***
На широком крыльце малфоевского замка Снейп чуть замялся. Моросил мелкий дождь, но Северус, словно не замечая, стоял на крыльце, не решаясь войти. Каждый раз он чувствовал себя немного неловко, являясь сюда, как к себе домой. По правде сказать, ему было бы куда проще жить в Хогвартсе, пусть там и не слишком удобно. Зато не чувствовать себя приживалкой. Минимум раз в месяц Северус порывался уйти. Но проклятые мальчишки были так умоляюще-настойчивы, Нарцисса улыбалась ему так приветливо, а Люциус так искренне радовался собеседнику, на которого можно вывалить кучу дневных новостей, что Северус раз за разом смирялся со своим положением то ли гостя, то ли пленника, то ли члена этой странной семьи. Он неловко усмехнулся и взялся за причудливо-резную ручку двери. Даже себе он стеснялся признаться, что невольно ждет их привычных вечеров у камина, когда Нарцисса сидит перед огнем с вышиванием, а Люциус читает им вслух газеты и экспрессивно комментирует происходящее в магическом мире, веселя и мальчишек, и самого Снейпа. Образцовая семья. Образцовые отношения. Северус мог бы даже сказать, что ему в мэноре комфортно, если бы Нарцисса постоянно не пыталась ему намекнуть на что-то непонятное. Например, однажды, глядя на поглощенного чтением супруга, она с легкой усмешкой подошла к хмурому Снейпу, смахнула с его рукава невидимую пушинку и тихо сказала: — Северус, знай, что я не буду на тебя сердиться. Что бы ни случилось, — с нажимом подчеркнула она. Он вскинул на нее непонимающий удивленный взгляд: — Что ты имеешь в виду, Нарцисса? И тогда она рассмеялась от всей души, безудержно, как в юности, когда на ее серебристый смех стекались самые лучшие женихи Слизерина: — Считай, ничего! Не бери это в голову, дорогой мой. Надеюсь, что однажды ты и сам догадаешься. Северус тогда просто пожал плечами. Потому что ему до чертиков надоели загадки и тайны. Хотелось, чтобы жизнь наконец-то стала простой и понятной. И все от него отвязались. Особенно Люциус с его вечными странными подначками и затеями. Ведь это надо было додуматься звать его полетать на метле ради “поддержания формы”, или тащить в маггловский город “для ознакомления с грязнокровками” или тянуть “пропустить по стаканчику” в ближайший паб, когда у Северуса так много работы, а у Люциуса и без него эти стаканчики прекрасно пропускаются один за другим. Поэтому Северус тогда же хмуро и чуть резковато ответил Нарциссе, что вряд ли он когда-нибудь будет в состоянии догадаться, и если она хочет, чтобы он что-то сделал, то пусть так и скажет — прямо. Но Нарцисса всего лишь небрежно потрепала его по рукаву и пошла прочь, продолжая посмеиваться каким-то своим мыслям. Она вообще последнее время уделяла Северусу слишком много внимания. То заставляла его изменить прическу — большей глупости и придумать было нельзя, — то пыталась изменить покрой его мантии на более современный. Снейп хмурился, злился, но противиться ее настойчивой ласке у него просто не было сил. И надо было отдать Нарси должное, выглядел он сейчас как никогда хорошо. Правда Северус так устал от этих женских штучек и ее непрестанного внимания к своей скромной персоне, что при виде Нарциссы пытался незаметно скользнуть мимо, а однажды даже унизительно спрятался за портьеру, прикидываясь, что его нет. Если бы он не знал, что совсем некрасив, мог бы возомнить себе черт-те что. Но в этом смысле он был спокоен — рядом с блистательным Люциусом на него вряд ли кто-то был способен позариться. К тому же иногда Северусу казалось, что Нарцисса раскусила его Постыдную Тайну. Которая и не представляла из себя ничего слишком уж такого особенного, но в которой отчего-то невозможно было признаться даже самому себе: на самом деле всю его жизнь Северусу нравились только мужчины. И если бы он заинтересовался кем-то из четы Малфоев, то уж наверняка не женой. Да, союзы между мужчинами в магическом мире не порицались — мальчишки тому яркий пример — но за всю свою