Для чего же ещё нужны заместители командиров, если не выполнять их обязанности!

Где ещё увидишь Сакамото Тацуму, который отплясывает на одной ноге, держа у уха два телефона, один в зубах и ещё три в руках, и пытается ответить на звонки, радостно хохоча в процессе? Когда же замолкают на секунду вопли разрывающихся от звонков телефонных трубок, он выпрямляет спину, возвращает съехавший с ноги гэта на его законное место и с улыбкой заявляет: — Народ! Вышла небольшая неувязка — но мы все срочно летим в соседнюю галактику! Ха-ха-ха! Команда хмуро качает головами и сопровождает командира осуждающими взглядами, но, понимая безысходность положения, готовит корабль к полному развороту. Чинно направляясь к кабине пилота, Сакамото деловито добавляет: — И нам надо быть там через два часа! Ха-ха-ха-ха! Поторопимся же, ребята! — Два часа?! Чем вы до этого думали?! — Подготовьте на складе груз для планеты Детройт-32. — Но, босс!.. — И принесите соответствующее оборудование: на планете чрезвычайно низкая температура — такого дубака вы не испытывали даже когда с похмелья просыпались в сугробе снега! Ха-ха-ха-ха! — И почему я смутно догадываюсь, откуда такое сравнение?.. — Вперёд, ребята, живее: времени в обрез! А время — деньги! Команда начинает ускоряться, недовольно бурча под нос. А Сакамото усмехается, и взглядом победителя смотрит на облокотившуюся на дверь Муцу, молча наблюдающей за балаганом. — Ну что, Муцу, может, просто сдашься? Ха-ха-ха! — И не надейся. Команда тебя посадит на вилы раньше, чем наступит полночь, — хмыкает она в ответ, не поднимая глаз. — А если позже? — Если посадит — не засчитывается. Сакамото чуть печально кивает головой. И, вспоминая о важных дела, охает, срывается с места и со смехом несётся в кабину управления. Откуда-то из глубины коридора, между гулкими шагами, доносятся подозрительные булькающие звуки, а затем разочарованное «От блин, это же был контракт! Ха-ха!.. Муцу меня пристрелит…» А вдогонку — полифоническая мелодия телефона, явно напоминающая новый хит Оцуу-тян. «Начальник, поешь же дерьмеца, иначе я положу его под твою дверь». Муцу качает головой и направляется в свою каюту. Сегодня это не её дело. Где ещё увидишь Сакамото Тацуму, который с шариковой ручкой в зубах, за ухом и в руке, и ещё одну увлеченно гоняя по столу, с мычанием пытается прочесть условия договора? В этот раз предусмотрительные аманто его заламинировали. Несмотря на наглое вранье о том, что остатки обеда на документах — это земное доказательство особой почести и уважения. — Эй, Муцу, родная, мне кажется, или здесь нет никакого подвоха? Я прочитал его уже раз пять, они такие дружелюбные и сговорчивые, ха-ха-ха-ха! — Условия нашего спора таковы, что я не даю тебе никаких подсказок, указаний и не оказываю помощи, — безаппеляционно заявляет Муцу, входя внутрь. — Ну Му-уцу!.. Я думал, ты стоишь под дверью, чтобы помочь мне, если вдруг что… — Нет, не для этого. И тебя нисколько не смущает, что они требуют, чтобы ты пошёл в рабство к их капитану, мисс Делавик? — Мисс Делавик? Звучит заманчиво… — Мисс Делавик — пятиметровый жирный монстр, у которого каждый месяц обильная течка и последующая жажда… — Ладно-ладно-ладно, Муцу, я понял, с меня хватит подробностей, ха-ха-ха!.. — Сакамото вытирает со лба выступивший пот и начинает грызть ручку, вновь пробегаясь глазами по тексту. — И всё же где ты нашла про рабство? — Это выделено жирным шрифтом, и строчка видна даже на расстоянии двух метров, кретин. — Надо же… видимо, я не так всё понял, когда читал… ха-ха-ха! — Ты не так понял простейшую фразу пять раз? — Бывают проколы у людей, ха-ха-ха-ха!.. И всё-таки, фух, рабство — это слишком. Что Орьё бы сказала? — Что ты идиотина. Как она всегда и говорит. И она права. Сакамото чешет курчавую голову, напоследок пробегая глазами текст. — Муцу, родная… — Что на этот раз? — Как мне поставить подпись на заламинированном документе? Ха-ха-ха-ха! Где ещё увидишь Сакамото Тацуму… по уши в зеленой слизи, пытающегося оторвать ноги от пола?! — Что за кавардак? — мрачно интересуется Муцу, глядя на командира, который отплёвывается