***
Здание, которое занимает Министерство, поражает своими размерами. Оно практически больше внутри, чем снаружи, и Джек чувствует, как сжимается сердце. Ирене откидывает назад упавшую на глаза прядь светлых волос и улыбается: — Впечатляет, правда? — Снаружи всё не так привлекательно, — соглашается Джек. — Ничто не отпугивает порядочных граждан настолько сильно, как исписанный неприличными граффити недострой, — фыркает Ирене. Они останавливаются на верхушке уходящей в бесконечность лестницы. — Все эти двери ведут в прошлое? — спрашивает Джек. — Да. В будущее, к счастью или сожалению, мы путешествовать не можем. — То есть, оказаться в две тысячи шестнадцатом у вас получится только тогда, когда наступит две тысячи семнадцатый? Ирене кивает. — Ждать придётся всего два года, — добавляет она. — На самом деле, это недолго. Время течёт незаметно, мы и оглянуться не успеем… — Но что Министерству нужно от меня? — Манипулятор временной воронки, — отвечает Ирене, становясь серьёзной. — Не пугайтесь, никто не собирается отбирать его у вас. — Я на это надеюсь. — Поймите, задание, которое предстоит выполнить вам и нашей команде, очень опасно. Слишком много непредсказуемых факторов. И мы должны быть уверены, что при необходимости вы все сумеете вернуться обратно в две тысячи пятнадцатый год, даже если рядом не будет нужной двери.***
Задание действительно сложное: уговорить короля Фердинанда и королеву Изабеллу дать согласие на экспедицию Христофора Колумба, точнее, дона Кристобаля Колона, к берегам земли, которую в будущем назовут Америкой. Джек с трудом удерживается от того, чтобы не процитировать Марка Твена. — Если Кристобаль не получит титул — Испания это как-нибудь переживёт, — замечает Эрнесто. Джек пока не разобрался, какую должность тот занимает в Министерстве времени. Помощник директора? Второй директор? Глава службы безопасности? Последний вариант кажется Джеку наиболее вероятным: глядя на непроницаемое лицо Эрнесто, его поджатые губы и черный как ночь костюм, он невольно думает об Испанской инквизиции и Томасе де Торквемаде. — Но, капитан, Амелия, Алонсо и вы обязаны сделать всё, чтобы третьего августа тысяча четыреста девяносто второго года «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья» покинули порт, — продолжает Эрнесто и поднимается, намекая, что инструктаж окончен. — Идёмте, — Ирене берёт Джека под руку и тянет к двери, — я представлю вас команде.***
Амелия и Алонсо — как удар под дых. Амелия пришла сюда из девятнадцатого века, но Джек смотрит на неё и вспоминает Тош: она была такой же умной, доброй и упрямой. Алонсо родился в шестнадцатом веке, но Джек не сомневается, что именно с него Артуро Перес-Реверте писал своего «Капитана Алкатристе». Алонсо благороден, порывист, горяч, и при этом джентльмен до мозга костей. После Четыре-пять-шесть Джек перестал верить в благородство и честность. Он помнит, как несколько «сильных мира сего» шептались за дверью, решая, чьими детьми можно пожертвовать. Помнит, что сделал он сам. Да, он спас множество жизней, но всё равно его поступку нет оправдания, и Джек понимает, что всю оставшуюся — вечную — жизнь он проживёт с осознанием, что собственными руками убил ребёнка, превратив его в живой передатчик, и не просто ребёнка, а родного внука. В дни, когда люди перестали умирать, Джек окончательно потерял веру. Поэтому наблюдать за Амелией и Алонсо особенно больно. К тому же, ожидая вместе с ними аудиенции у королевы, Джек не в состоянии отделаться от ощущения, что занимает чьё-то место. Алонсо с усмешкой заявляет, что здесь командует Амелия, но через мгновение усмешка пропадает, сменяясь растерянностью. Джек гадает: это из-за того, что он не получил ожидаемой реакции или потому, что перед ним не тот человек? Определённо второе, с горечью бормочет себе под нос Джек: когда королева, не устояв перед изысканным флиртом (и феромонами пятьдесят первого века), просит позвать к ней дона Кристобаля, Амелия обнимает его и называет чужим именем. А после молчит в ответ на вопрос: «Кто такой Хулиан?». Одно Джек знает точно: Хулиан жив. Мёртвых оплакивают по-другому.***
