Я уже слишком стар...

Даже самая красивая, искусная и страстная женщина уже не помогает забыться, отвлечься наконец-то от насущных проблем, которых в жизни с каждым годом становится только больше. Кто-нибудь из ныне покойных врагов Бэтмена предлагал сравнять Готэм с землей, просто чтобы избавить людей от страданий, копящихся здесь словно ядовитый туман? Брюс надеется темными, промозглыми ночами, что это не его мысли, что это кто-то из пациентов Аркхема изверг из себя эту безумную идею, но уж больно красочной и притягательной она кажется, когда просыпаешься среди ночи, подрагивающими от выпитого накануне шампанского пальцами стягивая с себя скользкую шелковую простынь серо-стального цвета. Хозяйка темно-бордовых стрингов, небрежно покоящихся на прикроватном столике между бутылкой пресловутой “Вдовы” и ощипаной гроздью винограда, не просыпается, когда хозяин дома поднимается с постели, и только недовольно фыркает, закутываясь в простынь, когда Брюс роняет бокал на столик - хорошо хоть, что тот не разбивается, - нашаривая в портмоне пару проверенных таблеток, спасающих обаятельного миллионера от синдрома утреннего похмелья. Трудно быть обаятельным миллионером - никакой свободы, никаких дрожащих рук и перекошенного от вчерашней попойки лица. Кому-то удается совмещать эти две ипостаси, но не Брюсу Уэйну. Да и Альфред бы не одобрил. Брюс еще немного покачивается, обходя широкую кровать, чтобы снять со спинки кресла темно-синий шелковый халат, сейчас неприятно холодящий тело. Коридоры, лестницы и переходы величественного особняка досконально изучены Брюсом еще в детстве, до двух помещений в доме он мог дойти даже с закрытыми глазами, даже под завязку накачавшись виски, даже если бы Бэтмену вследствие сильного удара по голове тупым предметом отшибло бы память, Брюс уверен, что даже тогда бы его ноги нашли дорогу к кухне и к комнате дворецкого. Что поделать, Брюс Уэйн с детства любил кособокие сэндвичи, самостоятельно изготовленные под покровом ночи из всего, что удавалось найти на кухне. Годы шли, сэндвичи оставались по-прежнему кособокими, несмотря на то, что Брюс мастерски управлялся с ножом - в этом была их прелесть, и изменять себе Уэйн не собирался. И Брюс любил Альфреда. И в этом тоже не собирался меняться, несмотря на то, что все чаще слышал от него фразы о том, что стоит обзавестись женой и остепениться. Завести детей. Радоваться жизни. Как все нормальные люди. Правда в том, что Альфред лучше всех остальных знает, насколько Брюс ненормален. Насколько сросся с Бэтменом. Насколько вжился в него и насколько Защитник Готэма въелся в его кожу. Кто захочет быть рядом? Добровольно, бескорыстно и самоотверженно? Брюс знал ответ. - Открой, - Брюс скребется в дверь тихо, словно котенок - привычка, оставшаяся еще с тех времен, когда в доме было полно слуг. И с тех же, наверное, времен, у Альфреда сохранилась безупречная реакция на этот звук - он просыпался хоть в два, хоть в три часа ночи. Три секунды - накинуть халат, две секунды - повозмущаться, пять-семь секунд - найти очки, две секунды - включить настольную лампу. - Мастер Брюс, - дворецкий осуждающе качает головой, но Брюс по-настоящему проклянет тот день, когда услышит осуждение в голосе Альфреда. - Не спится, - Брюс чувствует, как его губы своевольно кривятся в половинчатой, виноватой улыбке. Альфред коротко хмыкает и кивком приглашает проходить. Здесь - его вотчина, его правила и его владения. Здесь пахнет книгами, нагретым на солнце деревом, едва уловимо - порохом. Ненавязчивым дорогим парфюмом. Все это сплетается в один, знакомый Брюсу с детства аромат спокойствия. Уверенности. Надежности. - Кошмары или бессонница? - Альфред аккуратно прикрывает дверь, провожая Брюса задумчивым взглядом. - Бессонница, - послушно докладывает Уэйн, падая в кресло и закрывая лицо обеими ладонями. - Я не могу спать рядом с ней, - Брюс раздраженно кивает куда-то предположительно в сторону своей спальни. - Я останусь у тебя? Альфред кивком и согласным жестом вновь подтверждает, что Брюс может оставаться здесь столько, сколько пожелает. - Не сердись, - реагирует Брюс на затянувшееся молчание Альфреда. - Я уже слишком стар, чтобы менять свои представления о счастье. - У тебя они есть, Брюс? - Альфред заинтересовано приподнимает брови, аккуратно поправляя очки на переносице. - Конечно есть, - Уэйн в пару шагов преодолевает разделяющее их расстояние, останавливаясь в полуфуте от Альфреда. - И они никак, совершенно точно никак не связаны с женщиной, которая спит в моей постели. - Я начинаю опасаться, мастер Брюс, что они не связаны ни с одной женщиной. Как не связаны и с общепринятыми понятиями о человеческом счастье. Уэйн на секунду хмурится, услышав привычно-вежливое, но редко употреблямое в стенах этой комнаты обращение. - Четвертый час утра - не лучшее время для философских бесед, особенно когда один из собеседников трезв, а второй ждет прихода похмелья… И знаешь, Альфред, - Брюс наклоняется ближе, привычно любуясь темно-серыми глазами своего единственного друга сквозь линзы очков. - Не тебе ведь мне об этом говорить. - Не мне, - соглашается Альфред, не отводя взгляда, и только немного щурится, когда Брюс аккуратным, отточенным за годы движением снимает его очки, откладывая в сторону. - Но ты и не должен быть похож на меня. - Ну, ты ведь всегда был достойным примером для подражания, - Уэйн уходит от неодобрительного взгляда мужчины, наклонившись к его плечу. Ластится словно огромный кот, добиваясь от Альфреда короткого, может, немного самодовольного смешка. Может быть, Брюсу он только чудится, но вот цепкие, сильные пальцы в волосах - совершенно реальны, как и поцелуй - долгий, глубокий, вдумчивый. В чем-то даже трепетно-нежный и теплый. Защитнику Готэма как воздух нужен человек, которому он может доверять. Брюсу Уэйну нужен человек, с которым он может быть самим собой. Которому можно не только доверять, но и довериться, перед которым не страшно раскрыться, и подчинение которому приносит больше блаженства и удовлетворения, чем власть над любой женщиной.

***

- Ты выпроводишь девчонку, когда она проснется? - бормочет Брюс уже засыпая, блаженно улыбаясь, когда слышит возмущенное ворчание Альфреда, в какое-то мгновение попытавшегося вывернуться из-под обнимающей его руки Уэйна. Попытка провальная, хотя Альфред и без лишнего подтверждение прекрасно об этом знает. - Ты просто трусливый подросток, Брюс. Уэйн довольно жмурится, улавливая согласные ноты в возмущенно-усталом шепоте любовника. - Я сделаю тебе кофе, - почти-что невзначай предлагает Брюс, вжимаясь носом в шею Альфреда. - Я начинаю вспоминать, насколько она навязчивая, и... Я не отделаюсь от неё до вечера. - Трусливый подросток, - с нежностью повторяет Альфред, зарываясь ладонью в волосы Уэйна. Брюс прекрасно слышит улыбку в его интонациях и сам улыбается в ответ, прижимаясь губами к колючей от щетины коже. Брюсу не так уж много нужно для счастья. И не так уж мало. Только Альфред.