Some legends untold

*** – Вильгефорц, ты все записал? – строгий голос отвлек его от столь приятных наблюдай. – Я никак не должен пропустить эту встречу, – Эмгыр нервно пригладил волосы, бокал виски в его руке давно опустел, и теперь лишь лед скользил по прозрачному дну. – Возможность привлечь новые инвестиции в наш город, ты только представь! Да меня изберут еще раз… – Да, сэр, я занес все в ваше расписание. Инвесторы прибудут завтра, презентация готова еще со вчера. Марьям подготовила все, как вы и просили. Мэр довольно кивнул, предвкушая выгодную сделку. Он продолжал говорить о важности такого масштабного проекта, о том, что открытие нового завода обеспечит город тысячами новых рабочих мест, вольет в него новую кровь, обогатит городской бюджет… Но Вильгефорц не слушал. Он смотрел за тем, как дочь его дорогого начальника загорает у бассейна, прикрыв соски круглыми камешками. Она купалась в солнечных лучах, словно кошка, извивалась на плетеном шезлонге, отлично зная, что за ней наблюдают. После объявления усиления карантина Эмгыр все чаще просил своего первого помощника для разговора приезжать сюда, к нему домой. Хорошенькая молодая жена мэра – Паветта, производила неизгладимое впечатление, стоя средь розовых кустов в огромном саду. Ровная белая кожа, безупречная улыбка, изящный гардероб, каждое платье в котором пошито специально для нее. Пожалуй, более впечатляющий была только дочь мэра – Цирилла. Дитя влиятельного чиновника, чрезмерно амбициозного человека, и чванливой уроженки благородной семьи. Цири словно не впитала в себя ни одну из черт своих ближайших родственников. В ней не было ни капли напыщенности, планы ее не шли так далеко, как у ее отца, а в характере девушки ярче всего проглядывалось бунтарство. Она все делала не ради, а вопреки, вечно пыталась доказать миру, что ей позволено чуть больше… Вот и сейчас, зная, что в доме посторонние люди, она вышла позагорать топлес. «Она ведь знает, что окна отцовского офиса выходят в сторону бассейна», – подумалось Вильгефорцу, и хищная улыбка растянула его тонкие губы. – Мне нужно выпить, – громко произнес мэр, открывая сейф ключом, выуженном из своего кармана. – А тебе я предлагать не буду, мой водитель заболел этой дрянью, так что сегодня ты за рулем. – Разумеется, – улыбнулся Вильгефорц снова. Пожалуй, сейф с алкоголем он запирал не от своей красавицы-жены или прислуги. Помощник мэра вновь бросил взгляд в сторону бассейна, Цири покачивала головой в такт музыке, игравшей в ее наушниках. Высокие пальмы, так некстати росшие под окнами, прикрывали часть ее бедер, загар выйдет неровным, но Цири словно бы не было дела, она знала, что всегда будет безупречной в чужих глазах. Один из камешков сполз, и взгляду Вильгефорца предстал краешек ее розового соска, что-то шевельнулось внизу его живота, и помощнику пришлось отвернуться. «Дрянь», – подумал он, не вкладывая в свои мысли особенной злобы. «Этот ребенок безнадежно испорчен», – любил говорить мэр еще три года назад, когда Цирилле только исполнилось шестнадцать. С помощником мэра она иногда перекидывалась парой фраз, а тот непременно отвечал ей любезно и учтиво. Вильгефорцу тогда исполнилось двадцать восемь, и он только занял должность, зная, что это – прямая дорога в заместители. Эмгыра избрали еще раз, и срок его службы теперь составит не четыре года, а шесть лет. Шесть лет на самом тепленьком месте. И как близко к этой девчонке… «Мне тут так скучно, знаешь… А скука толкает меня к безумству», – говорила она ему с месяц назад. Кожаная обивка кресла скрипнула за спиной помощника, когда тот поднялся. Цирилла увидела его в отблеске окна и махнула рукой, Вильгефорц ответил тем же жестом, гадая, что именно она сейчас испытывает. Его планы шли далеко, дальше кресла простого помощника. Эмгыр – отличный мэр, еще более хороший начальник, жаловаться не на что, и, все же, честолюбивый Вильгефорц жаждал большего. Он поправил галстук, позволив себе очередной взгляд в сторону шезлонга, оценил ее длинные белые ноги, крутой изгиб талии, губы, не тронутые пластическим хирургом. Дочка мэра и женщины, входивший в семью самого знатного из Цинтрийских родов. Она обязательно поможет ему сделать карьеру. *** – Купишь мне газировки в следующий раз? Без сахара, – Цири улыбнулась, заглянув в окно водительского сиденья – Мама велела выбросить «эту грязь», – Цири изобразила голос Паветты. – Боится, что фигура окончательно испортится, и папуля найдет ей замену. – Какую ты пьешь? – улыбнулся Вильгефорц, гадая, делать ли комплимент ее новой прическе, до белизны осветленным волосам. – Я достану тебе все, что пожелаешь. – Так уж все? – улыбнулась Цирилла, положив руку поверх его ладони. – Восхитительный подход, но не новый… Знаешь, многие готовы на все ради меня. Цири ждала, когда за ней заедет водитель отца. Дочка мэра вышла на улицу в коротеньком синем платье, она неспешно подобралась к машине помощника и решила занять себя до того, как объявится опоздавший. Она флиртовала с ним, прекрасно зная, что за словами ничего не последует. Помощник мэра улыбался, кивал, говорил учтиво и вежливо, он знал правила этой игры. Вильгефорц – высокий, опрятный, все еще молодой мужчина… Он часто оказывался в обществе женщин и знал, когда они готовы на продолжение, а когда – нет. – Возьми мне крем-соду, – улыбнулась Цири, когда за ней подъехал водитель. – Я буду ждать