Корабли выходят в море в назначенный срок. Проблема в том, что Джек, Амелия и Алонсо находятся на борту одного из них, и если бы не манипулятор временной воронки, они застряли бы там на несколько месяцев как минимум. Так что Ирене оказывается права: без участия Джека всё закончилось бы не так удачно. В Министерстве Амелия и Алонсо тут же убегают отчитываться перед начальством, а Джека останавливает Ирене: — Думаю, вам не повредит чашечка кофе, капитан. В кафетерии в этот час пусто, если не считать растрёпанного черноволосого человека, ожесточённо покрывающего лист бумаги пятнами краски. — Это Веласкес, — говорит Ирене, усаживаясь напротив Джека. Она отламывает кусочек печенья и медленно пережёвывает его. — Тот самый Веласкес? — неверяще переспрашивает Джек. — Тот самый. Он нам фотороботы рисует. — Разве это не напрасная трата таланта? Ирене качает головой. — Лучше он, чем Пикассо. — Как в том анекдоте? Пикассо нарисовал портрет подозреваемого в краже часов, и после полиция арестовала трёх старушек, табуретку и ящик с яблоками? — хмыкает Джек. — Именно. Несколько минут они молчат. Джек мелким глотками пьёт кофе, практически не ощущая вкуса, Ирене всё так же задумчиво жуёт печенье. Наконец она отставляет блюдце в сторону, достаёт из сумочки телефон, кладёт на стол и кончиками пальцев подталкивает его ближе к Джеку. — Что это? — Мой способ сказать: «Спасибо». — У меня есть мобильник. — И вы можете позвонить с него в любой момент прошлого? Поговорить с теми, кого вы потеряли? Вновь услышать их голоса? Во рту становится сухо. Джек облизывает губы и выдавливает: — Это шутка? — Это правда. — Тогда Министерство нарушает свои же правила. — Ну, главное при этом… — …не попадаться? — Не менять прошлое, — Ирене комкает в пальцах салфетку. — Фиксированные точки не терпят вмешательства. — Я в курсе. — Тогда совет на прощание. Звоните одному человеку и только один раз. Позвоните ему снова — и уже не сможете остановиться. И это сведёт вас с ума.***
После ухода Ирене Джек долго сидит, гипнотизируя взглядом несчастный телефон. Внешне он ничем не отличается от обычного мобильника. Ну, может, тем, что это последняя модель авторства преемников Стива Джобса с очень тонким корпусом и мгновенным откликом на каждую команду. Телефон удобно ложится в ладонь. Джек вводит дату, время и набирает номер. В Доме-на-Темзе он просил: «Останься со мной», но так и не позволил Янто сказать то, что наболело. Три простых слова. Это было эгоистично и всё равно не уберегло Джека от всепоглощающего отчаяния. Длинные гудки сменяются щелчком. — Алло? — голос у Янто сиплый и усталый. Джек сглатывает. — Это я, — выдыхает он после паузы. — Джек? Я же сказал, что мне нужно время. Думаю, ты прав, и в любом случае ничего не выйдет, так что… — Прости меня. — Джек… — Я не должен был выбирать тот пафосный ресторан. И вести себя, как козёл, на нашем первом свидании. Самое ужасное, что это не в последний раз. Но… ты много для меня значишь. Никогда в этом не сомневайся. И я буду всё отрицать, но ты нужен мне. Я вернулся, потому что скучал по тебе. — Я тоже, — признаётся Янто. Тихо. Неуверенно. Как будто это самый страшный секрет. — Не сдавайся, ладно? Дай нам ещё один шанс. — Я обещаю. Спокойной ночи, Джек. — Спокойной ночи. Джек убирает телефон в карман шинели. Ирене дала ему хороший совет. Но он никогда не слушал ничьих советов. Завтра он опять наберёт номер Янто. Хотя бы для того, чтобы запомнить, как он произносит валлийские гласные.