Лебон

VIP зал TheHills. Меннам. В полуосвещенном зале находятся только два человека. В кресле, положив ноги на столик и скрестив руки на груди, сидит Шин Хосок, который, не отрываясь, смотрит в одну точку. Джухон копошится у барной стойки, пытаясь налить виски. — Когда это произошло? — разрывает тишину Шин. — Недели две назад, — отвечает Ли, возвращается к столику, передает один бокал с янтарного цвета жидкостью Шину, который ставит виски на стол напротив, и садится на диван. У Хосока в голове хаос и куча вопросов, которые хочется задать. Но, что ещё хуже, огромное и почти неконтролируемое желание сорваться с места и поехать в Хейджен. Но вместо этого он бросает лаконичное «Понятно» и делает шумный глоток. — Сейчас ему получше, — говорит как бы невзначай Джухон. — Я же вижу, что ты умираешь от любопытства, но спросить тебе сложно. Как же ты меня иногда бесишь этим, — уже тихо добавляет он. Если бы взглядом можно было убить, то Джухон был бы уже мертв. Хосок берет сигареты со столика и идет к окнам. — Что он с ним сделал? — спрашивает Шин, встав спиной к Ли и закурив. — Личико подпортил и клеймо Хейджена выжег на бедре. — У него же там клеймо безликих, — словно самому себе проговаривает Хосок. — Было. Минхек прямо поверх него свою печать поставил, причем не очень гуманным способом. — отвечает Ли, хмурясь. Хосок тушит сигарету об оконную раму, бросает окурок на пол и идёт обратно к креслу. Взяв с кресла пиджак и кинув Джухону «Я выйду прокачусь», Шин идет к двери. Ли берет рацию, чтобы послать с ним ребят. «Один» — кричит из коридора Шин, а Джухон, пробурчав про себя «Ну конечно же один», отменяет вызов, берет куртку и тоже идет на выход. Хейджен. Дом Хенвона. — Он уже час, как стоит во дворе и не двигается, — отмечает Чангюн и, прикрыв шторы, идет к Хенвону, который сидит на диване, обняв колени, и усиленно притворяется, что смотрит телевизор. Им берет пульт и отключает его. Хенвон не меняет позы и взгляд от экрана не отрывает. — Я же вижу, что ты сквозь экран смотришь! Хенвон, реагируй, или я уйду!  — возмущается Чангюн и валится рядом с парнем на диван. — Не уходи только сейчас, утром уйдешь, — почти шепчет Хенвон и умоляюще смотрит на него. — Ладно, не уйду, мне весело наблюдать ваше немое кино, — по-доброму улыбается Им и треплет парня по волосам. *** Ночь начинает тихо-тихо отступать, сменяясь предрассветными сумерками. Хосок вообще не следит за временем и не может точно сказать, сколько он уже тут сидит. Шин уверен, что Хенвон дома и не один. Тому свидетельствуют две машины перед домом и свет, который не погасал в окне всю ночь. Но он не может себя заставить выйти из машины и постучаться. Все это время, что Хосок сидит в выключенной машине и курит одну за другой сигареты, он пытается понять, зачем приехал и что скажет, если прямо сейчас пойдет в дом. Шина рвет изнутри на части, и он никак не может объяснить себе, как внутри одного человека могут умещаться два абсолютно противоположных чувства. С одной стороны, он хочет пойти в дом, вытащить оттуда Хенвона и отвезти в свой особняк, не давая никому не только пальцем его тронуть, но и даже смотреть в его сторону. Он хочет защитить Хенвона ото всех и всего, дать ему лучшую жизнь, исполнять любые его желания. А с другой стороны ему хочется вырезать, вырвать, выбросить Хенвона из головы, чтобы этот странный парень просто исчез, чтобы все вернулось на свои места. Хосоку хочется стереть этот присущий Че Хенвону надменный взгляд. Хочется выбить из него эту непонятно откуда взятую гордость, смелость, принципиальность, умение говорить четко и всегда отстаивать свою точку зрения. Хочется сломать его несгибаемость. Хочется сделать ему очень больно за то, что посмел обратить на