узнать, хочет ли он этого, — выговорил я. Улыбка с лица Хену моментально исчезла, и я сразу пожалел о сказанном, увидев на дне его зрачков выворачивающую нутро злобу. — Пока я занят, развлекай себя сам, ночь будет длинной, — бросил он мне и перешел в первый зал. Стоять в толпе незнакомых людей под чутким взором все того же бугая и не знать, что тебя ждет, — чувство не из самых приятных. Уже было далеко за полночь, но людей в доме становилось только больше и больше. То там, то тут стояли кучками разодетые девушки, словно сошедшие со страниц модных журналов, и мило беззаботно щебетали. Складывалось впечатление, что растерянный и угрюмый тут только один я. Погруженный в свои мысли, я не сразу заметил протянутый мне бокал. Подняв глаза, я увидел симпатичного парня с характерной татуировкой на кисти, которая была у многих приближенных к клану Хену людей. — Спасибо, — выговорил я и взял бокал. — Ты тут новенький, — сказал он, словно сам же нашел ответ на свой вопрос. Я кивнул и залпом осушил бокал, на что он только улыбнулся и подозвал официанта, разносящего напитки. — Такими темпами ты отрубишься и пропустишь все самое интересное, — говорит он, не переставая улыбаться. Но вдруг улыбка на его лице стала меркнуть; я проследил за его взглядом и столкнулся глазами с Хену, который едва заметным махом головы заставил парня исчезнуть. Затем он взял меня за руку и потащил вглубь дома. Мы вышли в узкий коридор в правом крыле; он, не останавливаясь, шел дальше. С огромным трудом я вырвал свою руку и, пытаясь казаться максимально спокойным, спросил: — Может, объяснишь, куда ты меня тащишь? Он повернулся ко мне, ничего не сказав, снова взял меня за руку и втащил в комнату, предварительно открыв дверь ногой. Как только мы вошли, он буквально швырнул меня на кровать. Я с нее сразу же слетел и упал на пол по другую сторону. Несколько секунд ушло на то, чтобы я попытался встать. Он закрыл дверь и снял пиджак. — Раздевайся, — прорычал он, швыряя пиджак на кресло. Я попятился назад, но натолкнулся на окно, посмотрев на которое, я понял, что оно прикрыто железной решеткой, и мне не выбраться отсюда. — Даже не думай, — прохрипел он, — будь хорошим мальчиком, хотя плохих я тоже люблю. Когда я слетел с кровати, я, видимо, задел статуэтку, стоявшую на тумбочке; у меня под ногами захрустели осколки. Одна половина статуэтки, которая изначально изображала женскую фигуру, разбилась вдребезги, вторая половина лежала на полу у моих ног. Хену стоял напротив на расстоянии четырех шагов, словно хищник, занявший выжидающую позицию. Он проследил за моим взглядом и, видимо, понял, о чем я думаю. Ухмыльнувшись, Хену сделал один шаг по направлению ко мне. Я снова вжался спиной к окну, перекладины которого уже впивались мне в спину. Миллион мыслей проносились в моей голове одновременно, но ничего путного я придумать не мог. Тело само заставило меня нагнуться и поднять статуэтку, острым концом держа ее по направлению к нему. — Не подходи! — не узнавая свой голос, прокричал я, — Не подходи, или я воткну ее тебе в горло! Одним резким движением Хену оказался прямо напротив меня, я даже успел почувствовать его дыхание на своем лице. Но в тот же момент он, схватив меня за волосы, больно ударил головой о стену. От удара у меня потемнело в глазах, и я сполз на пол, все еще сжимая статуэтку, которая порезала мой же палец. Гул в голове стал нарастать, и, пока я пытался сфокусировать свой взгляд, Хену так же за волосы поднял меня и швырнул на кровать. От боли в зоне затылка я не мог полностью раскрыть глаза, но видел, как он, оперевшись одним коленом на кровать, расстегивает рубашку. Через секунду она уже была там же, где и пиджак; он стал расстегивать брюки. Сделав максимальное усилие, я приподнялся и, не дав ему опомниться, воткнул статуэтку ему в левое плечо настолько глубоко, насколько мог. — Сука, — прорычал он и ударил меня кулаком по лицу, именно в этот момент я понял, что искры из глаз и вправду могут пойти. Самое обидное, что, несмотря на удар, я не потерял сознание, хотя и молил об этом Бога. Кровь стала заполнять полость рта, видимо, я слишком сильно прикусил язык. Хену не слез с кровати, напротив, несмотря на свою рану, он подмял меня под себя и одним рывком, не расстегивая, разорвал на мне рубашку. Сразу за ней он стянул с меня брюки вместе с бельем. И только в тот момент до меня начало доходить, что он собирается сделать. У меня никогда не было секса с мужчиной, и меня словно парализовало от осознания того, что меня сейчас трахнут. У него было сильное накачанное тело, и он так придавил меня к постели, что я не мог шевельнуться, так что шансы выбраться у меня были равны нулю. Все, что происходило дальше, было как в тумане. Помню, что он засунул мне пальцы в рот, я укусил его, и он опять ударил меня в челюсть. Из носа и рта текла кровь, и мне даже казалось, что я захлебнусь своей кровью. На меня капала и его кровь из плеча, и я не мог понять, чья кровь на мне, и как мне вообще выбраться из этого ада. Когда он резко без подготовки вошел в меня, тогда я наконец отключился. Но, видимо, сразу же пришел в себя, потому что я отчетливо помню, как он перевернул меня на живот и продолжил трахать. Я чувствовал ужасную боль, настолько ужасную, что, пока он меня насиловал, я молил Бога о смерти, лишь бы это прекратилось. Было такое ощущение, что меня разрывают на части. За все это время я несколько раз терял сознание и приходил в себя. Не знаю, сколько времени это продолжалось, я, видимо, наконец-то окончательно потерял сознание. Когда я пришел в себя, то обнаружил себя лежащим на заднем сидении той же машины, что меня привезла, с наспех надетыми на меня вещами, точнее, тем, что от них осталось. Голова словно была налита свинцом, но я заставил себя подняться, и увидел того самого бугая за рулем. Ни он, ни я не произнесли ни слова за всю дорогу. Мужчина оставил меня у порога моего дома и исчез. Я почти не мог ходить, поэтому расстояние от машины до двери в пять метров заняло у меня десять минут. Кое-как я дополз до ванной и стянул с себя штаны, и только там я понял, что надо ехать в больницу. Этот урод меня порвал. Я вызвал скорую, так как сам был не в состоянии передвигаться. Прошла неделя после той ужасной ночи. Говорят, что можно сотней слов описывать то состояние и те чувства, которые испытывает жертва изнасилования. Но я в тот момент не чувствовал ничего, словно внутри была огромная черная дыра. Все, чего мне хотелось, так это пойти в душ и смыть с себя его запах и следы его рук. Но ничего не смывалось, и он мерещился мне везде и во всем. И все мое тело отчетливо помнило его руки. Разбитые губы заживали, синяки тускнели, но внутри меня творился настоящий ад. То я тупо рыдал, то я крушил свой дом от злости и обиды, то я планировал найти его и убить. Самое ужасное то, что я не знал, что делать дальше, не знал, куда мне пойти. Не знал, у кого попросить помощи и кому пожаловаться. В Лебоне не жалуются на глав кланов. Из-за изуродованного лица и боязни лишних вопросов я просидел дома еще две недели. А потом, плюнув на все, собрал свою волю в кулак и поехал к Минхеку.