Точка невозврата.

POV Кира. Не посещаю школу вторую неделю, ссылаясь на воспаление лёгких. Не могу смотреть в глаза Люка, делая вид, что ничего не происходит. Не могу случайно столкнуться с кем-то из компании Зейна. И уж тем более не могу признаться самой себе в произошедшем, чувствуя отвращение при виде собственного отражения в зеркале. В Калифорнии мы три месяца, и за это время жизнь перевернулась и успела испортиться на девяносто девять процентов. Игнорирую все звонки, забывая даже прослушивать почту, которая наверняка переполнена. Сменить бы имя и броситься в неизвестность, улетая в Новую Зеландию или Стокгольм. Я испортила жизнь сразу двоим людям, снова попадая не в то время и не в то место. В тот же вечер пришлось выложить всё Стейс, избивая руки от изнеможения. После плакали мы вместе, но кому легче? Как заявиться к человеку, в которого я по уши влюбляюсь, и сказать такое? Как вообще можно объяснить произошедшее? Анастейша минимизирует встречи со всеми из компании, выстраивая в голове логичную цепочку о сговоре. Луи специально устроил вечеринку в тот день, а Зейн помог выбрать туфли, чтобы от школьного стадиона до дома Томлинсона была только одна удобная аптека у дома друга. Найл отвлекал внимание своим прыжком в бассейн, чтобы Лиам затащил меня в спортзал и изнасиловал. Слово сомнительное, исходя из состояния моих сосков и стонов, но вспоминая таблетку и виски, чёрт бы их побрал, пытаюсь внушить, что так всё и было. И мы обе знаем, что Лиам не насильник. Хотя какие секреты у богатых детей влиятельных родителей? — Кира, они не отступают и настаивают проведать тебя. Клянусь, я пытаюсь остановить, но Люк и Калум настроены решительно. Особенно Люк. Они хотят прогулять завтра школу и готовят музыкальный сюрприз, который ты очень ждала. Чёрт, чувствую себя идиоткой! Стою и читаю с листика перед этими двумя. — Какое "и в болезни и в здравии", если ты не разрешаешь даже приближаться к квартире? От его голоса в тело ударяет слабость и счастье. Мне хочется прижаться к телу блондина, запустить пальцы в волосы и смотреть в глаза. И целовать, целовать, целовать. Отношения не успели начаться, а влекут за собой гору неудач и разочарований. Утро следующего дня началось в восемь, когда моё бледное тело пыталось не сломаться в душевой, заставляя подругу проснуться с криками. Всё казалось ночным кошмаром, переходящим в явь и не позволяющим очнуться. Я ненавидела себя вдоль и поперёк, но ещё больше ненавидела Лиама. — Я не хочу его терять. Не могу лишиться всего хорошего в жизни. Прошу, помоги мне. Прошу. Шёпот переходит в крик, рыжеволосая залазит под воду прямо в пижаме, обнимая меня. — Взорвём этого ублюдка к чертям собачьим. — Я люблю Люка... Как это случ... что... После стакана тёплого молока удаётся успокоиться, несмотря на пропажу аппетита и просвечивающиеся синяки под глазами. Около десяти утра Милтон спускается в пекарню у дома, чтобы купить выпечку на завтрак и угощение гостям. "Гостям"... Они ведь такие родные люди... Звонок в дверь, спускаюсь, заранее зная, что кареглазая взяла ключи. Репетирую выдавливание улыбки, натягивая рукава как можно ниже. В проходе появляется Анастейша с коробкой булочек и, отходя дальше, на глаза бросается парень с красными волосами. Ноги будто приклеили к полу, а губы зашили в сию же секунду. Не могу поверить... — Даже не обнимаешь? — О б а л д е т ь... - делаю глубокий вдох. — Майкл! - подбегаю к парню, ухватываясь за шею и прижимаясь, словно к ингалятору. — Как ты изменился... Снова волосы покрасил! Чёрт! Тебе очень идёт! — Я скучал, мелкая. - чмокает в ухо. — Случайная встреча, а такая