себя внимание Шина, за то, что родился «безликим», за то, что он брат Ли Минхека. За то, что Хосок не может выкинуть ту ночь из головы. Что с той ночи он везде и во всех видит его. У всех, кого он трахал после, Хосок видит его черты, его спину перед глазами, невероятную для парня тонкую талию, длинные стройные ноги, а самое больное — эти губы, которые ему снятся почти все время. Он даже пассий на ночь выбирает похожих на Хенвона. А этот выскочка, возомнивший из себя черт знает кого, в лицо самому Шин Хосоку, смотря прямо в глаза, умудряется говорить «Нет». Хенвон такой тонкий, хрупкий, податливый, но в то же время такой сильный и упертый. И это бесит Хосока. Бесит, что он не может нормально работать, не может довести своё дело до конца, потому что оно напрямую связано с Че Хенвоном. Хосока просто выводит из себя своя слабохарактерность. Он бы давно развязал войну и отобрал то, что должно принадлежать ему. Но вместо этого Шин придумывает себе миллионы причин и тянет время. Хосок его ненавидел. Ненавидел и хотел одновременно. Но хотел не просто в своей постели, а хотел в своем доме, в своей жизни, хотел, чтобы он принадлежал только ему. Хосок бы выжег свое имя у него на лбу, и никакие Минхеки и Хену и мимо бы пройти не смогли. Но вместо того, чтобы определиться, что делать, Шин убивает в себе огромное желание его увидеть и уже который час сидит в машине и не двигается. Наконец-то утро начинает вступать в свои права. Солнечный диск поднимается все выше и выше, озаряя все вокруг мягким светом. Хосок выбрасывает последний окурок и заводит машину. POV Hyungwon Чангюн, как и обещал, ушел только утром, сразу после того, как мерседес уехал с моего двора. Хосок ни разу не вышел из машины и вообще не подавал особых признаков жизни. Чангюн вырубился прямо на диване, а я не спал всю ночь, периодически отодвигая шторы и проверяя, уехал он или нет. Сколько бы я не думал, я так и не смог понять, зачем он приехал и почему сторожил мой дом. После случая с Минхеком во мне как будто что-то сломалось. Я и так не отличался доверием к людям, но теперь вообще решил ограничить свое общение до одного человека. Я устал. Очень сильно. Как физически, так и морально. Я даже задумывался о том, что, возможно, если бы отец не нашел меня тогда, все было бы намного лучше. Я бы кое-как дожил до 18-19 лет, а потом меня нашли бы в какой-нибудь канаве в Отке с перерезанным горлом. Или же подрабатывал бы в одном из многочисленных борделей, пока не износился и не сдох бы от передоза. Так заканчивала большая часть людей, живущих там. Все, что я мог бы пережить в Отке, уже не казалось таким страшным после всего, что я пережил за последние годы в Хейджене. *** Я был на смене в клубе, когда ко мне подошел один из охранников Минхека и сказал, что тот меня вызывает. Я сдал смену и молча последовал за ним. Мы приехали в особняк. Это был первый раз после той страшной ночи, когда я снова увидел Минхека. — Мой любимый братик, — сказал он противно-приторным голосом, идя ко мне и раскрыв руки для объятий. Я с опаской сделал шаг назад, он же остановился напротив и улыбнулся. — Мы едем в гости. Так как ты теперь уже полноправный член семьи, то едешь со мной. Все, что будет происходить на встрече, жизненно важно для нашего клана. Будешь слушать и запоминать, — весело пропел он мне и, бросив «Поехали» своим людям, направился к выходу. Минхек настоял, чтобы я сел в машину с ним, Чангюн же поехал на внедорожнике позади нас. Я сильно нервничал, так как в гости Минхек мог поехать только к двум другим главам кланов, ни одного из которых видеть у меня просто не было уже сил. Но, к своему удивлению, я обнаружил, что сперва мы проехали КПП Плейг, а затем даже не свернули к КПП Меннам. Меня