жизнь Северус так и не нашел в себе силы открыться. Рыжеволосая красотка Лили с трагичной судьбой все это время служила надежным прикрытием от излишнего дамского любопытства. Тем более, что его скорбь по погибшей подруге, которую все сразу же приняли за любовь, была искренней болью. Лили одна понимала его, защищала, берегла и заботилась, а Северус Снейп умел быть верным. Северус вздохнул, отмахиваясь от не слишком веселых воспоминаний, дернул за ручку и шагнул в тепло и уютные запахи своего нового дома. — Профессор Снейп сегодня так поздно, — пропищал рядом тонкий голосок домового эльфа. — Тикси рад видеть профессора Снейпа в добром здравии. Хозяин Люциус велел передать Тикси, что ждет профессора Снейпа в Синей гостиной. — Передай хозяину, что мне нужно переодеться, — хмуро отозвался Северус, сбрасывая промокшую мантию на руки угодливому эльфу. Северус и сам толком не знал, почему возводит один барьер за другим и старается держаться на расстоянии от гостеприимного Люциуса Малфоя подальше. Точнее, прекрасно знал, но это было настолько ужасно, что думать об этом совсем не хотелось. Лукавые глаза, роскошные светлые волосы, ум, юмор, характер, фигура, веселый напор… — все в хозяине мэнора было слишком хорошо, и всего этого было слишком много для запутавшегося в себе зельевара. Люциус был счастлив с красавицей-женой, и смысла рассуждать на эту тему просто не было. Северус и не думал. Вот только сам Люциус все никак не мог оставить его в покое. Вот и сейчас, не понадеявшись на расторопного эльфа, выскочил ему навстречу, радостно улыбаясь и раскинув руки в стороны так, словно собирался обнять. Как будто не знал, что Северус Снейп терпеть не может никаких обниманий. — Ты задержался, — с легким укором заметил Люциус, притормаживая в полуметре от Снейпа, и так и не решаясь к нему прикоснуться. — Я пропустил что-то важное? — Северус упрямо смотрел в сторону мимо него. — Всего лишь еще один обыденный скучный вечер в кругу нашей семьи, — жизнерадостно отозвался Люциус, сияя улыбкой. — Вот только без тебя он стал особенно скучным. Люциус все-таки прикоснулся к его плечу рукой, и Снейп невольно вздрогнул и непроизвольно дернул плечом, отстраняясь, но Люциус словно не заметил и не обиделся, принимаясь оживленно рассказывать, как прошел его день. Снейп угрюмо шел вслед за ним по коридору, слушал его россказни вполуха и страдал. От его дружеского напора и обаяния хотелось закрыться в толстую раковину и просидеть в ней весь день. Но с другой стороны, если на секунду представить, что Люциус тоже не против… Северус невольно вскинул взгляд, быстро скользя глазами по волосам, рассыпавшимся светлым сияющим покрывалом по широким плечам, по стройной талии, по изящной точеной кисти, опирающейся на вычурную старинную трость… — Ты совершенно меня не слушаешь! — раздался у него над ухом обиженный голос. — Мог хотя бы прикинуться, что тебе это интересно. Люциус стоял к нему так близко и смотрел на него так изучающе-непонятно, что Северус слегка поежился под своей старой мантией. Ну, что ему надо? — Прости, Люциус, я просто очень устал, — сдержанно ответил он. — Я пойду сразу к себе, хорошо? Показалось ему, или глаза Люциуса и правда потускнели? Но, словно давая понять, что все это оптический обман, тот сразу же широко улыбнулся: — Конечно, Северус, как знаешь. Люциус изловчился и все-таки стукнул его еще раз рукой по плечу, выбивая мелкое облачко пыли и здравый смысл, развернулся и исчез в глубине дома, а Северус остался стоять один посреди дружелюбного дома, чувствуя себя почему-то очень глупым и старым.***
