Во имя...

      В потайной пещере, на камне, таинственно и жутко переливавшемся под холодным светом полной луны, крепко спал громадный кот со шрамом-меткой на плече. Он дрожал, и дрожал не от холода, а от ужаса, леденящего душу и сковывающего мышцы. Внезапно он вскочил, спросонья лапы его заскользили по гладкому кристаллу, и кот упал на спину, глухо ухнув от боли. Так и не встав, кот хватал ртом воздух, и в ушах все еще звенела загадочная фраза. «Когда серебро исчезнет, клекот разразит кусты Тиса и мха…» — фраза не предвещала ничего хорошего, ибо тис — смертельный яд, и мох — спасение от ран. И Шаман знал это.

***

Ах, до чего же приятно ступить на мягкую траву! Плато было излюбленным местом кота для охоты. Мягкая растительность, шелестящая листва деревьев. Тут всегда водилось больше дичи. Светит солнце; дует ослабевший горный эфир; по голубому небу плавно плывут ажурные, будто нарисованные облачка; а где-то там насвистывает соловей. Шорох в траве — смешно толстая полевка на задних лапках грызет семечко пшеницы (где она, спрашивается, его взяла?) Однако — прыжок, и Сокол уже держит грызуна в зубах, мышка теперь мертва, но она подарит кому-то новый шанс на жизнь. Похожий на средневекового барона в пелерине худой кот с пышной манишкой на груди подбирает тушку птицы, лежащую поодаль, и направляется в горы, неся с собой добычу. Вскоре трава окончилась, начался грубый и потрескавшийся камень. Сокол глубоко задумался, сам не зная, о чем. Кот шел по скучным, с детства знакомым маршрутам, перепрыгивая через трещины в скале, продираясь по кустам вверх и медленно спускаясь вниз. Делал это машинально, с детства приучившись к пути перехода, не менявшимся ни разу на памяти трех поколений. Но каждый раз, когда Сокол уходил с плато, его обуревала странная тоска и скука, безразличие ко всему. Ко всему, кроме плато, кроме этого оазиса жизни в каменной пустыне. Там было что-то, что-то, что Сокол обязан был узнать. Обязан был, но не мог…       Из «транса» его вывела наставница, на которую котик случайно наткнулся. У Эверестов не было должностей, была свобода — но эта брынза решила учить (скорее — мучить) подрастающее поколение.  — Смотри, куда лезешь, щенок! — с презрением и яростью прошипела она сквозь зубы, окидывая его взглядом свысока. Серый котик в долгу не остался, и, сердито зыркнув на белую старуху, потрусил дальше, в Пещеру Короля, выпрямив спину и победно задрав хвост, дабы показать остальным, что якобы нисколько не уязвлен. Но все же — вот, пожалуйста, еще одна причина ненавидеть стаю и поскорее вернутся на плато: полное одиночество в толпе себе подобных.       Как несложно догадаться, Пещера Королей была домом короля и королевы — Яркого Света Молнии и Жемчужной Искры в Ночи. Каждый день они собирали дань, по мыши с каждого — эта пища уходила в запасы на зиму, да и просто на голодные времена. Куда именно король и королева прятали свою дичь — было неизвестно, поговаривали лишь, что это была пещера, ход в которую надежно спрятан в Пещере Королей… Но мы отошли от темы. Сокол забросил полевку ко входу, не желая даже приближаться туда, и побрел в сторонку — съесть птицу вдали от посторонних глаз.        — «Сейчас поем — и назад» — решил серый котик. — Тьфу! Сколько пуха! Ну и — Тьфу! — гадость! Тьфу! Бееееахх! — последний звук прозвучал, когда Сокол счищал с языка мокрый пух. Однако, он все же расправился с остатками птицы и через мгновение скинул в крохотную расщелину обглоданные кости. Секунду постояв, наблюдая качение их вниз, по острым камням, и решительно развернулся, как вдруг некто схватил его за хвост.       — Ку-уда собрался?! — Серый. Этого массивного, напоминающего волка, но в целом добродушного гиганта к Соколу «приставил» царственный отец, считавший, что Соколу необходимо чаще бывать в стае, дабы «Достойно принять затем бразды правления стаей».        — Серый, ну пусти-и! — жалобно взмолился Сокол, отчаянно прикидывая все способы смыться от бугая с бульдожьей хваткой, волчьей фигурой и упорством Эвереста. Тот лишь помотал головой, натянув пря этом хвост Сокола. Сокол нахмурился, и с воплем — Айййиииийййяауу! — на непередаваемой ноте, чудно извернулся и сбоку напрыгнул на ошарашенного Серого. Серый же отскочил от неожиданности, выпустив на миг хвост Сокола, и этого мига было достаточно — Сокол помчался в сторону плато, но бегу проорав через плечо — Без обид! Ничего личного! — и скырлся вдали.