History Maker

У Кацуки Юри наивная улыбка и щенячьи добрые глаза. Они с Плисецким полные противоположности, разве что обоих природа наградила талантом. Но у одного в силу дерзкой самоуверенности получается раскрыться на льду, а второй словно топчется на месте, скрываясь за фасадом из робости и страха. В гостиничном номере царит бархатный полумрак: у изголовья кровати горит ночник, который единственным стражем разгоняет тьму. Юри, стоило его голове коснуться подушки, заснул, определенно умаявшись за день. Из Виктора при всем его внешнем очаровании получился довольно придирчивый и требовательный наставник. Впрочем, Кацуки не жалуется, хотя в его взгляде иногда и проскальзывает обида, но тут же уступает место решимости. Вне всяких сомнений им есть чему поучиться друг у друга. Юри хмурится во сне, что невольно заставляет Виктора, сидящего в кресле напротив, мягко улыбнуться. Когда сердце наполняется щемящей нежностью, все скрытые мотивы, тем не менее лежавшие буквально на поверхности, отступают прочь. Виктор некогда пообещал себя вытащить наружу эту внутреннюю силу, показать всем этот удивительный талант, а еще создать себе соперника, который бы смог стать искоркой, способной снова разжечь в нем с новой силой интерес к фигурному катанию. Тяжело, когда на пути к цели на тебя давят собственными ожиданиями и личными надеждами, но куда тяжелее достичь вершины и понять: конкуренты далеко позади, ты остался один и то, на что ты положил всю свою жизнь, постепенно теряет яркие краски, становится буднично-серым, привычным и столь же безнадежным. Все вокруг точно теряло смысл, принимая черты обреченности. То видео, волею случая попавшее в сеть, неожиданно послужило своеобразным толчком, вырвав из, казалось бы, беспросветного, бесцельного существования. Кацуки Юри, по мнению большинства весьма заурядным фигурист из Японии, сам того не осознавая, протянул Никифорову руку помощи. Зажатый и робкий Юри начал понемногу раскрываться вместе с заложенным в нем потенциалом. А Виктор и сам не понял, как так получилось, когда он умудрился настолько привязаться к несмелому и милому японцу. Все приняло весьма неординарный поворот, когда Никифоров осознал всю силу этой привязанности, словно точащей изнутри. Вот только, не все было столь радужным… Восхищение отнюдь не любовь, однако при желании их довольно просто перепутать. Ведь невозможно, чтобы тобой восхищались без повода, а любовь нельзя объяснить, расписав по пунктам. Если восхищаться, то чем-то конкретным, а если любить, то беззаветно. На данном этапе Виктору сложно бороться с восхищением Юри к себе. Для Кацуки он был идолом, объектом едва ли не слепого поклонения. За всеми бахвальными эпитетами довольно сложно разглядеть не кумира, а человека Виктора Никифорова. Странно? Конечно. Глупо? Разумеется. Любимец миллионов страдает от неразделенной любви и, что совсем не маловажно, проигрывает самому же себе. Но рано или поздно многое можно изменить, постепенно, шаг за шагом, достигая поставленной цели. Отступать Виктор не привык, иначе бы не поднялся так высоко. Эти чувства вносят в ситуацию волнительную остроту ощущений, сладким ядом проникая в кровь. Виктор подается вперед, чтобы невесомо, кончиками пальцев, коснуться волос Юри. На большее пока рассчитывать не приходится, стоит упрямо держать себя в руках, пусть даже в собственных мыслях Никифорову позволено куда больше. Нет, пока не время. Виктор возвращается на место. Этому мальчишке еще стоит понять, что он достоин стоять со своим кумиром рядом, не в роли любимца, которого иногда так приятно дразнить, а как равному. Масла в огонь подливают и всевозможные СМИ, ехидными статейками бьющие по и без того хрупкой уверенности в себе Кацуки. А Виктор уже предвкушает момент, когда они всем покажут, что Юри ошибочно принимали за гадкого утенка. Успех куда слаще, если до него был познан горький вкус поражения. Только теряя можно обрести что-то действительно важное. И теперь, глядя на спящего Юри, Виктор знал это наверняка.