завтра! Цирилла торопливо ушла, покачивая своими узкими бедрами. Тепло ее пальцев оставило след на его ладони, хорошенькая юная птичка прижимала к груди сумочку, стоимость которой превышала стоимость машины Вильгефорца. «Маленькая испорченная сука», – подумал он, чувствуя, как крепнет желание. В ее возрасте помощник мэра работал на трех работах, стараясь обеспечить себе проживание, оплатить колледж и не дать матушке умереть с голоду. Она не знала, каков мир за пределами этой ограды, не знала, каким трудом даются деньги, спускаемые ею в унитаз. Насколько Вильгефорц мог знать, девчонка разбила две машины, прежде, чем отец запретил той садиться за руль. Пальмовые листья задрожали на ветру: поднималась буря. «Этой девчонке нужна жесткая рука», – подумалось Вильгефорцу, едва он снова взглянул на свою ладонь. *** Вильгефорц долго думал над планом. Он следил за соцсетями Цириллы уже несколько лет, проверял перемену ее статуса, мониторил друзей и подписчиков, решая, сможет ли обуздать эту силу. Родители не справились, так почему же ему кажется, что дикая лошадка должна покориться? Потому, что он менее жалостлив. Помощник наблюдал за процессом воспитания, он понимал, что Цирилла, как единственный ребенок весьма богатой и влиятельной семьи, получала все, что желает. Безнаказанность изменила ее личность, уничтожила рамки, и, если ему только удастся обнаружить рычаг давления, хорошенькая дочка мэра попадет в его руки. Но для начала нужно втереться к ней в доверие, стать еще ближе. В тот единственный год его службы, что она училась в школе, Вильгефорц частенько подвозил Цириллу к крыльцу. Она болтала без умолку, рассказывала все на свете, и Вильгефорц понимал: «бедняжке» не хватает общения со взрослыми. Она уже тогда была хороша: длинные светлые волосы, чистая кожа, медленно, но верно округлявшаяся грудь… Но он не мог посягнуть на несовершеннолетнюю. Теперь Цири скоро исполнится двадцать, можно вести с ней беседы, не опасаясь излишней опеки, неправильной реакции. Помощник мэра ходил из одного угла квартиры в другой, понимая, что стоит наладить более близкий контакт. Удобный шанс представился весьма скоро. Вильгефорц, как это часто бывало субботним утром, просматривал местные новости. Рассылка приходила на почту каждый день. – Кто бы мог подумать, – выдохнул он вслух, узнав, что местная футбольная команда вновь проиграла соседям. Вильгефорц не завязывал халат, но его не тронутая загаром кожа все равно покрылась бусинками пота. Лето выдалось жарким. Маленькая чашка бодрящего эспрессо стояла на столе, испускала горьковатый аромат сонного ленивого утра. Следующий заголовок заставил помощника мэра радостно улыбнуться. «Карина Троцки, наследница многотысячного состояния, отправлена в психиатрическую лечебницу им. Дж. Марли». Карина – ближайшая подруга малышки Цири, дочь дальней родственницы ее дражайший матушки – Паветты. «После очередного нарко-скандала», – продолжал заголовок. Помощник мэра пригладил свои еще неуложенные волосы. Это должно нанести малышке Цирилле удар, должно надломить ее хоть немного… А кто поддержит? Вильгефорц знал, что Паветта – холодна, словно осколок льда, Эмгыр вечно занят своими делами, а нянек и гувернанток у Цириллы давно уже не было. Среди ее знакомых, насколько Вильгефорцу известно, взрослых не так уж много. Рядом не будет другого плеча, кроме его собственного. «Мне так нужен кто-то… Кто-то, кто поможет справиться с болью», – приоткрыла губы Цири, образ которой тут же вспыхнул в воображении помощника мэра. Но как оказаться рядом в нужный момент? Тем же вечером мэр, как обычно, вызвал его к себе для краткой беседы. В воскресенье Эмгыр всегда играл в гольф до самого вечера, потому в субботу нужно подготовиться к понедельнику. Вильгефорц сработал чисто. Его черная машина причалила к подъездной дорожке, словно пиратский корабль, и никто из домочадцев не знал, какая беда подкралась к крыльцу. Тихим субботним вечером мэр забыл дома документ, что в понедельник был ему так нужен. – Встреча в обед, а через полчаса у меня завтрак с главврачами из центра, – тяжело вздыхал Эмгыр, посматривая на часы. – Нужно выслушать стенания этих уродов, снова скажут, что коек для больных не хватает… Ты управишься? – За четыре часа добраться до вашего офиса, забрать документы и вернуться? – выгнул бровь Вильгефорц, выбравший для этого понедельника свой лучший костюм. – Полагаю, что я все успею. Цирилла как раз отвергла приглашение в кино, Вильгефорц знал об этом из твиттера очередной ее подружки. Пусть дочка мэра и была испорченным вседозволенностью ребенком, а этот случай с Кариной и правда нанес ей удар. Помощник вел свою машину осторожно, он не желал, чтобы забредший в окно ветер нарушил хрупкую гармонию его прически. Густые темные волосы были сбриты у висков, сверху же забраны в небольшой аккуратный хвостик, как это модно у ровесников Цири. Конечно, при мэре Вильгефорц себе подобного не позволял, молодился он лишь для другой цели. Огромный белый дом вновь предстал перед ним, и далеко идущие планы Вильгефорца вереницей картин забегали в его разуме. Цири – единственная наследница, все добро в конечном итоге достанется ей. Ей и ему… Вильгефорц улыбнулся собственным мыслям. Каменная кладка дорожки была подметена уже к одиннадцати часам утра, старый чернокожий садовник занимался розовыми кустами у дома. Машины Паветты не было, а, значит, Цириллу