Выходной день на то и выходной, чтобы проводить его так, как тебе нравится, и позволить себе поработать в свое удовольствие. Так считал Северус Снейп. У Люциуса Малфоя было совершенно другое представление об этом. — Северус! Я хотел сводить тебя сегодня на квиддич. Снейп подкатил глаза. Каждый раз, когда Люциус появлялся в его подземной лаборатории, ничего хорошего ждать не приходилось. Каждый раз это была какая-нибудь бредовейшая затея. Вот и сегодня — “квиддич”! И именно сейчас, когда он практически приготовил все компоненты для нового сложного зелья. — Ты же знаешь, Люциус, мне дела нет ни до какого квиддича. Я даже не способен запомнить названия их команд, — хмуро отозвался он, пытаясь отгородиться котлом. — К тому же у меня сегодня много дел, — сухо и деловито сообщил он. — Сегодня суббота! Ты должен как следует отдохнуть, — напирал на него гостеприимный хозяин. — Поттер достал нам места в министерскую ложу. — Вот пусть Поттер там и сидит. И Драко с собой прихватит. — А он и будет там сидеть, в отличие от тебя, — Люциус не сдавался без боя. — И, видимо, от меня тоже. Что мне там делать без тебя с одними мальчишками? Северус нахмурился. Гнусное слизеринское вымогательство. В прошлый раз этот “страдалец” прекрасно провел там с мальчишками весь сезон, поставил кучу галлеонов не на ту сборную, получил массу упреков от Нарциссы и кучу адреналина в крови, каждый раз являясь с соревнований возбужденным, раскрасневшимся, с горящими азартом глазами — такой притягательный и оживленный, что невозможно было отвести взгляд: хотелось смотреть и смотреть на него, рассматривая и запоминая самые мелкие черточки. Северус зачем-то смотрел. Пока однажды не поймал на себе настороженный взгляд Нарциссы — пронзительный и оценивающий. Северус тогда так испугался, что кто-то может раскрыть его постыдную тайну, что с того дня поклялся себе не смотреть на Люциуса дольше секунды и, разумеется, сдержал обещание. Поэтому в присутствии хозяина дома он хмурился больше обычного и постоянно прятал глаза. Вот и сейчас он поспешно отвернулся к столу: — Я думаю, ты и с этим прекрасно справишься, — колко усмехнулся он. — Вы с Поттером неплохо поладили. Это тоже было еще одной странностью. Люциус, который прежде терпеть не мог Поттера, теперь накрепко подружился со своим звездным зятем. Вот уж у кого дури было не меньше. Эти двое словно наконец-то нашли друг друга — постоянно гоняли на метлах, спорили у камина до хрипоты, а еще Поттер так заразительно хохотал над шутками тестя, а Люциус так артистично и забавно рассказывал что-то, нацелившись на реакцию именно Поттера, что Северус иногда ощущал, как что-то темное и глухое кусает его изнутри, когда эти двое, прихватив свои метлы, в очередной раз скрывались на заднем дворе. Лишь только явное обожание Поттером своего жениха и спокойствие Драко позволяло Северусу мириться с этим неприятным моментом и продолжать оставаться в мэноре. — Поладили, да, — рассеянно отозвался Люциус, в задумчивости подходя к его столу и вставая совсем рядом с ним. — Но сегодня Гарри здесь нет, они оба остались на Гриммо. Северус, который ни с того, ни с сего почувствовал внезапное раздражение от невзначай слетевшего “Гарри”, грубовато отпихнул его локтем подальше, словно требуя для себя больше жизненного пространства. — Отойди, Люциус. Ты мне мешаешь. Старший Малфой послушно отошел в сторону и заинтересованно уставился на набор сухих трав. — И как ты в этом что-то понимаешь? — на удивление не обижаясь на грубость, с интересом спросил он. — Это моя профессия, — Северус и сам не понимал, почему разговаривает с дружелюбным хозяином суховато и жестко, словно нарочно пытаясь его разозлить. — Странно было бы, если бы не понимал. — А для меня эти травы — темный лес. Вот и Гарри тоже говорит… Что говорит чертов Гарри, Северус узнать не успел, потому что от очередного приступа внезапного раздражения рука его дернулась, и пробирка с драгоценной настойкой рухнула на пол. Какое-то время оба ошеломленно смотрели, как пузырится и пенится на темных досках зеленое зелье. — Репаро, — зачем-то совершенно некстати произнес Люциус, — и неловко всунул Снейпу в руки восстановленную пустую реторту. — Спасибо. Она была мне просто необходима, — колко и горько отозвался зельевар, чьи планы на выходные только что были грубо разрушены. — Я