приятная... Ты как здесь? Почему в ЛА? Блондинкой тебе очень идёт! — Я скучала... Очевидно, никто не понимает, что происходит. Никто, кроме Стейс, ведь мы в комнате с парнем, которого не надеялись никогда больше увидеть. Два с половиной года назад с подругой отдыхали в Мичиганском лагере на Национальном берегу озера Рокс. Кроме активного отдыха, изучения литературы и кемпинга, внимание привлёк парень с зелёными волосами. Майкл Клиффорд был легендой, имея непривычные всем татуировки и пирсинг. Он проколол мне нос, покрасил пряди розовым. Принёс в нашу жизнь отрывок с экспериментами, который предопределил меня, как личность. Так внутри Киры Оллфорд зародилось безумство, любовь к жизни и радостям в каждой мелочи. У родителей было другое мнение насчёт зеленоволосого парня... Нас забрали спустя неделю общения и ночных побегов в комнаты друг друга. Девушки, входящие в список самых богатых подростков Америки, должны выглядеть, как подобает леди. Мои волосы вернули в русый, выталкивая серёжку из носа, а Анастейше устраивали проверки телефона. К тому же, уверена, парню неплохо заплатили. Они стояли с открытыми ртами, и в это действительно сложно поверить, но у меня из головы не выходит одна мысль: это тот Майкл, который увел девушку у Люка и разбил сердце. — Кхм... вглядываюсь за спину Клиффорда, замечая длинноволосого парня с банданой — Эштон Ирвин - барабанщик. - улыбается, поправляя спадающие на глаза кудряшки. И после объятий и знакомства очередь доходит до парня, укравшего моё сердце. Мы смотрим друг другу в глаза, прошу Стейс проводить ребят и включить кофемашину, выходя на общий коридор. Всё ещё не произнося ни звука, дотрагиваюсь до него кончиками пальцев, делая неуверенный шаг вперёд. Губы начинают трястись, в горле вырастает ком. — Нам нужно поговорить? - киваю в ответ, начиная рыдать. — Хорошо, малышка, вернёмся к этому вечером? Мы, вообще-то, с концертом для болеющей, но самой лучшей девушке в мире. — А если ты не захочешь петь после разговора? — Тогда тем более поговорим позже. - он вдыхает запах с макушки, крепко прижимая к себе. — Рад тебя видеть. POV Стейс. "Don't waste your time on me You're already the voice inside my head I miss you, I miss you Don't waste your time on me You're already the voice inside my head I miss you, I miss you You" Сердце разрывалось от песни, очевидно предназначенной блондинке. Её передёргивает, крепко хватаю ладонь и глажу большим пальцем левой руки. Они ночуют у Эштона вчетвером, нагоняя упущенные моменты и время за период перерыва, который прошёлся морально по каждому из группы. Запасаюсь валерьянкой и молоком с сухими завтраками, чтобы преодолеть ночь после неизвестных никому последствий разговора. Спустя пару часов решаюсь показать свои тексты, и ребята быстро находят нужный темп и мелодию. И на кой чёрт сдалась студия Гарри, когда эти парни могут сделать песню за "спасибо"?! С ним, кстати, не клеится, и инициатором является моя персона. Не только из-за случая с Пейном, а благодаря наблюдательным навыкам, когда кудрявый чуть ли не каждый раз уезжает с новой особой. Хочется стереть из памяти разговор с Малией о каждом подробнее, очевидно ставя в ступор сложившиеся впечатления. Верность? Отнюдь, здесь ей не пахнет. Калум и Эштон выходят на улицу перекурить, а присутствующие блондины растворяются на втором этаже. Тело дрожит, усаживаюсь на диван, не находя места. Удивительно, как парень, с которым мы провели всего две недели несколько лет назад, оставил по кусочку себя внутри девичьих сердец. Клиффорд ничего не спрашивает, ножом душу не разрезая, лишь подсаживается рядом, наливая в стакан красное