Дэмиана не стоит пытаться взять на слабо

Дэмиана не стоит пытаться взять на слабо. В каждой семье существовали темы, разговор на которые был чреват; защитники Готэма вообще богаты этим, как никто: родители Брюса, смерть Джейсона, параноидальность Тима, маникюр Стефани. Список не полный, это так, жалкая горстка примеров. По сути, не бояться результатов необдуманного словесного ляпа можно было только с Альфредом и Диком – эти двое наиболее пластичны и не принимают легкомысленный треп всерьез. У остальных имелся целый букет запретных топиков. В пору уже выпускать буклеты с полным перечнем и подробным описанием последствий, которые обязательно наступят, и раздавать при знакомстве. Да, это сделало бы жизнь намного проще. Каждый имел свои заморочки; так вот, Дэмиана не стоит пытаться взять на слабо. И не стоит говорить, что он на что-то не способен. Вообще никогда. Поэтому, когда Уолли шутит, что длительные обнимашки заставят Дэмиана покрыться аллергической сыпью и еще две недели чихать и капать соплями в чай, внутри Уэйна тут же запускается программа «я докажу, что это не так». У Брюса и Тима всегда был план, Джейсон и Дик предпочитали импровизацию; Дэмиан был сыном своего отца, так что план появился и у него. Очень подробный, расписанный до мелочей и занимающий аж четыре страницы. Опуская огромный опус, посвященный причинам такого решения, и еще пару абзацев, описывающих, почему все должны смириться с таким решением, суть сводилась к тому, что Дэмиан неделю будет спать в обнимку с каждым из членов семьи и сваливать восвояси только на рассвете. Такие вот дела. Он раздает копии участникам, развешивает пару экземпляров в поместье и, на всякий случай, делает рассылку по e-mail; игнорирует озадаченные взгляды, скупо отвечает на посыпавшиеся телефонные звонки, отказывает Стефани, тактично советующей ему заняться уже наконец-то своим комплексом неполноценности. И в понедельник приступает к реализации задуманного. Воплощение Плана начинается с Брюса, как с иконы самого понятия семьи в жизни Дэмиана. Он перетаскивает в комнату отца подушку и плюшевого медведя, обживается, насколько успевает, и готовится к расспросам. Которые так и не следуют – вымотанный Уэйн, только вернувшийся с очередного утомительного собрания Лиги, если и замечает сына в собственной постели, ничего на это не говорит. Дэмиан поправляет его подушку, разглаживает задравшийся уголок одеяла и, пожелав спокойной ночи, обнимает и проваливается в сон. Сквозь дрему он чувствует, как отец целует его в лоб и коротко желает спокойной ночи и ему. Ночь вторника достается Альфреду. Дворецкий готовит его любимый чай и знаменитые на весь мир борцов с преступностью блины. Вечер проходит в разговорах о фамильной истории, Пенниуорт достает несколько фотоальбомов и подробно рассказывает про всех родственников Дэмиана, которых ему не представилось шанса узнать. Дэмиан узнает о доброте своей бабушки, слушает про легкомысленную тетушку и троюродного дядю, осевшего в Англии. Понимает, что отец очень похож на деда – такой же благородный и жертвенный, разделяющий свое богатство со всеми нуждающимися. Когда Альфред рассказывает и про их родителей, Дэмиан отдаленно думает, сколько поколений семьи на самом деле дворецкий смог пережить. Он засыпает, притянув к себе плюшевую игрушку, чувствуя, как Альфред аккуратно поправляет его растрепанную челку. В среду приходится ехать в Блюдхейвен. Дик встречает его с распростертыми объятьями, будто все это время стоял под дверью и ждал его появления. Более того – Грейсон предлагает свой план вечера с десятком фильмов и кучей еды из нескольких ресторанов на вынос (потому что проще скупить все подряд, чем отгадать переменчивое пищевое настроение придирчивого младшего брата). В итоге они смотрят мини-сериал «Алиса в Стране Чудес» и едят пасту с трудно выговариваемым соусом, а Дик рассказывает о своей жизни в цирке. История Грейсона полна тепла и восхищения – его родителей больше нет, но память о них трепетно хранится, не угасая в глубине его души. На середине рассказа Дик вздрагивает и тараторит, что он любит их, но это не значит, что ему не нравится его нынешняя семья, ее он не променял бы ни на что. Дэмиан пожимает плечами – все нормально – и возвращается к своей тарелке. Во сне Дик оплетает его бессчетным множеством своих радушных конечностей; плюшевый медведь оказывается на краю кровати, но Дэмиан не