сразу отпустило, но лишь вплоть до того момента, как я увидел, что мы подъезжаем к границе с Отке. — Мы едем в Отке?! — не сумев подавить панику в голосе, спросил я Минхека. — О да. Я подумал, что сделаю тебе приятное, ведь, как никак, это твой дом. — мерзко ухмыльнулся Ли и продолжил, — у меня встреча с одним очень важным человеком в Отке, который в будущем прикроет и твою задницу тоже. Будь умницей, веди себя хорошо и начинай уже въезжать в курс того, что происходит в Лебоне. Я отвернулся к окну, решив проигнорировать его наставления. По мере того, как мы двигались все глубже в Отке, прошлое, от которого я столько времени пытался бежать, стало накрывать меня снова. У этого проклятого района даже запах был другой — запах разлагающихся еще при жизни. Нищета, разруха, болезни и, самое страшное, безнадежность — вот чем пах Отке. Район напоминал постапокалиптический мир, в котором рождались, чтобы умереть. Я даже поежился и отвернулся, решив больше не смотреть в окно. Мы приехали в хорошо мне знакомый заброшенный склад. Я пару раз совершал сюда доставку для мелких банд во времена юности. Машины, не останавливаясь, заехали внутрь. Внутри нас уже ждали. Я вышел последним и решил остаться у машины. Минхек, широко улыбаясь, двинулся в сторону парня, который стоял в центре склада в окружении своих приближенных. В помещении было плохое освещение, да и парень по центру был одет в спортивку с капюшоном, так что у меня не получилось разглядеть его лицо, а подойти ближе смелости не хватило. Из того, что до меня дошло с такого расстояния, было только «штурм», «восстание» и пара знакомых мне имен. Потом Минхек, резко повернувшись, подозвал меня. Поняв, что лучше повиноваться, я двинулся в их сторону. Напротив Минхека стоял невысокий парень. — Хенвон — мой брат и отныне соратник, будет играть, можно сказать, одну из центральных ролей в нашем плане. — говорит Минхек с улыбкой и хлопает меня по плечу. На этом моменте парень напротив меня снимает капюшон, и в комнате резко начинает не хватать кислорода. Передо мной стоит Ким Тэхен и улыбается. Видимо, не только я его узнал, но и он меня. Flashback Это было очередное задание от Зика, который был мелким наркоторговцем в Отке. Зик был подлым и беспринципным человеком, с которым лучше было не связываться, но благодаря работе у него я мог заработать на кусок хлеба, поэтому мне было без разницы, что он за человек, и я лишь молча выполнял его задания. Зику нравилась моя способность «чисто» выполнять работу, не вмешиваясь в передряги и всегда возвращаясь с деньгами, поэтому ту темную сторону Зика, о которой говорили другие курьеры, я ни разу не видел. Была очередная доставка, я отправился с пакетами в один из притонов, где был уже не один раз, поэтому никаких сюрпризов я в тот вечер не ждал. В своем обычном снаряжении для таких случаев, то есть в кедах, мешковатых штанах и толстовке с капюшоном, который прикрывал половину моего лица, я вовремя прибыл к месту назначения и уже даже успел передать пакет и пересчитать деньги, когда в комнате, находящейся в подвальном помещении, началась перестрелка. Это не было чем-то необычным для меня, как человека, родившегося и выросшего в Отке, и я прекрасно знал, что необходимо делать в таких ситуациях. Я просто лег на пол и решил дождаться окончания бойни, но не тут-то было. Грубо схватив меня за шкирку, кто-то протащил меня по лестнице наверх и вытолкнул на улицу, где я упал на тротуар, не сумев сохранить равновесие. Этот кто-то опять схватил меня и стал тащить вниз по улице. И только отойдя на безопасное расстояние, мой «спаситель» решил отпустить меня. Это был невысокий и худощавый парень с ярко-зелеными глазами и белыми волосами, выжженными пергидролем. Так