полусладкое. — Надеюсь вкусы не изменились. - делает глоток прямо из бутылки. — А теперь выдыхай и рассказывай, кто пытается разорвать эти отношения, тряся лишними яйцами? — Ты серьёзно? - осушаю стакан следом. — Если мы не общались, не значит, что я не следил за жизнями особ из Мичигана, забравшимися в сердце. Слишком много "не". - глубоко вздыхает. — Вы изменились, как и все люди вокруг и ежедневно, но Оллфорд не давала взглянуть на себя "плохим" взглядом, а теперь встречается с моим другом, чёрт подери, и если кто-то снова хочет разбить сердце любому из этих двоих, то, прошу, расскажи! Поступая, возможно, как предатель, я выпаливаю на духу абсолютно всё, что накопилось внутри этой квартиры. POV Кира. Усаживаемся на кровать друг напротив друга, подминая под себя ноги. Чувствую себя беззащитным комочком, желающим спрятаться под сто слоёв одеял и пролежать, пока не настанет рассвет. Одиночество полюбилось организму куда больше, чем ежедневные встречи с сотней людей. Задумываюсь о переводе на домашнее обучение... Не знаю, с чего начать и как сказать то, что собираюсь. Я не готовила речь и не писала текст с чистосердечным, я просто хотела любить кого-то и не ввязываться в плохие ситуации. Голос дрожит и запинается, не давая начать. — Ты не единственный, кто был у меня в сексуальном плане. - молчу, ожидая, когда он поймёт, что лишил меня девственности и что случилось на самом деле. — И пока ты не начал говорить, прошу, дай шанс всё объяснить. Больше не могу... Выкладываю как есть, ставя на кон всё, что делает меня счастливой. Как получила записку на уроке французского, а потом увидела его целующегося с Малией в коридоре; как он донимал вопросами и пригласил познакомиться с компанией, а я согласилась из-за лучшей подруги; как мы играли в футбол в платьях, ели стейки и снова встретились с русоволосой девушкой; как он затащил меня в подсобку физики, чтобы избежать инцидента и стал его причиной ещё больше; как он пришёл к нам в квартиру и сфотографировал тело в нижнем белье, нарушая личную приватность и шантажируя поездкой в Денвер; напомнила о драке на матче, о том, как меня избили в переулке; как после этого избегала парня и посылала к чертям, ибо ненависть, подобная этой, никогда не существовала в жизни Киры Оллфорд. И, наконец, дохожу до ключевого момента, будто глотая куски стекла, разрезая гортань и лёгкие. Говорю о вечере после лакросса, когда я ждала голубоглазого на матче и отказалась ехать на вечеринку из-за стёртых ног; как попросила у Зейна помощи и пришла, чтобы привести кровавые отметины в порядок; как там оказался Лиам и со словами: "это обезболивающее" - отдал таблетку, запивая виски с соком. И пока я ждала друга, который отвёз бы меня домой, решила поколотить грушу, представляя Пейна. Голос запинается, затягиваю рукава повыше, оголяя сиреневые отметины, в некоторых местах окрашивающиеся в коричневый. — Пришлось отбиваться и толкать его, ноги были ватные, а слёзы намачивали щёки сильнее проливного дождя... Клянусь, я пыталась убежать, пускай босиком, прорваться до двери и не оглядываться, но... — Он изнасиловал...? - шепчет губами. — Алкоголь и эта таблетка, чёрт бы побрал, тело ватное и от резких попыток и касаний соски стали твёрдыми, выступая через топ. Не знаю, озабоченный он или привлекают извращения, но после того меня просто бросили на диван, разорвали трусы и ... он вошёл. Я плакала, это был всего второй секс в жизни и гениталии с гиперчувствительностью... С губ сорвался стон вперемешку с плачем, он закончил и я сбежала... С того момента не выходила из дома, ни с кем не говорила... Стейс подтвердит. Я не