либо оставили дома одну, либо повезли по магазинам. Прав ее лишили еще год назад, и теперь маленькая птичка не могла выбираться из дома самостоятельно. – Доброе утро, – поздоровалась кухарка, открывшая дверь. – Проходите, хозяин предупредил, что вы зайдете за документами. Кабинет открыт. У мэра было немного прислуги: ни тебе армии горничных в белых передниках, ни дворецкого. Кухарка, два садовника и две сменяющие друг друга уборщицы, работавших через день, скромный штат. «Интересно, Паветта долго привыкала к подобному?», – спрашивал себя Вильгефорц поднимаясь наверх. «Эта сука, наверняка, и родителей видела лишь по большим праздникам, все время проводила с няньками». Он хорошо знал, где располагается комната золотого ребенка: огромная, в три раза больше той, что сам Вильгефорц в детстве делил с двумя братьями. Забрав из кабинета начальника необходимые ему документы, гость словно случайно свернул не туда. Дверь, как он и надеялся, оказалась открыта, Цири сидела в кромешной тишине. Когда Вильгефорц заглянул внутрь, он обнаружил ее лежащей на кровати, взгляд девушки был направлен к потолку, расписанному, словно звездное небо. «Звездочки светятся в темноте? Какое… Убожество», – подумал помощник мэра, вскинув бровь, идеально выщипанную его парикмахером. – Я попросила оставить, когда мама затеяла ремонт, – поделилась Цирилла, заметив его взгляд. – Напоминает о детстве. Привет, – добавила она, не улыбнувшись. – Привет, – бросил помощник, радуясь тому, что Цири сама начала разговор, она помнит его даже в такую минуту. – Очень мило, – солгал Вильгефорц, выдавив из себя улыбку. – Могу я войти? – Ты разве не спешишь по папашкиным поручениям? – Цири приподнялась над подушкой, и лямка ее майки сползла вниз, оголив острое плечо. – Он всегда так занят… А ты – тут как тут. Ко мне и не заходишь, – она словно дразнила его, прекрасно зная, как соблазнительна в этой кровати. – Да, я и сейчас занят, но выкроил время… Я хотел зайти всего на пару минут, – вновь улыбнулся Вильгефорц. Цири выгнула бровь, пожав плечами. Она не надела белье под низ, и грудь ее, округлая и упругая, хорошо просматривалась под белой майкой. Под глазами девушки залегли тени, Вильгефорц быстро понял: проплакала всю ночь. Может, поэтому она так охотно с ним заговорила? Цири расстроена, и ей не с кем поделиться своей печалью, настоящих друзей у нее не так много. «Бедняжка», – фыркнул про себя Вильгефорц, папочка не купил ей друзей получше. – Я слышал о том, что произошло с твоей подругой, Кариной. Мне очень жаль, – заговорил он, и Цирилла вновь одарила вошедшего своим взглядом. – Бедная девочка, попасть в такое страшное место… А ведь это может произойти с каждым из нас, – «Особенно с тобой, если снова расстроишь отца», – не добавил говоривший. – Родители давно угрожали, что упекут ее в дурку, если она не возьмется за ум, – пожаловалась Цирилла, сморщив свой прелестный носик. – У нее отобрали телефон, ноут, все отобрали… И навестить я ее не могу. – А ты хочешь? – спросил Вильгефорц, подготовившийся к этому моменту. – Я могу устроить вам краткое свидание. У меня есть… Определенные связи в больнице. Цири приподняла брови, продолжая молча смотреть в сторону помощника своего отца. «Связи», – звучит очень солидно. Вильгефорц опечалился из-за того, что в комнате избалованной роскошью птички стояла жара. Если бы Цирилла включила кондиционер, если бы она затопила спальню холодным воздухом, он мог бы четче увидеть ее прелестные соски под этой тонкой майкой. Вильгефорц мягко улыбнулся, стараясь смотреть в глаза своей жертве, в эти ярко-зеленые, словно безупречная газонная тропа перед домой, глаза. «На крючке», – радостно подумал он, когда Цирилла полезла в свой календарь. – Мне нужно вспомнить, когда я свободна. *** – Папочка точно отпустил тебя до конца дня? – недоверчиво поинтересовалась Цирилла, прежде, чем сесть в его машину. – Он любит давать обещания, а потом забирать их, знаешь? – Точно, – ответил ей Вильгефорц. – До конца дня я весь твой. – Так уж весь? – хищно улыбнулась маленькая птичка. – Ну что же… Интересно, захочет она и его звать папочкой когда-нибудь? Если подумать, Цири не так уж и испорчена, у нее есть все шансы стать хорошей молодой женой. Для него, разумеется. Для несанкционированной поездки в психиатрическую клинику Цири выбрала черные джинсы с обтягивающей черной футболкой, минимум украшений и макияжа. Пересмотрела шпионских фильмов? Вильгефорц, как и прежде, не отказывался от делового костюма. Он знал, что формальный вид задаст тон их беседе, четко очертит линию, отделяющую статус одного от другого. Пусть она – единственная дочь двух видных людей, Вильгефорц старше и опытнее, придется прислушиваться к его мнению. Вильгефорц не любил болтать за рулем, но любил слушать, а Цирилле для начала разговора требовался всего один вопрос. Она любила поговорить, а вот тишина собственных мыслей ее, очевидно, пугала. Цири рассказывала своему попутчику о бывших одноклассниках, о колледже, из которого ее выгнали, о рисовании. Да, оказалось, что Цирилла любит рисовать. Вильгефорц не видел скетчей или картин в ее соцсетях, он мельком заметил в ее комнате мольберт с гипсовыми холстами на нем и акварельные краски, но не придал увиденному значения. «Может, она и не так пуста», – подумалось помощнику мэра, когда до больницы оставалось ехать всего полчаса. «Если заставить ее читать другие