Уютный вечер гробовщика

      Наполненная темнотой комната, пропахшая бальзамирующими средствами и цветами, лениво благоухающими в руках мертвых тел, с нотками гниения плоти, сгущалась вокруг единственной живой фигуры, но и в ее «живости» стоило усомниться.        Его длинные пальцы обвили хрупкое женское тело, сумасшедший тихий смех наполнял комнату, вливаясь в ее белые, как снег, уши. Серая челка густо свисала, закрывая светло-желтые глаза? внимательно изучающие каждый изгиб бескровного трупа. Гробовщик прижал к себе усопшую своими длинными руками в свободных серых рукавах к своему телу, сокрытому бесчисленными слоями грубой ткани одежды. Он все также по-ненормальному улыбался, как и когда ее только привезли сюда, израненную, изуродованную и залитую алой хладной кровью. Сейчас же ее глубокие раны зашиты чуткими руками, бледная кожа отмыта от мерзкого красного, никак не сочетающегося, по мнению гробовщика, с ее глубоко серыми глазами, что так бессмысленно глядели в пустоту. Ее губы посинели, а язык впал глубоко в глотку. От нее веяло смертью несмотря на белый цветок лилии в ее светлых, будто посидевших волосах. — Вам так намного лучше… Госпожа Изабелла… — шептал гробовщик в ее ухо, поправляя умирающий без влаги цветок, постоянно тихо посмеиваясь. Белозубая улыбка пугала, она была будто отражение его глубокого безумия. Левая рука ненавязчиво погладила колено, легко укрытое белой тканью тонкого погребального платья.       Изабелла спокойно сидела на его коленях, а ее голова мирно покоилась на изредка вздымающейся груди Гробовщика. Ее волосы легко двигались, обданные очередным бессмысленным смехом безумца. Обвив пальцами правой руки ее тонкую талию, он провел длинным черным ногтем по ярко-красному шву, спускающемуся к сломанным ключицам. Сумасшедший нежно коснулся своими губами ее уха, потом зубами и легко прикусил, вновь залившись смехом. В его голове постоянно что-то происходило и выпячивалось наружу в плотоядной белозубой ухмылке и странными лимонными огоньками в сокрытых челкой глазах.       Довольно улыбаясь и вздрагивая от каждого воспоминания усопшей госпожи Изабеллы, Гробовщик просматривал всю ее пленку жизни, четко ощущая каждый укол ненависти, ревности, измены и горя. Все эти глупые события будто вливались в разум жнеца, и он вновь и вновь заливался этим странным едким смехом. Видимо, столь частое прикосновение к мертвым душам имеет свои последствия.       Остановив унылое кино, он встал со стула, держа на руках невесомое тело усопшей и радостно заглядывая в ее мертвые остекленелые глаза. Сделав пару оборотов вокруг себя и прижимая к себе бледное и вот-вот начинающее гнить тело, Гробовщик легко склонился над обитым бархатом гробом и нежно уложил госпожу Изабеллу в ее вечное ложе. Он вглядывался в ее худое лицо, нежно и довольно улыбаясь, разглядывая каждую морщинку на ее мертвом лице. Рука сама потянулась к лилии в ее легких волосах, жнец поправил ее и улыбнулся еще шире, встряхнув челкой. — Сладких снов, госпожа Изабелла…