обращает на это внимания – ему достаточно уютно и тепло. Лицо Стефани не выглядит довольным. Она смотрит на него некоторое время, будто надеясь, что от раздраженного взгляда Дэмиан вдруг провалится под землю, и брезгливо кривит губы. – Ты не уйдешь, да? – Я дерусь лучше тебя, – напоминает Дэмиан, прекрасно уловив настроение. – Вяжу узлы тоже. Уверена, что хочешь развить эту тему? – Тебе проще дать карт-бланш, чем объяснять, почему нельзя, – вздыхает Браун. Она отталкивается от косяка, наконец-то пропуская его в дом. – Сражен твоей проницательностью, – сухо комментирует Дэмиан, сбрасывая у входа рюкзак. Они игнорируют друг друга, насколько вообще возможно игнорировать друг друга в маленькой квартире-студии. Браун погружается в свои дела, копошится во всяких бабских вещах и списывается с целой толпой народа с фэйсбука; Дэмиан углубляется в чтение, решив еще раз пролистать «Искусство Войны». Во сне Стефани кажется одинокой, она цепко обнимает подушку, свернувшись в неуютный клубок. Дэмиан прижимается спиной к ее спине и ближе подтягивает медведя – ему холодно. В пятницу он помогает Барбаре разгребать бардак в электронной картотеке готэмской полиции. Гордон проверяет раздел за разделом, схватившись за дела отца со всей возможной серьезностью; приводит данные в порядок, ставит кроссылки, добавляет фотографии, которые просто валялись в отдельной папке, не прикрепленные к соответственным страницам. Они перебрасываются короткими фразами, перелопачивая и сопоставляя информацию друг друга; время в рабочем аврале летит молниеносно, вечер уходит в ночь, но Барбара, кажется, вообще этого не замечает. Она продолжает стучать по клавишам и тогда, когда Дэмиан приносит ей чай с бутербродами – чтобы не упасть замертво в таком бешеном ритме, ей следует как минимум поесть. Только под утро Барбара наконец-то закрывает все обилие окон и устало откидывается на спинку инвалидного кресла. Она трет воспаленные глаза и слабо улыбается Дэмиану, будто извиняясь за что-то; в ответ он коротко кивает и помогает ей добраться до ванной, а после – до кровати. Дэмиан переносит ее на постель, аккуратно устраивая удобнее; когда он поправляет ее одеяло, Барбара уже спит. Он ложится рядом, устраивает между ними медведя и смотрит на диск луны, заглядывающий в незашторенное окно. Барбара обнимает его, зажав игрушку между ними, и Дэмиану кажется, что у него есть сестра. Коннор открывает шкаф, смотрит некоторое время, закрывает, идет на кухню и тоном человека, который в жизни видел уже все, невозмутимо сообщает: – У нас в шкафу твой младший брат. Тим переводит взгляд на Дэмиана, появляющегося следом за этими словами. – Дверь, Дэмиан. Не обязательно лезть через окно и прятаться при первых признаках хозяев в доме. Это не вежливо. – Я знаю, – с недовольством отзывается Дэмиан. – Случайно получилось. Коннор ставит перед ним кружку какао – поскольку Кент идет в комплекте с Дрейком, в курсе Плана был и он. – Ты будешь вафли или печенье? – выглядывая из-за дверцы холодильника, спрашивает Коннор. – Есть торт, молоко, йогурт и лазанья. Дэмиан выбирает йогурт, Тим – печенье, Коннор доедает торт. По телевизору вертят рекламу нового ресторанчика мексиканской кухни, мужик в легкомысленном переднике поверх черно-красного костюма обещает просто божественные чимичанги. Вечер тянется неспешной домашней идиллией семейной парочки, разменявшей в браке второй десяток; но Дэмиан странным образом не чувствует себя лишним, хотя Коннор и Тим не стесняются взаимодействовать друг с другом, даже отпускают несколько двусмысленных шуточек. Они играют в монополию и, разумеется, побеждает Дрейк, хотя они с Дэмианом идут на равных почти до самого конца. Дэмиан засыпает, чувствуя дыхание Тима на своей шее, Коннор обнимает плюшевого медведя, умудряясь охватить вместе с ним и Дэмиана с Тимом. Так заканчивается суббота. Джейсон резко распахивает глаза – что-то не так. Он привычно тянется к ножу, ощущая на себе лишний вес, приподнимает одеяло, заглядывает под него и… – Я думал, это шутка. Дэмиан подползает, добираясь до подушки, устраивается, подперев щеку рукой. – Я похож на комика? – приподнимает бровь он. – Как ты вообще меня нашел? – недоуменно спрашивает Джейсон. – И добрался сюда. Он смотрит в окно, но пейзаж такой же, как и парой часов ранее – темная ночь Бангладеша во всей своей южной красе. – Я угнал Бэтвинг, – безразлично пожимает плечами