же сто раз просил тебя мне не мешать! — с отчаянием в голосе выкрикнул он. — Ну, прости, — растерянный Люциус смотрел на него подавленно и печально. И был в этот момент так трогателен и так хорош, что Снейп разозлился — на него, на себя, на свою неказистую внешность и просто на жизнь. — Пошел ты к черту со своими извинениями, Люциус! — ядовито зашипел он. — От тебя у меня одни проблемы. Сто раз просил тебя не лезть сюда, не входить, не трогать ни меня, ни мои зелья! Что тебе в этом не ясно? Обычно жизнерадостный Люциус сейчас смотрел на него так потерянно, что от жалости и чувства вины, разливающихся по груди, Снейп не сдержался и чуть ли не крикнул: — Где я теперь возьму настойку багульника, идиот? Я должен был сделать это зелье до завтра! А у меня его больше нет! Из-за твоей болтовни! Что ты шляешься здесь постоянно? Нечем больше заняться? Неужели не ясно, что ты мне не нужен? Прежде чем выкрикнуть последние слова, Снейп уже о них пожалел. И боль в глазах Люциуса была такой настоящей, словно он его наотмашь ударил. Но Северус не мог отступить — ему было важно закончить весь этот фарс. Пусть даже придется уйти из мэнора, но он не хотел больше этих странных эмоций, не желал постоянно смотреть на его лицо и фигуру, не собирался видеть глаза, очарованные знаменитым зятем, и не стремился знать про семейное благополучие с красивой и умной женой. Ничего, ничего этого он не хотел. Пусть его просто оставят в покое! И лишь когда резко хлопнула входная дверь, Снейп прижал руку ко лбу и устало опустился на стул. Гордый Люциус теперь никогда его не простит. Зачем он всё это сделал?***
В полной растерянности Снейп нервно передвигал по столу колбы и банки и машинально смешивал компоненты, прикидывая, что теперь делать. Прошло уже несколько часов, и Люциус должен был уже объявиться, хотя бы для того, чтобы вышвырнуть его из мэнора. Но никто не появлялся в его подвале, наверху царила полная тишина, и Северус не выдержал, призывая к себе домовика: — Тикси, где твой хозяин? — чуть дрогнувшим голосом спросил он, хмуро глядя на возникшего эльфа. — Хозяин Люциус еще не возвращался домой, — пискнул домовик, втягивая голову в плечи и закутывая ее в длинные уши. — Тикси не видел хозяина Люциуса целый день, — эльф понизил голос и, оглянувшись по сторонам, тихо прошептал: — Тикси уже даже начал тревожиться, не случилось ли что. Только пусть профессор Снейп не скажет об этом хозяину. Хозяин Люциус всегда сердится, когда Тикси переживает. — Куда он ушел? — резко прервал его Снейп, чувствуя, как в груди лавиной нарастает тревога. Тикси неопределенно пожал плечами: — Хозяин Люциус не сказал этого Тикси. Хозяин Люциус просто крикнул, что его все достало, и аппарировал, — эльф не удержался и тоненько всхлипнул. — А теперь Тикси даже не может отправиться его искать, потому что хозяин Люциус запрещает. — А если хозяйка прикажет тебе его поискать? Или хозяин Драко? — Снейп быстро прикидывал варианты в уме. Тикси горестно шмыгнул носом: — Слово хозяина Люциуса самое веское. Его слово — закон для домовых эльфов мэнора. Тикси не смеет его ослушаться. Он вытер слезы и нос подолом грязноватой наволочки, склонился в полупоклоне и тут же исчез, а Северус без сил опустился на стул. “Куда тебя черти подевали, Люциус?” — в раздражении думал он. — “Где тебя теперь искать? И надо ли? Может, ты сейчас резвишься в объятиях грудастой красотки, а тут мы с Нарциссой и эльфом. Феерия”. Снейп расстроенно смотрел на мутное зелье, которое без настойки багульника так и не стало прозрачным и светлым. На душе у него было так же мутно и грязно. Он зачем-то обидел своего приятеля, и, судя по горькому взгляду, обидел сильно и больно. Пускай Северусу самому было больно, но он не имел права выплескивать свои проблемы на другого. Пусть даже тот косвенно был виноват. Но ведь Люциус даже не подозревал о его метаниях, и просто проявлял к нему дружеский интерес. Он не заслужил всего этого. Честнее было