вот странно мы и познакомились. Мне тогда было 14 лет, и я только-только приобщался к «взрослой» жизни. Техен был старше на пять лет. Завсегдатай разных борделей и притонов, он занимался почти тем же, что и я, но в более крупных масштабах и для более серьезных клиентов. Впоследствии мы с ним подружились, хотя нам обоим было непонятно сначала, что может объединять нас двоих кроме общей работы. А объединяло на самом деле многое, а самое главное — то, что мы оба были детьми Отке и оба знали, что ими и умрем. Сперва мы виделись раз в неделю в местном пабе, где обсуждали свою работу или просто пили и смеялись над тем, что другим может показаться и не смешным вовсе. Затем мы решили, что наши встречи будут проходить два раза в неделю, и не заметили, как это перешло в каждый вечер. Я был им очарован. Его простой подход к жизни и безразличие ко всему делали его в моих глазах чуть ли не героем. Да и для ребенка, которому впервые стали уделять внимание, идеализировать кого-то много труда не составляло. Он не позволял мне думать о завтрашнем дне, повторял лишь: «завтра мы умрем, поэтому есть только сегодня». Мы часто ночевали друг у друга, Тэхен доставал мне вкусняшки, знакомил с другими крутыми пацанами, одним словом, мне было хорошо с ним. Но было, конечно, то, что омрачало нашу дружбу. Он был наркоманом. Это не удивительно вовсе, ведь в Отке удивления вызывают только те, кто не употребляет. Я знал, но не думал, что все настолько серьезно. Где-то через полгода нашей дружбы Тэхен стал резко меняться. Я уже не мог игнорировать его впалые глаза и осунувшееся лицо, видимо, он пересел на что-то более жесткое, потому что тот, кого я стал видеть, был уже не Тэхен, а его тень, издали смутно напоминающая человека. Страшные перепады настроения Тэхена, его постоянные срывы на всех, в том числе и на мне, с каждым следующим днем все увеличивались, доходило даже до рукоприкладства. Он сильно охладел ко мне и даже унижал перед друзьями. Попытка поговорить с ним не увенчалась успехом, разговор перерос в страшный скандал, и он, кинув мне, что больше со мной общаться и видеться не желает, ушел. Я тогда страшно обиделся и сильно страдал, так как Тэхен был моим первым и последним другом в Отке. Позже я встречал его пару раз во время работы, но он даже не здоровался. Один раз он меня сильно подставил, доложив Зику, что с поставок я беру денег больше фиксированной им цены, хотя это была неправда. Меня тогда никто слушать не стал, ведь Тэхен пользовался большим доверием у мелких бандитов, да и к тому же, я вообще был ребенком. Меня уволили, из-за чего какое-то время мне пришлось даже голодать. Почему он тогда так поступил, я не понял. Но в районе груди у меня все равно застрял комок обиды, который долго не хотел проходить. Тэхена я больше не видел. Из информации, которую мне удалось собрать у общих знакомых, оказалось, что Тэхен переехал к своей новой девушке на приграничную с Плейгом улицу. Поговаривали, что он связался не с теми людьми, мол, у него даже какие-то проблемы, но я знал его способность выпутываться из всего и был за него спокоен. End of flashback И вот теперь, спустя столько времени, Ким Тэхен стоит передо мной. Он почти не изменился: такие же выбеленные волосы и безразличный взгляд. Он молча протягивает мне руку, которую я пожимаю в ответ. На этом наше «знакомство» заканчивается, я возвращаюсь в машину с Минхеком, и мы покидаем Отке. Всю дорогу Минхек молчит, а я полностью погружаюсь в мое прошлое с Тэхеном. — Ты едешь со мной в особняк, поговорить надо. — вырывает меня из воспоминаний Минхек, как только мы въезжаем в Хейджен. Приехав в особняк, Минхек отпустил всех, даже Чангюна, в дом вошли только мы с ним и его личная охрана. Ли сразу