книги, наставить на истинный путь…», – думал он, представляя их совместное будущее. Цири он сказал, что в лечебнице у него есть связи, но не уточнил, что мать Вильгефорца работает там санитаркой. С охраной у них не все хорошо, и персонал вполне мог провести внутрь любого, словно случайно пройти мимо интересующего больного и немного с ним поболтать. Цирилла громко хлопнула дверью, и Вильгефорц поежился, уговаривая себя промолчать. Мать, которую помощник мэра предусмотрительно уговорил не признаваться «гостье» в родстве, встретила двух заговорщиков у заднего входа. Белый мраморный фасад производил особенно сильное впечатление в сравнении с задворками, куда нога уборщика ступала лишь раз в две недели. Под ногами валялись сигаретные бычки, кусты жасмина разрослись так, что за ними нельзя было разглядеть ни окон, ни земли… – Угнетает, – тихо произнесла Цирилла. – Я слышала, что здесь плохо, но чтобы вот так… – Да, да… Это – очень неприятное печальное зрелище. Если ты не против, мы расправимся с визитом поскорее. Не хочу, чтобы тебе стало плохо. Он изображал заботливого взрослого мужчину, того мужчину, которого в жизни Цириллы так не хватало. Отец ведь вечно был занят. Цири обернулась к говорившему и мягко улыбнулась, заглянув в его голубые глаза. «Слишком легко», – самодовольно подумал Вильгефорц, уже представляя, как птичка рыдает на его широкой груди, как водит тоненькими холеными пальчиками по его коже. Лифт для персонала мерзко дребезжал, шестеренки в нем работали скверно, и Цири то и дело нервно оглядывалась через плечо. – Знаешь… Она была абсолютно здорова, когда мы общались в последний раз, – поделилась Цирилла, поправляя прядь безупречных пепельных волос, словно только что от парикмахера. – Она никакая не наркоманка, просто немного… Просто хотела отвлечься, – добавила птичка, словно вспоминая о чем-то. – К сожалению, сюда могут упечь и совершенно здорового человека. Было бы желание и деньги – а дальше все пути открыты. – А твои друзья этим занимаются? – Не могу сказать много, но… Если ты захочешь закрыть здесь кого-то из своих недругов, просто позвони мне, – засмеялся Вильгефорц. Услышанные от помощника отца откровения заставили Цири поежиться в страхе. Она прикусила губу, на мгновение приоткрыла свой чудный ротик, но тут же закрыла его, не решаясь отвечать. Он знал, что птичку не раз пугали заточением… Матушка Вильгефорца молчала, она проводила своих посетителей по истоптанным коридорам прямо к Карине и бросила у двери, велев управиться со всем минут за пятнадцать. Больше им и не потребуется. Несчастную напичкали транквилизаторами так, что по щеке девушки свободно скатывалась капля слюны, взгляд ее бесцельно сверлил стену. Цири замерла, рассматривая старую подругу, словно дикого зверька в зоопарке, с губ ее не сорвалось ни звука. Цири молчала еще несколько минут, пытаясь увидеть во взгляде Карины хоть отблеск разума, она стояла в дверях, и Витльгефорцу казалось, что даже он слышит, как колотится в груди ее птичье сердечко. Вильгефорц видел, как она пытается завязать беседу, поделиться какими-то сплетнями, сунуть в руку Карины ее любимый низкокалорийный шоколад… Только все тщетно. Помощник мэра подговорил свою не менее честолюбивую матушку чуть увеличить дозу Карины, чтобы к обеду она походила не на человека, а на овощ. «Это хорошенько напугает маленькую дрянь», – подумал Вильгефорц, представляя себе плачущую от страха Цириллу. Жаль, что выдержка ее не дрогнула, и Цири лишь плотнее сжала губы, покидая лечебницу. – Ужасный день, – шепнула она, садясь на пассажирское сиденье. – Отвези меня домой поскорее. *** Еще год назад Вильгефорц наводил справки. У него хватало знакомых, слабые связи проглядывались везде. Он, словно паук, плел вокруг мэра паутину, знал все о его предпочтениях, о его желаниях, мелких интрижках… Паветта посещала психотерапевта, лечила не то разбитое сердце, не то скуку, толкавшую ее к необдуманным поступкам и словам, Эмгыр забывался за алкоголем и гольфом. Семья мэра заботила Вильгефорца особенно сильно, но больше всего волновал его один ее член – малышка Цирилла, наследница имени и состояния. Еще год назад он пытался узнать, как же она уходит в отрыв. – Наркотики, – бросил профессор, курировавший ее поступление в колледж. – Ее выгнали за употребление. Какой был скандал… Эмгыр потратил круглую сумму, чтобы не дать тем снимкам попасть в газеты. – Цири употребляла наркотики? – Признаться честно – да, – профессор стряхнул пепел со своей сигареты, пока сизый дым развеивался над его головой. – Не систематически, была замечена в двух эпизодах, но и этого мэру хватило. Эмгыр куда больше переживает за свою репутацию, чем за здоровье дочери, потому решил забрать ее из коллежа, – говорил он, смотря вдаль, мимо Вильгефорца. – Он связался с деканом, и в тот же день мы издали приказ об ее отчислении за неуспеваемость. «Студенческий кампус плохо на нее влияет», – профессор передразнил голос мэра. – Почему Эмгыр просто не отозвал ее документы? – Потому что Цирилла страстно хотела продолжать обучение, – фыркнул профессор, получивший за выданные им сведения солидную сумму. – Мистер Вильгефорц, между нами говоря… Ну кто из студентов художественного колледжа не пробовал наркотики? Ответ на вопрос его мало интересовал. Полученных сведений хватало… Цири пробовала наркотики, за это поплатилась мечтой, безнадежно испортила и