от противной жидкости. — О!!! Муцу! Как замечательно, что ты здесь… В лоб Сакамото, замершего в забавной позе, упирается дуло револьвера. — Коснешься меня — будешь медленно умирать в агонических муках. Что ты на сей раз натворил? — Ну, ты ведь говорила, что всегда лично проверяешь весь товар после получения или перед отправкой… — Так… — Вот я и решил проверить… — …Крайне раздражительную двухметровую мухоловку с Сикейроса? Мои поздравления: ты точно идиот. — Ха-ха-ха-ха! Знаешь, Муцу, я как-то медленнее двигаюсь. И голова у меня болит. Почему тут так жарко, ха-ха-ха!.. — Она атакует врага парализующей жидкостью. Твоё счастье, что ты для неё слишком крупный. И слишком кретин. — Муцу-у! Помоги мне! — Признаёшься, что проиграл и проспорил? — с чуть заметной довольной улыбкой спрашивает Муцу, не сводя с него пистолет. — Признаюсь! — Обещаешь не трогать меня до конца дня и позволить мне разобраться во всем происходящем без твоего вмешательства? — Обещаю! — Обещаешь никаких приставаний в течение недели? — Муцу, у меня в горле пересыхает, и уши так заложило, ха-ха… что ты там говоришь? — Не выпендривайся. — Обещаю! Муцу коротко кивает в ответ. И стреляет в железный пол. Мухоловка, пара коротких щупалец которой торчит из посылки, испуганно не то урчит, не то пищит и заползает внутрь, ерзая в своем небольшом «домике» и шурша о его стенки. — Теперь с тобой. Идти можешь? — Не очень, ха-ха… Поможешь? — Нет. Я сейчас позову медиков — у них было средство от этой дряни. Не касайся меня в течение всего дня. А я пока разберусь с отчетами. — Отчёты? Я уже разобрался, ха-ха-ха! Я ведь ответственный капитан! Повисает гнетущее молчание. Сакамото всем телом, которое буквально истекает потом от навалившейся вдруг жары, чувствует тёмную ауру, что исходит от Муцу. Когда же в её руках сверкает лезвие ножа, Сакамото вздрагивает и чувствует спасительный холодок, бегущий по спине. — Муцу, ты что собралась делать? Ха-ха… — дрожащим голосом спрашивает он, чуть кривя улыбку. — Отрежу тебе кое-что лишнее. Половину отдам этой твари: она проголодалась. А другую половину повешу как трофей в общественном зале. Чтобы подобное не повторялось. — Стоп-стоп-стоп! Муцу, родная, милая, ты ведь шутишь, да?! Шутишь ведь?! Не надо меня резать, клянусь, я всегда буду тебя слушаться, брошу пить и буду ответственным, Муцу, убери от меня это! — едва ли не заверещал Сакамото, с опаской глядя на приближающееся лезвие. Муцу же резко отводит его от лица Сакамото, и направляется к посылке с растением. Что-то внутри не то всхлипывает, не то причмокивает — и Муцу достает небольшой фиолетовый обрубок. — Если у людей режутся зубы — то у них щупальца… — говорит она, осторожно погладив мухоловку. — Эй, а тебя она не облила этой дрянью! — Вся ушла на тебя. А теперь — бывай. За тобой скоро придут, — говорит Муцу и удаляется. Ночь разборки с жалобами от клиентов и разборками с бухгалтерией даёт свои плоды. В такие моменты не грех почувствовать себя и спасителем мира. Всё постепенно возвращается на круги своя, корабль вновь в спокойном (для космоса, разумеется) темпе продвигается вперёд, к следующей планете, а Кайентай — снова безукоризненно пунктуален и востребован. А на пороге каюты стоит Сакамото, потупив взор и размахивая букетом, как световым мечом. Муцу лишь качает головой. Они через это уже проходили и не раз. Вот сейчас он начнёт, задорно улыбаясь, сердечно извиняться. Захочет зайти внутрь и привычно споткнётся об порог. Пролетит через полкаюты и завалится на кровать, потянув за собой Муцу. А сверху их осыплет сметенными со стола отчётами. А дальше уже будет зависеть от настроения Муцу. Либо в заднице Сакамото будет килограмм свинца и крепкий синяк под глазом. Либо же у него будет след пощёчины на щеке, а у нее на шее — явный след от засоса. Это уже нечто вроде традиции, которая повторяется раз за разом, чаще всего — из-за праздников на других планетах, кроме Земли, считающихся днями влюблённых или чем-нибудь подобным. — А кстати, завтра же Робонука! — замечает Сакамото и смеётся. Муцу кивает. Некоторые повторения с течением времени не надоедают.