сразу уйти из мэнора, если уж он вздумал его ревновать. Да, пора было признаться себе — Северус ревновал. Красивый, недостижимый, уверенный Люциус мог стать прекрасным партнером. Желанным и нужным. Вот только не для него. Возможно, для такого как Поттер — успешного, обласканного славой, но точно не для учителя-неудачника. Вот только старший Малфой тут совсем ни при чем. Кто кроме Северуса виноват в том, что он так неинтересен, непривлекателен и некрасив? Особенно для такого, как блестящий хозяин мэнора. Северус резко поднялся со своего места. Решено! Он найдет Люциуса и извинится. И пусть он никогда в жизни не делал этого, но ради Малфоя он переступит через себя. Словно в ответ на его мысли возле двери раздались хлопки, шум, ругань и какая-то возня. Резко взбежав по ступенькам, Северус распахнул дверь и застыл на пороге, в полном недоумении разглядывая странное зрелище. Блистательный Люциус Малфой был сейчас покрыт ровным слоем налипшей зеленоватой грязи. Некогда белоснежные волосы сейчас были спутаны и висели дикими бурыми космами, изодранная в клочья мантия болталась на одном плече, а серые глаза поблескивали хищно и дико. В вытянутой руке Люциус держал перед собой странное нечто, отдаленно напоминающее спутанный клубок свежесполотых сорняков. И в довершение картины с неряшливого клубка, так же, как и с самого Люциуса на дощатый пол стекали лужицы грязной воды. — Я говорю, оставь меня в покое, Тикси, я в полном порядке, — рычал Люциус, пятясь от наступающего на него настойчивого эльфа, пытаясь заслонить от него мерзкий клубок. — Хозяин Люциус может простудиться! Хозяину Люциусу нужны горчичники и теплое молоко! — напирал эльф, наколдовывая из воздуха объемный полосатый шарф и норовя набросить его на хозяина. — Микси! Филли! Микси и Филли должны срочно готовить хозяину горячую ванну! — неожиданно громко завопил в пустоту домовик, и Люциус вздрогнул от испуга. — Что… здесь происходит? — Снейп невольно ухватился пальцами за косяк, не сводя глаз с измочаленного владельца поместья. Люциус проворно обернулся на звук его голоса, и резко сунул ему в лицо руку с неопрятным мокрым клубком: — Это тебе! Северус невольно отшатнулся от зеленоватой скользкой дряни, чуть не мазнувшей его по лицу: — Люциус. Зачем?.. — сердито нахмурился он, отступая на шаг. — Ты мог бы просто сказать, я бы и сам ушел. К чему такие сложности? Казалось, Люциус расстроился и разобиделся одновременно: — Кретин! — рявкнул он, наступая на него и продолжая совать под нос неряшливый слипшийся ком. — Это все для тебя! Я старался! Глаза на чумазом лице хищно блеснули, и Северус, стараясь не сердить внезапно рехнувшегося хозяина дома, опасливо оглядел подношение. — Что это? — напряженно осведомился он. — Ты задумал меня отравить? Люциус обреченно подкатил глаза в потолок, что на зеленоватой физиономии с размазанной полосками грязью смотрелось не так высокомерно, как обычно. — Ну и кто из нас зельевар? — надменно выпалил он, и Снейп невольно подивился, как тому удается сохранять свой фирменный малфоевский гонор даже в таком унизительном грязно-болотном виде. — Выходит, ты совсем не разбираешься в травах?! — Почему… я вижу… Хвощ, ситник, мох… Ну, и лютик болотный, — осторожно отозвался Северус, разглядывая странный букет. — Зачем тебе это все? — вот сейчас он уже удивился настолько, что даже забыл об их ссоре. Но тут уже Люциус просто взбесился: — Идиот! Это! Багульник! — заорал Люциус, тыча ему в нос омерзительным комом и наступая, как в фехтовании. — Совсем не можешь траву от травы отличить? Это! Багульник! Для твоего дурацкого зелья! Северус в полнейшей растерянности переводил глаза со странного переплетения стеблей и листьев, даже отдаленно не напоминающего багульник, потом на мокрого замурзанного Люциуса, яростно сверкающего белками на темно-зеленом лице, и не знал, что сказать. — Ты где был? — наконец выдавил он. — Да уж понятно где, — едко отозвался Люциус, утирая с лица грязевые