без того плохие отношения с родителями. «Бедная девочка», – довольно подумал помощник мэра. «Придется ее утешить». *** – Эта девчонка убьет меня, – взволнованно шептал Эмгыр. – Родительство – труднейшая ноша из всех существующих. С момента совместного путешествия Вильгефорца и Цири в лечебницу прошла всего неделя. Мэр ходил по комнате из угла в угол, руки его мелко подрагивали. Вильгефорц участливо кивал, делая вид, что крайне сожалеет о произошедшем. Подумать только, какой скандал. И ведь это прямо перед заключением столь важного контракта… Эмгыр устало опустился в свое любимое кресло, и в ладони его подрагивал наполовину пустой стакан. Пальцами свободной руки он растирал виски, лицо чуть покраснело, напоминая розовые кусты за окном. Вильгефорц прятал в кулак улыбку. Накануне раздосадованная Цирилла отправилась на вечеринку, и парень, что ее организовал, явно проявлял к ней интерес. Вильгефорц читал их переписку под одной из фотографий в фейсбук, считал поцелуйчики и сердечки, чувствуя, как что-то внутри него начинает дрожать. Ублюдок может испортить все его планы. Помощник мэра действовал терпеливо, он просмотрел соцсети Цириллы, дождался самых пьяных снимков, и только после оставил в полиции анонимную заявку о шуме в доме неподалеку. Стражи закона сработали отлично. Пьяных подростков выводили из здания одного за другим, многие оказались обдолбанными… Среди них и сама Цири, дочка мэра, что только-только замял этот инцидент в местных СМИ. Вильгефорц слышал обрывки его недавнего разговора с дочерью. Впрочем, как, разговора… Эмгыр кричал на Цириллу, а та громко огрызалась в ответ. – Я в ее возрасте тоже был трудным подростком, – словно невзначай пожаловался помощник мэра, перебирая бумаги, составлявшие договор. – Повезло, что родители нашли ко мне подход. – И каким же он был? – спросил мэр, оглянувшись к сотруднику. – О-о-о, – Вильгефорц сделал вид, что смутился, и Эмгыр по-отцовски кивнул ему, словно желая сказать, что не станет судить. – Отец пригрозил мне психлечебницей, это хорошо меня отрезвило. «И Цири пойдет на пользу». Играть на страхе ребенка – не лучшая затея для родителя, но Эмгыру этого не понять. Он никогда не был хорошим отцом, уже и не будет. Во всяком случае – для Цириллы. А вот Вильгефорцу это пойдет на руку. Чем дальше Цири будет от своих родных, тем ближе к ней протянутся его жадные руки. Мэр кивнул, с многозначительным видом глядя вперед, в сторону бассейна. Сегодня никто не загорал у кромки хлорированной воды: небо затянуло тучами. Вильгефорц поправил туго завязанный галстук, подумав о том, как хорошая кожа его избранницы… Цирилла сидела в своей комнате, и Вильгефорц решил, что лучше не беспокоить ее, дать помариноваться в собственной печали. Он представил дочку мэра заплаканной, представил, как ее красивые зеленые глаза опухли и покраснели, как личико изменилось под воздействием слез. Такой она ему нравилась особенно сильно, Вильгефорц издал тихий стон, а после выпрямил спину, делая вид, что то лишь от ломоты в уставшем теле. Ждать осталось не так долго. *** Музыка, будоражащая колонки, оказалась Вильгефорцу не знакома. Он вообще не увлекался прослушиванием новомодных песен. Помощник мэра вскинул бровь, вслушиваясь в слова. «Я буду любить тебя глубоко, буду любить тебя больно», – постанывала неизвестная певица, и Вильгефорц все сильнее желал убавить звук. Он сидел в машине уже час, спина затекла, ладони, державшие телефон, вспотели, а кофе в пластиковом стаканчике закончился. «А ведь это – единственная станция, которую тут ловит», – думал помощник мэра, кривя губы. Ладно… Цири должна быть где-то здесь. Она крепко поругалась с родителями, Вильгефорц сам видел, как пташка упорхнула из гнезда, крича что-то о ненависти и невыполненном родительском долге. Мэр озвучил угрозу, о которой ему нашептал помощник, мысли о диспансере и принудительном лечении плотно поселятся в голове Цириллы, уже сейчас они начали отравлять ее существование. Помощник мэра улыбнулся, представив ее испуганной. Он вспомнил, как по розовой щеке Карины текла слюна. Такой Цири представляет себя в окружении оббитых войлоком стен, верно? Вильгефорц ухмыльнулся, надеясь, что страх ее крепнет, даже эта раздражающая музыка вдруг показалась ему приятной. Современные тенденции – не всегда плохо. В конце концов, мода быть открытой этому огромному миру дала Вильгефорцу шанс следить за своей жертвой куда пристальнее. Всего два клика, щелчок камеры – и все знают, где ты находишься и что делаешь, знают о твоих мечтах и планах. Цирилла, ища поддержки ближайшего окружения, опубликовала в Инстаграм фотографию себя, сидящей на качелях и смотрящей вдаль с бутылкой пива в руках. «Овраг за гипермаркетом», – тут же понял ее преследователь. Вильгефорц знал, что у Цириллы отобрали машину, она добиралась сюда на такси или попутке. Вряд ли кто-то был с ней, но на всякий случай он сидел в машине, припаркованной всего в одном квартале от площадки. Цири не захочет идти домой, она, наверняка, допьет свое пиво и отправится в ближайший магазин за новой порцией, там они и пересекутся… Будто случайно. Дочка мэра, как того и ждал ее «герой», нетвердой походкой шагала в сторону гипермаркета, чья вывеска ярчала на фоне темнеющих небес. – Отлично, – шепнул Вильгефорц, по привычке подняв руку, чтобы поправить галстук. Только галстука не было, не было и рубашки с пиджаком, вид