Дэмиан. – Ты умеешь пилотировать Бэтвинг? – Не тупи. – Дэмиан, ты рехнулся? – А тебе не все равно? Джейсон накрывает лицо подушкой и орет в нее, что есть сил. – Полегчало? – равнодушно спрашивает Дэмиан, когда заглушенные вопли наконец-то иссякают. – Сам будешь объяснять Брюсу этот пиздец, – рыкает Тодд. – Не вздумай пинаться. Он подтаскивает Дэмиана ближе, устраивая так, как ему удобно; переплетает их конечности, обнимает за талию и утыкается в макушку. Подумав, он привстает и забирает медведя, дополняя их комок игрушкой. – Моя кровать, мои правила, – сумрачно поясняет он, когда сопение Дэмиана становится уж совсем неодобряющим. Через минуту Тодд уже спит. Дэмиан боится пошевелиться и нарушить уют окружающей безмятежности, ему комфортно и тепло, как, кажется, не было никогда. Джейсон обнимает его бережно и аккуратно, будто именно Дэмиан тут большой плюшевый медведь; а, может быть, для Джейсона так оно и есть. Он проваливается в беспамятство только после того, как забирается ладонями Тодду под футболку и утыкается носом куда-то под его ключицу. – Почему ты все еще здесь? – тихо спрашивает Джейсон, едва за окном занимается рассвет. Дэмиан сонно промаргивается – он заснул слишком поздно и не успел уйти с первыми утренними минутами. Кто же знал, что Джейсон оклемается раньше него? – Потому что ты не хочешь, чтобы я уходил? – предполагает Дэмиан. Он все еще в ловушке уюта чужих рук, а волосы ерошит горячим дыханием. И по правде, он тоже не хочет никуда идти. – С чего ты взял? – Мы до сих пор разговариваем. Справедливое замечание – если Джейсон чего-то действительно не хочет, это незамедлительно вылетает из его жизни с космической скоростью. И, поскольку Дэмиан все еще на Земле, а не фиксируется НАСА в районе Марса, как-то так оно и есть. Джейсон отстраняется, заглядывая ему в лицо. – Тебе когда-нибудь говорили, что ты слишком наглый? – Слышу в стомиллионный раз. – Вау, – ухмыляется Тодд. – В качестве приза, готовишь завтрак ты. Что ж, ладно. Дэмиан собирает нечто из подручных материалов, худо-бедно заваривает кофе – мерзкая бурда, не имеющая ничего общего с настоящим напитком; Джейсон щелкает каналы, останавливаясь на новостях. – Поздравляю с окончанием эксперимента, – невзначай замечает он. – Ты в очередной раз доказал семье очередную хрень. Молодец. Я не буду спрашивать, зачем, но ты молодец. Бурные овации. Как только закончишь с бутербродами, я отвезу тебя в Готэм. За окном рассветает полностью, яркие лучи мазками ложатся на плечи Тодда, путаются в темных с седой прядью волосах. Джейсон выглядит невероятно красиво и… непостижимо одиноко, почти как Стефани. Люди, остающиеся изолированными, даже будучи в толпе. Почему он в Читтагонге? В очередной раз ошивается черт знает где, в тысячах километров от дома. У Джейсона вообще есть дом? – Я могу добраться сам, – говорит Дэмиан. Джейсон переводит на него хмурый взгляд. – Ты, придурок, можешь разбиться. – И тебе не все равно? – В семье уже достаточно смертей. Он забирает у Дэмиана свою чашку и мрачно отпивает; судя по выражению его лица, вкус отвратительного напитка проще вещи не делает. Джейсон ловко запускает все системы и двигатели, будто занимается этим каждый день – есть навыки, которые забыть невозможно. – Не делай так больше, – серьезно говорит он. – Без шуток, даже на автопилоте эта штука опасна. Дэмиан ничего не отвечает, только притягивает к себе рюкзак, и пытается сообразить, почему Джейсону не все равно. Тодд пропадет из города спустя час после того, как самолет оказывается в Бэтпещере. При этом, сорок минут из этого времени он бродит по залу аэропорта, ожидая свой рейс. Дэмиан пьет кофе – нормальный, а не дешевую третьесортную химию – и смотрит, как на сайте Готэм Айрлайнс напротив маршрута в Прагу появляется отметка об отправлении. Джейсон выбрал первый ближайший, пункт назначения волновал мало. Он хотел лишь сбежать обратно в свое одиночество. Дэмиан заглядывает в чашку, придирчиво изучая напиток – если это нормальный кофе, почему вкус такой отвратительный? Альфред поздравляет с выигранным у себя самого же спором и заваривает любимый чай. Брюс жестко отчитывает и это длится минут десять, следующие полдня Уэйн посвящает полноценному обучению пилотирования и – финалом – ночью позволяет сделать пробный полет – Дэмиану действительно проще дать карты в руки, чем объяснять, почему нельзя. Вещи возвращаются на круги своя, а Дэмиан – обратно в пустоту своего собственного одиночества. Он расправляет простынь, подпихивает одеяло, мнет подушку, мается и ерзает на кровати, но так и не может уснуть. Он вскакивает, направляясь к рюкзаку – черт, совсем забыл про игрушку – но пресловутого медведя нигде нет. Дэмиан перетряхивает все вещи, переворачивает комнату, хотя точно знает, что не выкладывал его, бегает еще час и, наконец-то, снова ложится. Игрушка осталась в жаркой южной ночи на другом конце планеты, но ничего, он может уснуть и без этого. Конечно, может, почему нет? Следующая неделя полна бессонных ночей и отвратительного кофе. Дэмиан достает себе нового плюшевого компаньона, но это не помогает. Он покупает еще одного – снова не то. Его кровать превращается в мечту пятилетней девочки, но, невзирая на эти меховые горы, он не может спать. И ему холодно. Чертовски холодно, хотя все окна закрыты, а кровать похожа на гнездо из одеял. На дворе ночь воскресенья, часы показывают три утра, и Дэмиан снова угоняет отцовский самолет. Джейсон лежит поперек постели, вертит в руках детскую игрушку и курит в потолок, наплевав на все нормы пожарной безопасности. – Я думал, мы договорились, – говорит он, повернувшись к окну. – Что ты здесь делаешь? Дэмиан спрыгивает в комнату, дергает плечом, скидывая рюкзак. – Отец научил меня им управлять. – Тебе четырнадцать. – Будешь упрекать меня до совершеннолетия? – Буду упрекать тебя, пока ты не перестанешь быть придурком. Тодд швыряет ему медведя, Дэмиан автоматически ловит его. – Забирай Тедди и проваливай, – говорит Джейсон. – Его зовут Питер. Джейсон резко переводит на него взгляд – какого черта их имена одинаковы – но больше никак не комментирует совпадение. Дэмиан подходит ближе, садится рядом и не говорит о том, что до сегодняшнего вечера у медведя не было никакого названия. С такого расстояния лучше видно серую изможденность Тодда и темные круги под глазами – в зеркале Дэмиан видит то же самое – уже неделю они оба не могут спать. – Я не могу уехать, – говорит он. – Слишком мало практики, я разобьюсь. – Да неужели? – взгляд Джейсона становится ошарашенным. – Издеваешься, что ли? – Отвезешь меня утром. – Ты не можешь здесь оставаться. – Ты не можешь говорить мне, что делать, – и в голосе Дэмиана появляется это его упрямство. О, нет, только не очередное «я вам всем докажу». – Поверить не могу. Джейсон устало трет лицо и выглядит действительно не верящим в происходящее. – Ты точно рехнулся, – в ладони выдыхает он. – Я хочу спать, – говорит Дэмиан. Он подпихивает Джейсона, заставляя его отползти, вытаскивает из-под него одеяло, между делом сбрасывая кроссовки. Ложится и тянет к себе, пока Джейсон не оказывается близко настолько, чтобы зарыться носом в его шею. Игрушка падает с кровати, когда Тодд помогает ему укрыться. – Подожди, Тедди улетел, – Джейсон перевешивается, пытаясь вслепую достать медведя, но Дэмиан тянет его обратно. – Он не нужен. Джейсон смотрит как-то странно, но не возражает. Несмотря на то, что никто так и не переодевается, это первый раз за всю неделю, когда оба наконец-то высыпаются. Дэмиан смотрит на лицо Джейсона в закатных лучах – теперь он проснулся раньше. Брюс был отцом, Альфред заменил деда, Дик стал лучшим братом, о другом невозможно и мечтать. Стефани показала холод отчужденности, Барбара – ответственность перед семьей, Тим и Коннор разделили тепло домашнего очага. Джейсон стал тем, кто избавил от навязчивого чувства одиночества. С ним Дэмиан больше не ощущал себя призраком, затерявшимся в толпе. – Ты смотришь на меня, пока я сплю? – сонно приоткрывая глаза, хрипло спрашивает Джейсон. Он немного шевелится, сгоняя расслабленную истому, но из-под одеяла не выбирается. – Нет. – Это ложь. – Да. Тодд моргает, просыпаясь окончательно, приподнимается на локте, рассматривает его, щурясь от яркости закатного зарева. – Я могу сделать кофе, – с небольшой заминкой предлагает Дэмиан. – Если хочешь. Джейсон переводит взгляд за окно, оценивая положение солнца, и по всему походит, что около семи. – Это может подождать? – тихо спрашивает он. – До полуночи, например? – Как скажешь, – соглашается Дэмиан. Он обнимает Джейсона, снова возвращает ближе к себе; Тодд устраивается удобнее, зарываясь носом в его макушку и восстанавливая уют тепла. Никто не смеет указывать Дэмиану, что делать, но иногда он все же прислушивается к тому, что говорят ему другие.