Bullet

      Майкл достиг пика своей депрессии, уже начиная ощущать себя не в своей тарелке. Сейчас он чувствует, что это не мир в полной заднице, а конкретно он в полной заднице. Забавно, правда? Ведь когда-то парень считал все это конформистским дерьмом для эмо. Но сейчас сам познал все это на своей шкуре. Совсем не круто. Он сидел на горе деревянных досок, сложенных в своеобразную лавочку — это была свалка, сооруженная нищебродским кварталом этого городишки, последнее время кудрявый гот стал часто появляться здесь в гордом одиночестве, занимаясь депрессией и саморазрушением, в медленном темпе докуривая очередную сигарету.       Позже в компании Майкла стал приходить и пистолет, мирно покоившийся за поясом штанов, скрываемый белой рубашкой. Нет, он не опустится до уровня эмо окончательно, решившись покончить с собой, совсем нет. Он ставил на мятый корпус машины бутылки из-под всяческого алкоголя, что распивали здесь бомжи, и стрелял в них. Для него это было слишком символично. Таким образом старался убить в себе все эти конформистские мысли о… Впрочем, не важно. Это лишь часть его саморазрушения.       Выстрелы заглушали мысли в его голове, которые непрерывным потоком врывались в голову, даже хлеще, чем пуля, которая разрывает стекло пивной бутылки на множество мелких осколков. И очередная пуля вновь вылетает из дула пистолета, а у Майкла есть лишь доля секунды, чтобы попытаться понять, осознать для себя что-то важное. Это был своего рода поиск вдохновения, ответов на свои вопросы. Он не решался обсуждать это с друзьями, потому что его бы точно сочли ебаным конформистом. Портить свою репутацию ему точно не хотелось, учитывая, что его жизнь, и без всего этого полная боли, пошла по пизде. Кудрявый не просил об этом. — Привет, чувак. Я так и знал, что ты здесь. — Со спины послышался до боли знакомый голос. От немого шока Майкл замер, не осмеливаясь повернуться, а сигарета тряслась в его дрожащих руках. — Откуда? — Кудрявый все же нашел в себе силы, чтобы повернуться. И он не ошибся — это был Пит. Тот самый, что окунул его в эту пучину безысходности с головой окончательно и бесповоротно. — Стоило лишь разок проследить за тобой. Что происходит, Майкл? Ты сам не свой. — Обеспокоенно произнес челкастый, подходя ближе к другу, но заметив в его руке ствол — замер на месте, явно не ожидая такого поворота событий. — Как и весь мир, Пит. — Как-то грустно улыбнувшись, кудрявый затянулся, прицеливаясь пистолетом в предпоследнюю целую бутылку, а после выстрелил, чем заставил своего приятеля вздрогнуть. Отошел от шока он только в тот момент, как затихло эхо от выстрела, и все осколки приземлились на поверхность. Повисла тишина, которая нарушалась лишь легкими порывами ветра, гоняя по земле всякий мелкий мусор.       Питу стало не по себе, если честно, но останавливаться на начатом он не собирался, раз обратил внимание на более глубокую депрессию Майкла. Он неуверенно подсел рядом с другом, кладя руку тому на плечо, привычным жестом убирая челку с глаз. Майкл посмотрел тому в глаза стеклянным взглядом заебанного жизнью человека, ничего нового в этом взгляде он не увидел, кроме… Это что, нотки теплоты? — Поделись со мной своей болью. — Челкастый вцепился взглядом в собеседника, не давая тому отвернуться. Но тот лишь рассмеялся в ответ, крутя в руке ствол. — Угостишь сигаретой? — Растерявшись, Пит кивнул, доставая из кармана помятую пачку Честерфилда. Оба закурили, выдыхая густой дым в пустоту ночи. Звезды с неба смотрят на них холодной водой, притягивая к себе и заставляя тонуть в себе, словно погружаясь в ледяной тлен, забыться и потеряться навсегда.       Майклу совершенно не хотелось начинать говорить, хотя ему было очень спокойно и даже комфортно рядом с Питом. Докурив, он вновь нацелился на последнюю бутылку, но ладонь Пита вдруг легла на его руку, крепко сжимающую пистолет, а после опустил ее. — Я так убиваю конформизм в себе. — Внезапно для челкастого, гот протянул ему свой пистолет. — Убей это чувство сам, пожалуйста. — Что это за чувство, чувак? Я не понимаю. — Он настороженно посмотрел на руку, протягивающую ему оружие, но на свой страх и риск взял его, потому что так он был уверен, что кудрявый им не воспользуется вовсе. Да и сам он не собирался делать этого, о чем бы его друг сейчас не заговорил. — Это любовь, Пит. — И он, наклонившись к его лицу, осторожно убрал челку с глаз и поцеловал, окончательно сдавшись под натиском своей депрессии. Ему поебать, если сейчас все от него отвернутся. Мир от этого из задницы не вылезет. И Майкл тоже не вылезет, ибо сейчас он доказал, что залез слишком глубоко.       На удивление гота, Пит ответил взаимностью, чем вызвал у него полнейший ступор. Он ведь даже не задумывался, что такой исход событий вообще возможен, ведь… — Майкл, я не буду убивать в тебе это чувство. Мы можем и дальше пить кофе, курить, саморазрушаться и наблюдать разрушение мира, только уже вместе, а не в одиночку. — Улыбнувшись, Пит вернул пистолет его хозяину, но тот перехотел им пользоваться. Он выбросил его куда-то в район последней непростреленной мишени, но теперь это перестало быть для него непостигнутой метафорой. И сейчас они пошли пить кофе в любимую забегаловку, раскуривая пачку Пита на двоих. Но вывод остался все тем же: жизнь — это нескончаемая безысходная боль, но никто не говорил, что ее нельзя с кем-то разделить.