Мыльный пузырь

Думали ли вы, как на нашу жизнь могут повлиять слова? Пожалуй, это одно из самых сильных оружий, которое только могло существовать. Не смотря на то, что они не имеют какой-то оболочки и физически их нельзя воспринимать, именно речью можно вызвать бурю эмоций, иногда даже больше, чем поступками. Ведь устно мы выражаем наши мысли . Не столь важно, истинны они или нет. Слова играют немалую роль в нашей жизни. Солнце ещё боролось с темнотой и освещало улицы ярким заревом, выбиваясь из последних сил. С каждым порывом, с каждым ударом звезда всё сильнее наливалась красками. Лучи, будто гоночные машины, быстро-быстро проходили через все, даже самые маленькие закоулки района. Но всё же, рано или поздно светило должно уйти с этой точки и направиться дальше, а этот город опять погрузится в темноту ночи, которая частично будет прервана белыми фонарями, что усеяли улицы, будто цветы весенний луг. А занятых жителей такие сцены и действия не особо интересовали. Каждый спешил, бежал, опаздывал. Поспешно, люди потоками неслись, кто домой к семье, кто, наоборот, на работу, у кого остались ещё незаконченные дела, а для некоторых день только начинался. Но как минимум двое пристально наблюдали за этим «полотном», где были разлиты тысячи и сотни красок. Высокий парень с длинными светлыми волосами был просто одет, лишь необычно старомодные, идеально-круглые очки и забинтованная шея придавали оригинальности в его образ. Ах да, у него не было ушек. Он слегка приобнял сидящего рядом мальчика, возможно брат, на вид учится ещё в младшей школе, но довольно симпатичный. Тёмные, как угольные, волосы симпатично смотрелись с такими же чёрненькими ушками торчащими в разные стороны. Они делали мальчишку таким милым и невинным. До этого момента на всех «воспоминаниях» Рицки были запечатлены люди, сегодня же он сделал снимок, на котором не было ни одного человека. Это было бескрайнее небо, что, как одеяло, окутывало всё ещё полыхающее солнце. Наблюдая за невообразимо великолепным пейзажем, милашка шестиклассник забыл о месте, где он находится, о комендантском часе и о своём спутнике. Он просто затаив дыхание, смотрел на небо. От размышлений мальчика разбудили уже привычные признания напарника. «Я люблю тебя» — как всегда с лёгкостью и простотой выпалил Соби. Рицка уже смирился с этим и перестал обращать на эти заявления внимание, однако сегодня хмуро пробурчал, надеясь, что собеседник не услышит – «будто «доброе утро» сказал». Его, действительно, выводило из себя то чувство, с которым говорил о высоком чувстве Соби. Из-за этого жертва даже не верила словам своего верного бойца. Хотя он так хотел, что бы это было правдой. Ведь кроме Сеймея ему это никто и никогда не говорил. А если Рицка верил брату, почему не верит и его другу? Просто он не слышит того, что слышал когда-то. Эти слова звучат по-другому. К несчастью, Соби слышал всё, что шептал, бурчал, кричал, рычал или просто произносил его Рицка, его любимый хозяин, жертва. Без задней мысли, наклонясь, он поцеловал, сидящего рядом и ничего не подозревающего ребёнка. Для Соби это стало уже чуть ли не повседневностью, и он надеялся, что черноволосый милый ушастый (господи, всё ещё ушастый?) мальчишка разделяет его мысли. «Ой, вот же ж лоликонщиков то развелось. Аж противно, фу. Идём, Ми-чан», — послышались тоненькие голоса за спиной. Это подействовало на Рицку, будто холодный душ. Вырвавшись из объятий своего бойца, жертва пыталась отдышаться. В голове ребёнка ещё неслись мысли о тех девушках, – «А вдруг они сейчас уже идут и обсуждают меня? Чёрт, глупый Соби. Ненавижу его». Рассуждения порождали эмоции. По сути, Рицке были не интересны мнения о нём самом, но представив собственную фигуру, целующуюся с человеком, который старше его самого на десяток с лишним лет… «Соби…» — всё ещё задыхаясь, шептал мальчик, – «…не…ненавижу…». Резко встав, жертва кинулась к выходу из парка, оставив своего (Да, да! Автор убивается! СВОЕГО! Именно так!) спутника одного. Фигура, убегающего Рицки, такая хрупкая, нежная, такая милая, чистая, непорочная, резко выделялась среди остальных грязных и низких в глазах Соби. После смерти Сеймея он долго