Ловец снов

прибой опаляет солью открытые раны, въедаясь в мясо, въедаясь в кровь. Декабрь, ты сколько уже не чувствуешь боли? и сколько в твоих карманах безбожных икон? в твоём алтаре дань ненависти и насилию, и плачут твои святыни чернильной, вязкой. ты меня не зовёшь, но я отчего-то сама иду к твоему алтарю, и, ни на час не обманываясь, с глаз снимаю повязку, чтобы видеть сущность твою. у твоих апостолов волчьи морды заместо лиц, а заместо вина — дешёвое пиво; ты сам себе праведник, сам себе грешник, и по ночам спускаешь с цепи зверей своих бешеных, что ищут пищу и рыщут, голодные, и воют в отраженье светила. ты вырезал слова своей молитвы тупым ножом, резец по коже, как по красному дереву, верх мастерства; ты хотел взрастить в себе это до самого неба, но был сожжён, и теперь сама Тьма ходит за тобой по пятам и ищет с тобою родства. а ты бежишь от неё со всех ног босыми пятками по мокрому мёртвому песку, и не волны, а лезвия вонзаются в щиколотки частыми ледяными приливами; холодная пена нещадно бьёт по ногам, принося печаль и тоску, и рисуют следы на песке уходящей жизни мотивы. тебе тяжело дышать, ты упал на колени вновь у своего алтаря, вырезая молитву, опять, лишь бы прочно избавиться от своего бремени; тебя душит пламя, горло саднит пожар, поддайся ему, ведь у нас нет времени. нет времени. не сопротивляйся огню.