потеки. — Весь день по болотам шарился, искал тебе твою драгоценную траву! — он возмущенно потряс в воздухе нелепым букетом. — Все кротовые и гномовы норы собрал! Лучшую мантию об ветки порвал! Сапоги загубил! Два раза в трясину провалился, слава Мерлину и магии, что вообще живым выбрался. А ты даже “спасибо” сказать мне не можешь, скотина немногословная?!! — Люциус размахнулся и снова ткнул неряшливым комом Снейпу в лицо, наглядно демонстрируя свой трофей. — Вот она! Наслаждайся!!! — Но это! Не она! — выкрикнул Северус, невольно отшатываясь и мгновенно забывая о благих намерениях извиниться. — Ты совсем идиот?! Какого черта ты вообще туда поперся в парадной мантии и лучших ботфортах? Да еще при том, что ни черта не разбираешься в травах! И не способен отличить багульник от лютика! Он ведь даже с цветами! Слепой бы узнал! — Точно не багульник? — Люциус моментально сник, озадаченно разглядывая свой жухлый болотный букет. — А мне кажется, он. — Багульник — сиреневый. Лютик — желтый! — перенервничавший Снейп просто кипел от возмущения. — Ты вдобавок еще и дальтоник? И вообще, зачем мне трава с цветами, когда мне нужны семена? Теперь Люциус выглядел и вовсе потерянно: — С цветами-то красивее, — растерянно сообщил он, опуская вниз грязные мокрые руки. — Я подумал, что… — он неожиданно замолчал, уныло разглядывая драный комок. Перепачканный Люциус сейчас выглядел так трогательно в своем расстройстве, что Снейп еле сдержался, чтобы не прикоснуться к его плечу в утешительном жесте. Сердце сжималось от жалости, благодарности и… желания. Такого сильного, что Северус почти задыхался от непривычных эмоций. — Красивее… Романтик ты гребаный. Дай сюда, — желчно процедил он, испугавшись своих желаний, выхватил из его рук грязный ком и скрылся в подвале, гордо захлопнув дверь перед самым носом у огорченного Люциуса.***
Не разговаривали они почти неделю. Люциус дулся и не показывался на глаза, а Снейп, аппарируя из Хогвартса сразу в подземелья, варил новые зелья, перебирал и высушивал травы и почти не выбирался на поверхность. Даже обедал там же в подвалах — расторопный Тикси заботливо приносил ему туда сервировочный столик. Как ни было стыдно признаться, Снейп был счастлив, что речь о том, чтобы ему уйти из мэнора, больше не шла. После похождения Люциуса по болотам, Северус принял свои чувства к нему. Принял и почти что смирился. Бывали в его жизни беды и похуже, чем неразделенная любовь к красавцу-аристократу. Как бы там ни было, он в любом случае вскоре постарается выжечь из своего сердца неуместное чувство. Может быть, даже сварит анти-любовное зелье. И непременно освободится от своего наваждения. Единственное, от чего Северус так и не смог избавиться — засушенный комом букет, все такой же спутанный, нелепый и бесконечно дорогой. Высушив и сжав его магией до размеров гербария, Северус наклеил его на последнюю страницу альбома — семейную драгоценность, к которой никто не смел прикасаться кроме него. И там, на самой дальней странице, рядом с изображением матери, детскими колдо с Лили и свадебными фотографиями Драко и проклятущего Поттера, теперь была накрепко приделана память об еще одном важном человеке. Приделана так, словно замыкала список важных людей в его жизни, не позволяя туда протиснуться кому-то еще. Заслышав хлопок аппарации домового эльфа, Северус в последний раз разгладил пальцами сухие листья и стебли на пожелтевших страницах, раздраженно захлопнул и отодвинул альбом. Нужно перестать, наконец, упиваться воспоминаниями, задвинуть подальше его и постыдную слабость. Пока домовик сервировал его стол для обеда, Снейп сердито отошел к дальнему котлу, помешивая закипающее зелье. Он старался не думать, что там делает Люциус, пытался забыть, что скучал по нему, — всю неделю скучал. А еще размышлял, что все же он должен уйти из мэнора. Так будет лучше для всех. С этими мыслями он обернулся, собираясь нарезать багульник, и неожиданно обнаружил, что