пытаюсь оправдаться, просто... - дыхание сбивается, пялюсь в пол, в попытках подобрать слова. — И не говорила полиции? — О сыне друга депутата, или кто там его отец? Не хочу, чтобы с бизнесом родителей были какие-то проблемы... Я просто... — Это важнее? — Семья? Важнее. Несмотря на то, что из Орлеана мы перебрались в Лос-Анджелес, жизнь стала собственной заботой и ответственностью. Это кажется кошмаром и глупостью, прости, я ... Клянусь, всё это - правда, и понятия не имею, что со всем этим делать... Я не хочу тебя терять. Я не могу потерять. — Нужно время, хорошо? — Кому? — Обоим. Встаёт с кровати, направляясь на первый этаж. Запускаю руки в волосы, крепко сжимая челюсть, чтобы не сорваться в крик сумасшедшей. Кажется, пора смотреть билеты на обратный рейс. POV Стейс. Сегодня у Зейна Малика выставка, о которой тот бредил не менее двух месяцев. По крайней мере, об этом узнала ровно 60 дней назад. Воскресенье, в которое придётся пить шампанское и строить из себя искусного знатока в творчестве. Достаю из шкафа платье и каблуки, которые мы с Кирой покупали несколько недель назад для мероприятия. — Я не могу... - выдавливает блондинка, смотря на своё изящное чёрное платье. — Не уверена, что хочу. — Он твой друг, Кира. Да, так же друг тех, с кем они росли вместе, но и твой тоже. И поверь, Зейн ждёт тебя больше всех. — Там будет Пейн. Только представь, как н...- вместо внятных слов по бледным щекам катятся слёзы. — Я перережу ему глотку на месте. Послушай, ты должна быть сильной, переступить через него и выйти фениксом. Ты - Кира Оллфорд, моя лучшая подруга, любимая девушка и самый прекрасный человек на свете. — Мои отношения под вопросом. — Дай ему время. Прошло меньше суток с момента заявления, что одноклассник использовал тебя в сексуальном плане и опоил чем-то, а в полицию пойти нельзя из-за боязни подвести родителей и найти проблем на пятую точку. Ты — его, а какой-то урод суёт член в самое сокровенное и нежное, что есть в жизни. Он любит вашу любовь. Через полтора часа блондинка приходит в себя, принимая холодный душ и начиная завивать волосы до лёгкой волны. Лёгкий макияж, массивные серёжки, синие босоножки на шпильке и платье, заставляющее свернуть шею при первом же взгляде. Платье, словно крылья бабочки, переливающихся на свету. Блестящая окантовка даёт ощущение полёта, подчёркивая длинные ноги и изящный изгиб плечей. Сама готова завидовать, увидь я такую на выставке. У меня вельветовое платье нежно-голубого цвета с глубоким разрезом снизу, серебристые шпильки с клатчем и смоки айс. Мы как две акулы в бассейне с наживкой. Когда пепел рассеется, возродится кто-то гораздо больший, чем одиннадцатиклассницы Провиденс Хай. Выходим из белого Ламборгини последней модели, любезно взятого напрокат, хватая друг-друга за руки и направляясь точно к двери. Несмотря на то, что галерея открылась только сорок минут назад, людьми здание кишело. На стенах были развешаны картины с авторством Зейна, разделённые либо на цветовые гаммы в комнатах, либо тематически. Первый зал раскинул в себе полотна с тем самым величайшим солнцем на рассвете, о котором когда-то шла речь, в стиле импрессионизма. Официанты подносят бокалы с шампанским, наигранно улыбаемся, хватая в руку по одному для шарма. Мы ходим от одного зала к другому и, клянусь, никогда бы не подумала, что близкий мне человек так красиво рисует. Что у него будет своя выставка в одной из лучших галерей Лос-Анджелеса. Далее стена с рисунками "от пятна", что подруга обожала больше всего в творчестве Малика. Осматривая каждый шедевр не менее пятнадцати, а то и тридцати минут, добираемся до ТОЙ САМОЙ картины… Казалось бы, здесь нет ничего необычного: всё тот же символизм, говоря профессионально, много смазанного, но до мурашек красивого. Она перевернула всё внутри... Ветви жасмина, спускающиеся с неба, с которых сыплются лепестки и слёзы. К ним, прижавшись спиной и закрываясь цветами, - девушка с пепельными локонами и обломанными крыльями. Глаза - осколки изумруда, а бледное тело измазано пятнами, чёрно-сиреневыми, болючими. Вырываясь из-под земли изображён парень с чёрными глазами, весь в грязи и с кровавой ухмылкой. Тело передёргивает. — Что? Ты что-то говорила? Внимание падает на лучшую подругу, смотрящую на картину с открытым ртом. Слышу перебитое дыхание, в конце коридора показывается Пейн, и я мчусь, желая разбить нос прямо посередине белой мраморной комнаты. — Ни шага в сторону Киры, иначе вспорю живот прямо сейчас. — Думал, что показалось. Она пялится на холст, это не сон. — Это ночной кошмар. Оборачиваюсь, понимая, что потеряла блондинку из поля зрения. Отдаю бокал с шампанским Лиаму, начиная бежать по галереи и искать её. POV Кира. Поднимаюсь по ступеням, кусая губы до кровавых отметин. Они на втором этаже в комнате с диваном и закусками, не церемонясь захожу в стеклянную комнату, часто дыша. Ловлю зрительный контакт с коньячными глазами, пытаясь найти хоть один ответ. — Почему ты это нарисовал? — Что? О чём речь? — Ты знаешь, Зейн. Разговор прерывает Гарольд, делая глоток игристого. Наконец-то решаюсь перевести взгляд на кого-то кроме брюнета, осматривая парней в смокингах. — Картина, аля Кира и Лиам? - молчу, пытаясь переварить мысли, кипящие внутри головы. — Пейн всё рассказывает, не убивай взглядом. Но клянусь, Кира, мы пособачились и разошлись, так что без контакта с того самого дня, когда все узнали... — Все? ... — Он сделал ужасное, никто даже не могу подумать. Нам очень стыдно и, правда, очень жаль. Прости... — Зачем ты это сделал, Зейн? — Чтобы она узнала. Чтобы поняла, как Лиам использует девушек... Мне правда жаль. Беру себя в руки, выходя из музея. На часах около 19:00, иду босиком в дорогом платье, игнорируя автомобили на проезжей части. Через полтора часа на ногах просвечиваются царапины и синяки, спускаюсь на набережную, уютно поместившись на скамейку. В голову лезут неприятные, навязчивые мысли, заставляющие оголить самые больные раны и воспоминания. Теперь это запечаталось в памяти множества людей, желающих узнать предысторию картины акварелью. Запускаю руки в волосы, давая длинным пальцам зацепиться за локоны. Единственное, что меня спасает - голубой джип, сигналящий с дороги. — Кира, привет! Как поживаешь? - улыбаясь во все тридцать два, Стайлз Стилински выползает из автомобиля, шагая к скамье. — Ух, ну и прогулка! Может, мисс Джиппи предложит подвезти такую нарядную леди? Внимательно смотрю на брюнета. Этот человек всего минуту сидит рядом, а ему уже удалось заставить губы расплыться в улыбке. С этим чудаком с физики всегда так: он такой, какой есть, а это - лейкопластырь разбитому сердцу Киры Оллфорд. — Привет, Стайлз. Не знаю, куда такая милая Джиппи может подвезти меня. Совсем запуталась в жизни. — Предлагаю ехать вперёд! По-моему, складывается лучшая компания! - поднимает бровь, кивая в сторону машины. Эта поездка не предвещала никакой экскурсии или тяжести внутри души. Было хорошо сидеть в тёплом джипе, чувствуя, как жизнь возвращается в каждую клеточку тела. Половину пути Стайлз что-то рассказывал о себе и забавных историях в жизни, и в какой-то момент, сосредоточившись на его родинках в виде созвездия на щеке, мир Морфея утянул меня в свои объятия на переднем сиденье автомобиля.