Звездная ночь

Звук шагов отталкивается эхом от двери, долетая до парапета, и отдается быстрым ударом в грудной клетке хомровца. Мастичную кровлю крыши обволакивает алым пятном, распространяющимся с огромной скоростью, грозящим затянуть собой всё незащищенное пространство. Телом овладевает боль, с издевательской лаской принимая в свои объятия, сжимая до хруста костей и нежно щекоча кончиками пальцев, провожая в мир мучительной, приторно-сладкой агонии. Тонкие бледные пальцы, онемевшие от страдания, отчаянно цепляются за мобильный телефон, словно за слабый импульс надежды, с каждым мгновением всё дальше ускользающий от слепнувших глаз. — Меня… подстрелили… — слова прерываются лихорадочным кашлем, попытками вдохнуть спертого воздуха в легкие и извиняющимся, неловким, неуместным, но таким родным и привычным смехом хомровца. А на другом конце связи страх проникает под ребра, к судорожно бьющейся мышце, и сеет в головах лишь одно желание, стремление, цель, мечту, надежду — успеть. Дрожащий, перепачканный кровью, стоящий в паре шагов от ледяного дыхания смерти, он всё еще пытается тянуть губы в улыбке до боли в скулах, ведь рядом его семья и его Король. Микото зол. Его злость, отчаяние, исступление впервые настолько велики, что хочется сжать хрупкое запястье в своей ладони, раздробив вдребезги хрустальные косточки нерадивого клансмена, однако Король лишь аккуратно кладет трепыхающееся тело на диван, оставляя на обивке алые пятна. — Спринцовку, пинцет, воды, бинты, водку, ножницы, — Король прорычал приказ сиплым, севшим голосом, не терпящим сопротивления. Сейчас это был живой механизм, направленный лишь на одну функцию, лишь на одного человека, которого должен спасти любой ценой. Кусанаги без должного обращения понял, что приказ был отдан именно ему, и подорвался с места, в спешке разыскивая всё необходимое для операции. Каждому хомровцу казалось, словно туман медленно поглощает его, словно этот день расплывается и превращается в безумный сон, который никогда не должен был сбыться. Авангард Хомры и её принцесса стояли рядом, наблюдая цепким взглядом воспаленных глаз. Анна содрогалась от страха, который всячески пыталась скрыть и запрятать глубоко внутри, но вид бьющегося в агонии сердца Хомры заставлял задыхаться в беззвучном плаче. Это был её одиннадцатый день рождения. — Король… не… стоит так волнова… — силой выдавленные слова были жестоко прерваны рявканьем и сдавшими нервами Короля: — Заткнись! — Микото ладонью зажимал рану, из которой вытекало всё больше и больше крови, пачкая смуглую шероховатую кожу рук. — Анна, Мисаки, вон! — крик грубого низкого голоса заставил вздрогнуть и убежать и без того напуганных, не смеющих ослушаться юных хомровцев. Микото никогда бы не стал запугивать Яту, а тем более Анну, но в данный момент для него существовали только рубиновые дорожки, так смело рисующие очертания ладони Короля. Завершив все приготовления, Изумо тщательно протер руки Суо обильным количеством воды и, кивнув, принял позицию, крепко удерживая раненного в одном положении. Главное успеть. Главное сделать всё правильно. Король, приоткрыв розоватые искусанные губы Тоцуки, влил в его рот несколько грамм водки, заставляя глотать горькую жидкость, заменяя спиртом анестетик. Удалив мешающую ткань одежды, Микото поспешно принялся промывать ранение, а водкой дезинфицировать тонкую нежную кожу по краям от оголенного мяса. Взяв в руки пинцет и спринцовку, Суо медленно оттянул края раны, чувствуя, как клансмен начинает стонать и корчиться от болевых ощущений, поглощающих хрупкое тело. Кровь начала вновь закрывать видимость, наполняя собой простреленное место, мешая вторгаться в умирающее тело, но Король быстро спринцевал противящуюся жидкость. Микото внимательно посмотрел в бледное, измученное лицо Татары, пропитанное потом, к которому липли светлые мягкие волосы. Суо будто пытался запомнить его, запечатлеть в памяти и в сердце, ведь он понимал, насколько велика вероятность провала. Палец осторожно коснулся раневого канала, аккуратными движениями пытаясь нащупать твёрдую сталь свинца. Тоцука вскрикнул, наполняя бар оглушительно звенящей в воздухе болью. Помедлив с секунду, Король проник внутрь пинцетом, зацепляя виновницу испорченной звездной ночи, медленно извлекая её из тела. Татара больше не мог сдерживаться. Сердце Хомры резало на части от боли, когда короткими рывками свинец касался поврежденного тела, кровь сочилась сильнее и голос вот-вот грозил сесть из-за не умолкающего, бьющего по барабанным перепонкам крика, надолго засевшего в голове Короля. Удалив злосчастную пулю, Микото со злостью откинул её в сторону, очищая рану стерильной водой и неумело накладывая бинты на крупно дрожащее тело. Глаза Тоцуки были закрыты и лишь пушистые светлые ресницы подрагивали, щекоча кожу лица. — Идиот, — Микото проговорил это почти шепотом, пытаясь насытиться спертым воздухом, давясь и задыхаясь жаром собственного тела. Король положил тяжелую ладонь на мокрые белесые волосы клансмена, оставаясь сидеть рядом с ним на запачканном кровью диване и наблюдая, как за окном небо застилает розовая пелена рассвета.