домовик из подвала поспешно исчез, зато предмет его мыслей торчит прямо посреди лаборатории, освещая все подземелье своей шевелюрой. От его великолепия хотелось зажмуриться, но Люциус, словно не замечая своей красоты, всего лишь задумчиво барабанил пальцами по кожаной обложке его альбома. Сердце у Северуса испуганно сжалось. Еще не хватало, чтобы он увидел, что там внутри! — Что тебе нужно? — сухо поинтересовался он. — Опять пришел мне мешать? Я думал, тебе одного раза хватило. — Да не то чтобы… — Люциус смотрел на него так странно, изучающе и насмешливо, что Северус снова взбесился. Отогнать Люциуса от альбома надо было любой ценой. — Ну если ты сам не соображаешь, тогда я тебе это скажу: пошел вон отсюда! — выплюнул он, мысленно проклиная себя за все эти слова и заранее предчувствуя, что ему может ответить вспыльчивый Люциус. Но тот неожиданно добродушно усмехнулся: — Как скажешь, — он снова окинул его непонятным взглядом и, больше не проронив ни слова, аппарировал прочь. Неожиданно покладистый Люциус был явлением редким и неожиданным, но Северусу некогда было думать об этом. Как коршун кинулся он к своему альбому и схватил его со стола. Какая неосторожность! Давно его надо было убрать! Проклятые сантименты. Крепко прижав кожаную обложку к груди, Северус поспешно потащил альбом в дальний угол, где у него под запорами магии хранились самые ценные вещи. Он уже протянул было руку, чтобы запихнуть альбом на самую дальнюю полку, но неожиданно передумал. “В последний раз посмотрю”, — пообещал он сам себе и распахнул последнюю страницу. Какое-то время он просто молча и непонимающе смотрел на нее, а потом к щекам хлынула кровь, заливая щеки румянцем. Под комом засохшей травы, прямо под его подписью “самый идиотский в мире букет”, переливались алым четыре сердечка и изящным почерком Люциуса, который он так хорошо успел изучить, было почти каллиграфически выведено: “Когда надумаешь, приходи. Я жду тебя всегда”. Северус чуть не выронил альбом из рук, чувствуя, как заходится сердце. Этого просто не могло быть. Но это было. И сердца переливчато-алые: глупые девчачьи сердечки, пришпиленные магией к толстой обложке, и буквы, выведенные ровно и четко. “Я жду тебя всегда”. Он взволнованно провел пальцем по словам, словно проверяя, настоящие ли они. И услышал сзади негромкий тревожащий голос: — Не волнуйся. Они настоящие. Северус замер, не смея обернуться. Так глупо попасться. Как школьнику. — Что… — его голос сорвался, но он быстро взял себя в руки, от волнения начиная дышать через раз. — Что ты... снова здесь делаешь? — он очень старался, чтобы голос звучал ровно и глухо. — От тебя невозможно отделаться. — Слежу, чтобы ты никуда не сбежал, — насмешливо отозвался Люциус и подошел к нему вплотную, кладя руки на плечи и притягивая его к себе. Толком не осознавая, что происходит, Северус не мог пошевелиться, как в самом страшном сне из всех снов. Когда хочется убежать, но просто нет сил. — Не уходи, — шепнул Люциус ему в ухо, скользнув рукой вдоль груди и обнимая его крепко-крепко. — Пожалуйста. Северус молчал. Кажется, даже под страхом смерти он не смог бы сейчас вымолвить ни слова. — У тебя сердце колотится, — снова услышал он хрипловатый шепот. — Значит, ты тоже этого хочешь? Ведь правда? — уверенная ладонь ласково поглаживала грудь возле сердца, будто успокаивая и уговаривая примириться с действительностью. Сил отвечать по-прежнему не было, и Северус просто молча дернул плечом. — Хочешь… — одной рукой удерживая его поперек груди и прижимая к себе, Люциус второй рукой отвел темные пряди и легко, почти невесомо провел губами вдоль его шеи, поднимаясь к уху. — Сколько я еще мог за тобой бегать? Чуть с ума не сошел. По тебе ведь ничерта не поймешь, нужно тебе это или нет, — прошептал он, щекоча ухо дыханием и осторожно поглаживая самыми кончиками пальцев шею под скулой. — Даже Нарцисса не понимала. Рука на груди уже пробралась под мантию и теперь сквозь