слишком непривычный. Помощник мэра переоделся, решил снизойти до Цириллы в облике, что будет ей ближе. Так легче выстроить доверительные отношения. Впрочем, доверительные отношения у них должны сложиться ненадолго… Вильгефорц словно случайно хлопнул дверью так громко, что воробьи поднялись с ближайшего куста и улетели прочь. Цири, маленькая милая птичка, обернулась, и ее зеленые глаза на мгновение осветила радость. «Ей и правда плохо», – не без удовольствия понял помощник мэра. Девчонка рада видеть знакомое лицо, даже если принадлежало оно не ее лучшей подружке. Вильгефорц сделал вид, что заметил ее не сразу, он замер, а после махнул рукой, стараясь не выказывать лишнего интереса. Цирилла шагнула вперед, затем снова и снова, каблучки ее туфель ритмично бились об асфальт. – Эй, что ты тут делаешь в такой час? – спросила она, остановившись совсем близко. – Девок катаешь? – Я намеревался купить немного пива и… Ты, что, пьяна? – спросил он, делая вид, что не знал об этом до их встречи. – Немного, – улыбнулась Цирилла. – Иногда просто хочется побыть одной, – добавила она тихо, словно стесняясь желаний, приходящих ей на ум. – Какое совпадение, я тоже хотела выпить еще немного пива. – Думал, что такие, как ты, пиво не пьют, – выпалил Вильгефорц и тут же замолчал, ругая себя за излишнюю откровенность. – И не гуляют в одиночестве. – Я полна сюрпризов, – фыркнула птичка в ответ. – Если такой меня увидят мамины родственники или дети коллег отца… Родители снова начнут промывать мне мозги. Оделась она удивительно неподобающе для одинокой пьяной прогулки. Вильгефорц оценил короткое темно-розовое платье из атласа, пиджак, еле-еле закрывающий бедра, туфли на высоком каблуке. Поняв, насколько сильно Цирилла пьяна, помощник мэра решил уже сейчас положить руку ей на талию, чуть подтолкнуть Цириллу к машине. Холодный ветер заставил девушку поежиться, и помощник мэра слабо улыбнулся, понимая, что тепла она ищет у него. – Тебе лучше подождать меня тут, Цири. Давай я куплю нам выпить, мы немного поговорим, а потом я отвезу тебя домой? – Я не хочу домой, – ответила ему Цирилла, охотно шагая в сторону машины. – Я поругалась с родителями, знаешь? Наверняка знаешь, папочка так любит жаловаться на меня всем подряд, – она демонстративно закатила глаза, открывая дверь машины. – Словно я – не его отродье, а дьявольское. – Ты не отродье. Садись, жди меня, – бегло ответил Вильгефорц. Он улыбался сам себе, шагая в сторону магазина. Руку помощник мэра держал в кармане, пальцы сжимали таблетку, предоставленную заботливой матушкой. Все происходит даже легче, план не пригодился. Вильгефорцу не придется тащить в сторону машины Цириллу, вырубленную действием транквилизатора. Таблетку нужно будет растворить в воде и дать ждущей в машине птичке, через полчаса она отключится, а потом… А что потом – решать только ему. Вильгефорц улыбнулся, увидев стойку самообслуживания. Вода, пластиковые стаканы: все, что нужно. *** – Мне нехорошо, – пожаловалась Цирилла, выронив из рук бумажный стаканчик, остатки воды растеклись по коврику. – Ой, мне так жаль… – пробубнила она, пытаясь наклониться, но Вильгефорц остановил ее. – Ничего страшного, не трогай. Ты слишком пьяна, – изображая сожаление, отвечал водитель. – Мы уже скоро приедем. – Но ведь я не хочу… Домой, – пробубнила птичка, и взгляд ее глаз уже невозможно было поймать. «Трудно фокусироваться, правда?», – подумал помощник мэра. Цирилла сидела на пассажирском сиденье, пальцами она то и дело протирала ремень безопасности, ведя ладонь вверх, а после опуская вниз. Суббота, навстречу почти не было машин, дорожная пыль не заполняла воздух. Трасса звала за собой, звала все дальше и дальше, а Цири медленно засыпала в его машине. Алкоголь усиливал действие препарата, веки Цириллы опустились, и Вильгефорц радостно улыбнулся, чувствуя скорую победу. Он не заставлял ее пить, не покупал алкоголь, Вильгефорц вынес из супермаркета бутылку воды, а после перелил ее в стаканчик, подсыпав таблетку. Ни одна современная камера не успела бы это заметить, что уж говорить о тех дешевках, что Эмгыр закупил для окраин города… Даже если что-то пойдет не так: Вильгефорц чист. Его дом не отличался роскошью, но это – дело времени. Как только семейные узы укрепятся, условия его жизни изменятся так сильно, что о старом доме придется забыть уже через пару недель. Вильгефорц припарковал машину в гараже, чтобы любопытные соседи не видели, как он вытаскивает с переднего сиденья пьяную вусмерть малолетку. Цири тихо хихикала, и помощник мэра не знал, что она видит сейчас. Такая хорошенькая… На лице маленькой птички отразились следы слез, она и эту ночь провела в слезах. «Неизвестно, как долго ты будешь плакать теперь», – безрадостно подумал Вильгефорц. Он не знал, был ли влюблен в Цириллу или только желал ее… Оглядываясь назад, в прошлое, Вильгефорц не мог вспомнить в своей жизни привязанностей особенно сильных. Женщины проходили сквозь его судьбу, не оставляя в ней и следа. – Мы не дома, – заметила тихо Цирилла, она вертела головой, пока «спаситель» поднимался с ней вверх по лестнице. – О, ура, – добавила она, не желая оказаться в родительском доме. – Ты… Мой герой… – Ура, – со смешком ответил ей Вильгефорц. Такое отношение его вполне устраивало. Кровать его была меньше, чем кровать Цириллы, потому девушка, оказавшись в ней, тут же покатилась к краю. Снять