не мог найти того человека, который заставил бы его жить, всё держалось лишь на бесполезном и таком коротком приказе. Кто бы знал, что он выльется в нечто большее? Отношения Рицки и Соби начали походить на мыльные пузыри, такие хрупкие, они могут исчезнуть в любую секунду, попав на какой-нибудь предмет. Очень просто надуть ещё один пузырь, но их так трудно сохранить. Даже на неполном свету они, шарики, будто волшебные, будут, переливаясь всеми цветами радуги, рисуя самые различные узоры, линии и круги, показывать нам какое изящество может присутствовать в обыкновенном мыльном пузыре. Но Соби с каждым разом всё труднее было создать это мыльное волшебство, в то время как Рицка ставил всё новые предметы. *** Рицка уже почти добежал до дому, он уже думал о комендантском часе, о том, что скажет мама, а что должен ответить он. Он вспомнил, как на днях, также загулявшись с Юико и Яоем, он опоздал. В тот злополучный момент, когда половица издала стонущий всхлип, похожий на тот, что издаёт старшеклассница, которую отвергли, мальчишка начал думать обо всех счастливых моментах, которые он испытал до этого, будто они не стоили того, что сейчас ощущает. Боль. Жгучая боль, заставляющая что-то под ребром ужасно ныть, охватила Рицку с головой. Закрыв глаза, он мечтал. Он так хотел почувствовать чьё-то тепло, ощутить чьи-то руки, охватившие его, его ноги отрывались от земли, он прижимался к телу, что помогало ему. Он хотел быть кому-то нужным. Мальчишка представлял это, думал, как это прекрасно, необычно, ново. Когда Рицка открыл глаза, он увидел совершенно другую картину перед собой, нежели раньше. Голый, пустой асфальт уплывающий назад. «Какого…» — непроизвольно вырвалось из его полуоткрытого рта. Он не мог выдавить больше, хотя это и не было нужно, помощь уже подоспела. «...чёрта? …лешего? …демона? Что какого, любимый?» — весёлым, таким невинным голосом отозвался неизвестный со спины. Господи, как банально, конечно же, кто же ещё. Это лишь Соби. Никто другой и быть не мог. Как глупо. Из глаз Рицки, будто водопад хлынули слёзы. Всхлип, ещё один. Мальчишка никак не мог это прекратить. А несчастные звуки рубцами отдавались в сердце стража, который вроде бы должен быть хладнокровным и непоколебимым к таким маленьким слабостям. Высокий, хорошо слаженный, прямой, сильный мужчина шёл грустно улыбаясь. Он переложил мальчонку, нежно прижав того к себе. А ребёнок всё плакал и плакал. Багровый шёлковый закат накрыло тёмное полотно ночи, будто бархатное, такое красивое и величественное, оно возвышалось над всем простирающимся под ним миром. Его не волновало ничто происходящее, оно лишь пристально наблюдало за этими двумя, не смея им мешать. Тяжело оно держалось, не проронив не капли. Нельзя потревожить тишину, сложившуюся между ними. Они не нуждались в словах, они просто чувствовали. Когда мы не можем выразить что-то словами, мы ведь просто ощущаем это. Эти мысли тоже кажутся нам ощущаемыми. Казалось, что путь Соби не имеет конца. Казалось, что это его наказание за все грехи и опрометчивые поступки. Он всегда будет идти вперёд, держа в руках самое ценное, что только у него есть, не в силах расслабить объятья. У него нет права посмотреть на лицо своего сокровища. Не сейчас, только не сейчас. Он ещё долго будет слышать эти всхлипы, эти стоны. Неужели это никогда не кончится? Нет, Соби всегда знал, он пройдёт сколько угодно и выдержит любые пытки, а после нежно положит своего мальчика, своё сокровище, что дороже денег, силы и даже собственной души на белоснежные простыни и снова, ещё раз напомнит ему: «Я люблю тебя». Только вот заботливый и старательный страж никак не мог предположить последующие события. Уходя на кухню, он почувствовал, как тонкие руки уже взрослого ребёнка неумело, робко обвивают его тело. «Я тоже тебя люблю, Соби» — уверенно ответил мальчишка. *** -Нацуо, ну, давай сходим туда и в следующий раз? -Ну, пожалуй, хорошо, только вот интересно, беспокоился ли Соби за нас? Всю ночь всё же не было…ой. Смотри, – взгляд зеро остановился на двух мирно спящих тела. Ещё с минуту двое сбитых с толку мальчишек разглядывали валяющегося на постели Рицку, без хвоста или ушек.