тонкую ткань рубашки снова поглаживала ребра, защищающие бешено стучащее сердце. — Так бьется… Горячий, — он ласково поглаживал его, как дикое животное, приручая к себе, уча доверять. — Был у тебя кто-нибудь, а, Сев? — Люциус нашел кончиками пальцев чувствительный сосок и легонько потер его, возбуждая. От этой нехитрой ласки Северус чуть не застонал, невольно откидывая голову ему на плечо, и стиснул зубы изо всех сил, чтобы себя не выдать. Но Люциусу хватило и этого короткого выдоха. — Даже если и был... я буду лучше. Позволь мне… — тихо попросил он, продолжая ласкать чувствительное место и снова прижался к шее губами, на этот раз более собственнически и жадно. — Ты… не можешь… мы… не должны… — от его все более жадных поцелуев Снейпа вело. Чуткие пальцы поглаживали ямку между ключицами и осторожно расстегивали верхнюю пуговицу на рубашке — возбуждающе, медленно, почти невесомо. Мутный туман от его прикосновений заставлял забыть обо всем, но он не мог, не должен был себе это позволить. — Нарцисса... — выдохнул он, пытаясь отстраниться. — …сегодня ночует у любовника. Я ее попросил, — тихо закончил фразу Люциус, снова осторожно притягивая его к себе. — А мальчишки на Гриммо. Хочу, чтобы нам никто не мешал. Легкие прикосновения продолжали исследовать тело, словно искали точки невозврата, от ласки которых сознание уплывало, а стоны становились громче и чувственней. — Почему… ты так уверен, что у нас… что-то будет, — все еще не сдаваясь, выдохнул Северус, чувствуя, как его рубашка скользнула из брюк, и горячая ладонь дотронулась до чувствительной кожи на прессе. — Потому что… — Люциус дышал хрипло и сбивчиво, осторожно спуская ладонь вниз по его животу, проникая пальцами под пояс брюк. — ...если меня от тебя так ведет... значит... это просто обязано быть взаимно… — Ты… мог себе выбрать любого, — резко выдохнул Северус. Было так сложно в это поверить. Но каким наслаждением могут оказаться простые касания. Еще немного, чуть ниже. Совсем чуть-чуть. Внезапно, Люциус выдернул руку, вызывая стон разочарования, и развернул его лицом к себе. Какое-то время он серьезно смотрел Снейпу в лицо, будто пытаясь прочесть чужие эмоции. — Но хочу-то я только тебя, — серьезно ответил он и уверенно-ласково положил руку ему на шею, осторожно притягивая к себе. — Давай все сначала, — прошептал ему Люциус, почти касаясь его своими губами. — Ты мне нужен. И я хочу, чтобы у нас с тобой все получилось, — кончиками пальцев он трогал затылок, зарывался в волосы, большим пальцем оглаживал шею. — Нарси не возражает, — он легонько коснулся губами его уголка рта. — Мальчишки тоже не против, — второе касание губами уже было более откровенным и жадным. — Я так и вовсе давно хочу… — он прижался к самому центру губ, не заставляя открыться, но легонько поглаживая их своими и направляя за шею рукой, чтобы было удобнее целовать. — Дело за тобой, Северус, — пробормотал он, щекоча губы дыханием и обволакивая запахами коньяка и сигар. — Ты согласен? — Люциус неожиданно прижался к нему всем телом, и Северус почувствовал возбуждение от того, как в бедро ему уперлась непривычная твердость. Невольно подавшись вперед, он заметил, как Люциус коварно улыбнулся, еще сильнее прижимая его пах к своему: — Твое тело мне говорит, ты согласен, — перевел он и провел ладонью ему по спине. — Может, мы с ним тебя просто не спросим? — Ты… слизеринец. Расчетливый и коварный, — выдохнул Северус, начиная наслаждаться касаниями и невольно начиная раскрываться в ответ. Люциус усмехнулся: — Ты тоже. И я хочу посмотреть, в чем у тебя это проявится, — тихо сказал он, ласково-нежно поглаживая большим пальцем полюбившуюся ямку на шее. — Заметь, что не я это предложил, — выдохнул Снейп, приближая свои губы к его рту. — Потом мне не жалуйся. — Никогда! — пообещал Люциус, честный, как и все слизеринцы, и неожиданно дернул его на себя, втягивая его в такой одуряющий поцелуй, от которого их привычный мир полетел кувырком.