с нее туфли оказалось легко, застежки едва-едва держались, вот все остальное… Вильгефорц впервые усомнился в своем же плане. Цири лежала перед ним, с губ ее слетали обрывки фраз, распознать смысл которых не представлялось возможным. Ее короткое платье задралось, открыло взгляду самые нежные участки кожи, и птичка даже не пыталась одернуть свою юбку ниже. «Нужно раздеть ее догола», – понимал Вильгефорц, ему нужно сделать эту запись, чтобы обезопасить себя на случай провала. И все же… В его мечтах она сама скидывала одежду, шептала ему всякие пошлости на ухо и развязывала галстук. Цирилла не славилась своей чистотой и непорочностью, у нее уже были связи, и знание это не делало девушку испорченной в глазах ее поклонника. Помощник мэра прикусил губу, когда пальцы его медленно сжали собачку молнии, повели ее вниз, открываю взору все больше оголенного тела. Бретельки платья упали с ее плеч вниз, оголяя безупречную плоть. Ее кожа так мягка, так… Идеальна. Шелковые трусики льнули к линии бедер, тугая резинка отпечаталась на коже, оставила след, нарушивший шаткую гармонию. Вильгефорц снимал с Цириллы белье особенно медленно, каждый миллиметр кожи, открывавшийся ему в следующее мгновение, давался все тяжелее. Возбуждение нарастало, оно тянуло внизу живота, заставляло Вильгефорца наклоняться все ближе. Цири не возвращался из мрака собственного разума, а помощник мэра хотел, чтобы она сама ринулась к нему в руки. Но ничего не поделаешь: он даже не знал, захочет она его, когда очнется или оттолкнет. Оставил птичку голой в своей кровати, Вильгефорц совершил усилие, оторвал взгляд от округлых грудей, сосков, что здесь, вблизи, казались еще более манящими. Он открыл дверцу старинного шкафа и вытащил оттуда штатив, установил камеру, направив ее на кровать, убедившись в том, что Цирилла находится в фокусе. Белизна простыни оттеняла ее легкий загар, нежный оливковый оттенок эта кожа не приобретет никогда, уж об этом помощник мэра знал точно. Он много раз видел Цириллу у бассейна… Красная лампочка горела ярко, свет над кроватью мягко рассеивался, и Цирилла закрыла глаза. Она не спала, бормотала что-то невнятное, и при монтаже можно будет без проблем обставить все так, будто она сама была не против. Вильгефорц скинул с себя одежду, радуясь тому, что футболка больше не прилегает к телу. Он слишком долго носит лишь костюмы, слишком давно загнал себя в рамки формальности, и больше не может освободиться. – Хорошо, – прошептала Цири, когда ладонь Вильгефорца прошлась вверх по внутренней стороне ее бедра. – Хорошо… Она не знала о том, что происходит, и все же… И все же Вильгефорц победно улыбнулся. Руки его жадно изучали юное беспомощное тело, пальцы совершали обход. Помощник мэра достал из верхнего ящика прикроватной тумбы тюбик смазки, он лежит там не так давно, а половины уже не хватало. Вильгефорц, красивый и вежливый, весьма легко находил партнерш на пару ночей. Жаль, что никто из ранее встреченных девушек не заинтересовал его надолго. Мурашки прошлись по спине, когда пальцы похитителя прошлись меж бедер Цириллы. Он ласкал складки ее кожи, не желая пропустить ни миллиметра, он желал получить все. Особенно чувствительные нервы доносили до мозга нужные сигналил, Цири постанывала от накатывающего на ее тело удовольствия. Пальцы двигались все быстрее, Вильгефорц следил за ее лицом, за губами, что то и дело складывались в улыбку. Кого она представляет, кого видит за закрытыми веками и как скоро он займет ее мечты? – Моя девочка, – шепнул он, взглянув в ее красивое лицо. Полюбит ли она его? «Никогда», – Вильгефорц не пытался утешать себя. Такая, как Цири, никогда не сможет его полюбить, потому он должен действовать хитрее, стать авторитетом, стать ее главным страхом и главной защитой. Мысли эти заставили помощника мэразабыть об играх, Вильгефорц развернул птичку животом вниз, он повернул ее голову на бок, опасаясь, что Цирилла задохнется, уткнув нос в подушку. Вильгефорц вошел в нее резко, и Цири вскрикнула, так и не разомкнув век. Таблетка действовала. *** Утром Цири все еще чувствовала слабость, но силы медленно возвращались к ней. Вильгефорц позаботился о том, чтобы пробуждение проходило так, как он и планировал. Цири открыла глаза, когда слуха ее коснулся запах завтрака: туссентские тосты с корицей. Птичка поднялась над подушкой, и одеяло спало вниз, оголяя взору вошедшего Вильгефорца ее безупречную грудь. Цири не сразу прикрылась, она еще долго рассматривала песочные стены чужой спальни, развешанные по стенам дипломы и фотографии со свадеб обоих братьев помощника мэра. – Я… Мы с тобой… – она выглядела удивленной, но не слишком расстроенной. – Мы переспали? – Да, – отозвался хозяин комнаты. – Ты была очень рада этому вчера. – Это было ошибкой, – тут же парировала Цирилла. – Я была пьяна, – она отвернулась к окну, словно желая убедиться в том, что уже не спит, что ей не снится все происходящее. – Я не хотела, чтобы мы… Чтобы наши отношения… – Я принес тебе завтрак, – холодно ответил ей Вильгефорц. – Здорово, – фыркнула девушка, оскорбившись. – Я не хочу есть, – Цирилла прижала к груди одеяло, на лице ее отразилась паника. – Ты, что, не понимаешь, что произошло? – Мне кажется, это ты не вполне понимаешь, что произошло. Птичка отреагировала чуть эмоциональней, чем Вильгефорц надеялся. Он говорил с ней холодно, не выражал ни единой эмоции, и Цирилла