же направился к бару. Налив виски, он передал один бокал мне и сел на диван. Я сел напротив. — Не будем тянуть время, перейдем сразу к делу. У нас с тобой одна цель — Шин Хосок. Я в одно время пытался объединиться с Хену, но этот сукин сын в последний момент струсил и чуть не поставил меня под удар. Сейчас же он вообще засел у себя и забаррикадировался. Но мне плевать, у меня свой план и свое дело. Для нас с тобой это вопрос жизни и смерти. Я точно знаю, что Хосок выписал моему клану смертный приговор, хотя он его не объявлял и действий никаких пока не предпринимал. Ты же видишь, мы достаточно мило общаемся и постоянно совершаем друг к другу визиты. Но и он, и я лишь ждем подходящего момента. Я хочу, чтобы мой момент наступил раньше, я должен быть на шаг впереди. Я не отдам Хосоку Хейджен. Это моя земля. Наш отец погиб, защищая ее. Сразу после Хейджена, Шин попрет на Плейг. Поэтому ты мне и нужен. Я повторяю, я не делаю тебе предложение, я ставлю тебя в известность. Ты представитель клана. Правило кланов Лебона для объединения территорий: тот, кто нападает, уничтожает весь клан. Если останется хоть один представитель правящей семьи — землю не присвоить. Ты же понимаешь, что я имею ввиду? — смотрит выжидающе на меня Минхек и продолжает, — Нас трое. Если приговор вступит в действие, то Хосок вырежет всех. Мы ему этого не позволим, а Тэхен нам в этом поможет. Мы уже давно с ним ведем переговоры, я даже уже перебросил им несколько партий оружия. Когда я наступлю на Меннам, у Хену не будет других вариантов, и он присоединится. Он ненавидит Шина намного больше, чем я, к тому же, когда мы победим, то поделим весь Лебон на три части, а не на четыре, как сейчас. Я буду обладать самой большой территорией, и тогда никто не сможет мной помыкать или угрожать мне. Я все это рассказываю, чтобы ты знал, как и с кем себя нужно вести. — Ты реально думаешь, что Хосок такой глупый и сидит ждет, пока ты соберешь армию? — перебиваю я его. — Хосок обладает определенной информацией, за что спасибо Чангюну, — с сарказмом говорит Минхек, — но того, что он знает, недостаточно для того, чтобы сложить общую картину. Хосок все еще думает, что у меня альянс с Хену. Здесь, кстати, и тебе спасибо. То, что ты жил у него какое-то время, помогает мне с этой легендой. Шин уверен, что моим планом было подложить тебя под Хену, но мы-то знаем, что все было не так, просто карты тогда удачно легли для меня, — говорит он и ухмыляется. — Ты еще больший урод, чем я думал. — Урод не урод, но мы с тобой в одной лодке. Если я пойду ко дну, то следом пойдешь и ты, и Бора, и даже твой ненаглядный Чангюн. Поэтому будь хорошим мальчиком и при следующей встрече веди себя мило с Хену, нам нужна красивая картина до конца. — Лучше я умру. — Умрешь, если Хосок раскроет мои карты раньше, чем надо, — начинает шипеть Минхек. — Может, тебе бы стоило тогда лишить его допуска в Хейджен? — не выдерживаю я. — Умница, все думал, когда скажешь. Стоило бы, если бы я был глуп. Я ведь знаю, что его пес бегает к Чангюну. А знаешь, что самое интересное? Мне с границы доложили, что машину Хосока несколько раз замечали и на твоей улице. А если быть точнее, то у твоего дома, — говорит он специально медленно, прожигая меня взглядом, — Я тогда подумал, может, Джухон ее берет, но охрана сказала, что за рулем обычно сам Хосок. Так вот, мой милый братишка, может расскажешь, какого хуя глава клана Шин ездит к тебе, да еще и по ночам? — проговаривает Минхек, смакуя каждый слог, и одаривает меня фальшивой улыбкой. Бокал так и застывает у меня в руках, я не могу пошевелиться. Язык словно прилипает к небу, а я быстро пытаюсь придумать, что ответить Минхеку. — Да, он приезжал из-за Чангюна… В смысле, поговорить