оказалась сбитой с толку. Она прижалась спиной к изголовью кровати, смотрела на Вильгефорца своими красивыми зелеными глазами и не знала, что думать. Действие препарата не прошло окончательно, разум ее еще покрывала туманная дымка. Вильгефорц улыбнулся, показав ряд ровных белых зубов: заслуга его дантиста. Махровый халат не был застегнут сверху, и Цирилла могла видеть безупречные кубики пресса, подтянутую грудь… «Это все тебе», – подумал Вильгефорц, проследив за ее взглядом. – Взгляни, пока ешь. – Вильгефорца опустил на кровать специальный складной столик, приобретенный на прошлой неделе как раз для этого момента, и под тарелкой Цири увидела бумагу. – Читай. Матушка помогла. В документе с докторской подписью и печатью оказалось послание о том, что прошлой ночью Цири была взята под арест с весьма солидным содержанием наркотика в крови. Тонкие бровки маленькой птички взметнулись вверх, на ее безупречном лбу показалась морщинка. Вильгефорц продолжал улыбаться, пока Цирилла смотрела на него во все глаза. Записанный вчера фильм он приберег на самый крайний случай, если Цири окажется не такой сговорчивой, если она начнет кричать и топать ногами. Девчонка не захочет стать порно-звездой, и пока они с отцом будут думать над дальнейшими действиями, Вильгефорц успеет убраться из страны. – Этого будет достаточно, чтобы закрыть тебя в психиатрической клинике на несколько лет, знаешь? Прямо рядом с бедняжкой Кариной. Вы можете вместе пускать слюни, пялясь в стену. Цири замерла. Когда Вильгефорц снова взглянул на нее, девчонка лишь поджимала губы, переводя взгляд с бумаги в своих ладонях на мужчину, стоявшего перед ней. Помощник мэра на мгновение пожалел о том, что не надел свой строгий костюм, ведь Цирилла лежала перед ним голой. «Это было бы… Приятным контрастом», – подумал он, невольно облизнув нижнюю губу. Цири нервно оглянулась по сторонам, кровь кипела у ее висков, щеки пылали, а Вильгефорц праздновал победу. – Это папа тебя подговорил? – спросила она тихо. – Он хочет от меня избавиться, да? Он как-то… Как-то раз так и сказал: вот бы отделаться от тебя. – Нет, не он. Ты боишься? – улыбнулся Вильгефорц, и гордая обычно птичка сдалась, кивнула под тяжестью страха. – Тебе совершенно не обязательно ложиться на лечение… Я мог бы взять тебя под свою защиту. – И чего же ты хочешь за это? Секса? – Цири выгнула бровь. – Такому, как ты, легко найти секс. – Если бы я хотел только секса, Цири, я бы уже ничего от тебя не требовал, – ответил ей похититель. – Ты выйдешь за меня замуж. Не сейчас, – рассмеялся помощник мэра, когда Цири поджала ноги. – следующим летом, почти через год. Ты скажешь отцу, что безумно влюблена в меня, что я – то, что тебе нужно. Поверь мне, Цири, я никому не дам в обиду свою жену. Взгляд ее ярких зеленых глаз метнулся к окну, мелкая красная птичка села на платан, росший рядом с домом целую вечность. Ветвь качнулась, и пугливая птичка упорхнула прочь. «Соглашайся», – думал Вильгефорц, следя за взглядом девчонки. План его не так легко осуществить, и Цири может об этом догадаться. Он сделал ставку лишь на ее страх, первобытный ужас перед участью Карины. Если Цирилла расскажет обо всем отцу, эта выходка будет стоить Вильгефорцу и карьеры, и свободы, а скандал все равно замнут. – Ты шантажируешь меня, – шепнула она, пальцами продолжая комкать край одеяла. – Разве я тебе никогда не нравился? – спросил помощник мэра, поправив прядь кудрявых черных волос. – Разве ты никогда не думала о том, как лежишь со мной в кровати? Как я прижимаю тебя к груди? – Я… Я… – Не строй из себя невинность, Цири. Я делаю тебе большое одолжение, и то только потому, что дорожу тобой. Я люблю тебя, – добавил Вильгефорц, выдержав паузу. – Я спасаю тебя. – Мне в любом случае нужно будет подумать над этим, – затараторила Цири. – Мы даже толком не знаем друг друга, мы пересекались только на десять минут, да и то… – У тебя нет времени на раздумья. Вильгефорц демонстративно достал из кармана телефон, он нажимал на экран, писал что-то, пока Цири молча следила за движением его пальцев. Помощник мэра не улыбался, не пытался разрядить атмосферу, он ее нагнетал, подталкивал Цириллу к «правильному» решению. Он повернул экран телефона в сторону своей хорошенькой птички, и губа Цириллы задрожала в страхе перед неизвестностью. Вильгефорц набрал смс для ее отца, в нем указал адрес лечебницы, приложил копию подделанного анализа… – Если ты согласна, золотце, – произнес Вильгефорц тихо. – Иди ко мне. Покажи. Помощник мэра медленно расстегнул ширинку на своих брюках, и Цири знала, о чем именно он просит ее сейчас. Она прикусила губу, а Вильгефорц не сводил пристального взгляда с ее хорошенького лица. Они оба молчали, сама улица погрузилась в тишину, весь мир ждал ответа. Все или ничего, он сделал ставку, и Цирилла, эта испорченная девчонка, решала его судьбу не слишком быстро. Она взглянула на своего «спасителя» с ненавистью, но двинулась вперед, откинув край одеяла. Соски ее набухли, грудь дрогнула, и Вильгефорц понимал, что не только страх толкнул девушку в его объятья. Испорченная… «Этот брак будет интересным», – подумал он, когда ладонь дочери мэра прошлась вверх по его бедру. Цири приоткрыла губы, и Вильгефорц погладил ее по щеке, позволив себе победную улыбку. Хорошая девочка, она станет ему хорошей женой, а он ей – неплохим мужем. Просто нужно будет чуть постараться…