с ним… — выпалил я первое, что пришло в голову. Минхек растягивает губы в улыбке. — Хммм, тогда почему же ты пересек границу Меннама, сидя в его машине? — спрашивает Минхек, почти смеясь. Тут я понял, что попал. Окончательно и бесповоротно. — Эй, не надо так бледнеть. Ты не поверишь, но твоя блядская натура мне только на руку. Продолжай в том же духе. Более того, если бы ты мог как-то войти в его доверие и больше времени проводить в Меннаме, слушая все, о чем и с кем он говорит — это бы сыграло нам на руку, — хитро сощурив глаза, выговаривает Ли. — Ты за кого меня принимаешь?! — возмущаюсь я. — За того, кого трахает ненавистный мне человек. И мне необходимо быть в курсе всего, что происходит в Меннаме. Будь умничкой и не ломайся. Не ради меня, так хоть ради сестры и себя. — Я пойду, — говорю я и встаю на ноги. Охрана дергается в мою сторону, но Минхек взмахом руки их останавливает.  — Сядь, — говорит он тоном, не терпящим возражений. Я так и стою напротив Минхека, готовый в любой момент сорваться в сторону двери. — Ты по-хорошему совсем не понимаешь?! — Минхек поднимается со своего места и быстро подходит ко мне. — Последний раз предупреждаю. За неповиновение я жестоко наказываю. Его лицо моментально меняется и улыбка приобретает хищный оскал. — Если ты думаешь, что тебе поможет кто-то из тех, кто тебя трахает, то ты глубоко ошибаешься. Где был Шин Хосок, когда я тебе клеймо выжигал? А после? Он приехал и спас тебя? — смотря мне в глаза, продолжает выплевывать фразы Минхек, чем бьет по больному. — Я, кстати, его видел дней через десять после нашего с тобой небольшого развлечения. Мы мило с ним пообщались тогда. Так что заруби себе на носу: никто не пойдет против меня открыто за то, что я могу сделать с членом своей семьи. В Лебоне так не принято, и даже если я в центре Меннама разрублю тебя на кусочки, то ни Шин Хосок, ни Ли Джухон, и никто, блять, другой не вмешается. Поэтому спустись с небес на землю и молча выполняй то, что я говорю, иначе я покажу тебе, что такое настоящий ад на земле. — Я смерти не боюсь. Уже, — говорю я тихо, смотря в пол с надеждой, что он раскроется подо мной, и я провалюсь вниз, а эта пытка наконец закончится. — Есть вещи куда пострашнее смерти, — шепчет он мне в губы, максимально приблизив свое лицо, — выбирай любую последовательность: сперва я тебя трахну, чисто для интереса, проверить, что в тебе нашли эти двое. Потом отдам тебя своим парням развлечься. Всем. До единого. Я не жадный босс и со своими делюсь. Если ты выживешь, а я в этом сильно сомневаюсь, так как у меня солдат очень много, то я позволю тебе посмотреть на то, как я наказываю предателей. На твоих глазах отрублю Чангюну конечности, и мы с тобой вместе понаблюдаем, как он будет корчиться и умрет от потери крови. Потом… — Хватит!!! — кричу я и отталкиваю его от себя. — Чангюн передаст тебе универсальный пропуск и кредитку. Сними себе жилье в центре, в особняке жить не будешь. Мне нужно, чтобы ты развлекал и отвлекал от дел кое-кого, а у меня дома это не сработает. — Можно я останусь жить у себя? — заставляю выговорить я себя. — Можно, — отвечает он с улыбкой и гладит меня по голове, как послушную собаку. SHTower. 34 этаж. Кабинет Ю Кихена. — Я хочу, чтобы ты собрал мне всю информацию о Ли Хенвоне, начиная с момента его рождения, — говорит Кихен мужчине, стоящему напротив его стола, — Информация мне нужна в самые кратчайшие сроки. Работаешь тихо, чтобы никто ничего не знал, в особенности Хосок. Выполнишь работу чисто — я в долгу не останусь. — Будет сделано, — говорит мужчина и выходит из кабинета. Закинув руки за голову, Кихен откидывается на спинку кресла. «Кто же ты такой, Ли Хенвон, и что скрываешь?» — бормочет себе под нос Ю.