Будильник противным писком оповестил Ойкаву о том, что пора проснуться. Он нехотя заворочался в постели, с тихим вздохом поднялся и выключил его. Взгляд невольно упал на календарь, а точнее на число.
«17 ноября». От этого стало немного не по себе.
Чтобы отвлечься, Ойкава пошёл в душ. Горячая вода приятно обволакивала уже худощавое тело с немного выпирающими рёбрами.
Выходя из душа и взглянув на себя в зеркало, он с долей иронии увидел своё бледное и осунувшееся лицо с безразличным взглядом.
— Ха, Ива-чану бы не понравилось, — с нервным смешком выдал Тоору. Хотя, подумал Ойкава, ему сейчас давным-давно не до меня. Всё так же смотря в зеркало, он заметил, что при освещении ванны его кожа кажется болезненной, и от этого опять вырвался смешок. Ведь от этого видок у него стал не лучше.
В шкафу уже висел его костюм. Ему всегда они шли. И смотря в зеркало, он это подметил. Только вот жаль, что он больше никогда в жизни его не наденет. Взяв пачку сигарет, он вышел на балкон и закурил. Неприятная горечь осела в горле, всё-таки курил он редко, но сегодня можно. С балкона открывался отличный вид на город. Было раннее утро, но солнце уже ярко освещало небо. От этого было немного тошно. Дождь бы сейчас не помешал. И это была бы хоть какая-то отмазка того, что он не пришёл. Но сегодня не его день.
В кармане завибрировал телефон, оповещая о том, что надо выходить. Нехотя, он последний раз затянулся и, закашляв, потушил сигарету и вышел.
Сидя в такси, Тоору и представить не мог, что это с ним происходит. Столько лет прошло… Он почти позабыл его, перестали сниться кошмары, перестал принимать много успокоительного, перестал звонить на номер Ивазуми и слышать это одинаковое «абонент временно не доступен». Но в один прекрасный день Ива-чан просто прислал смс, и жизнь Ойкавы Тоору мигом пошла коту под хвост. Кто бы мог подумать, что Ойкава согласится на такое после всего? Ойкава улыбнулся. Да, походу он мазохист, раз делает себе все больнее и больнее. «Ну ничего» — подумал Ойкава. — «Это ненадолго».
Когда они подъехали к нужному месту, у Тоору бешено заколотило сердце. Хоть на вид он выглядел спокойно, внутри был просто пожар эмоций. Расплатившись за такси, он спешно вышел и, громко хлопнув дверцей машины, не торопясь, пошёл.
Ойкаве всегда казалось, что Хаджиме не любил, когда было много людей, но здесь было полно народу, что Тоору даже половины не знал. Периодически он замечал своих бывших сокомадников. И бывших однокурсников Ива-чана. Он не хотел встречаться с ними, и поэтому он быстро, пока его не успевали замечать, проходил мимо них.
Все здесь были в праздничном настроении. Все улыбались, радостно восклицая, когда встречали знакомых. Тоору становилось здесь душно и жутко хотелось курить. Он отошёл подальше от всех и собирался достать пачку и опять почувствовать этот тяжёлый дым. Но вдруг его кто-то очень грубо окликнул:
— Дуракава! И почему я должен искать тебя повсюду? — нахмурившись, строго сказал Ивазуми.
Хаджиме за столько лет изменился: возмужал, стал намного выше, голос грубее. Да и в костюме он выглядит просто шикарно. Ойкава с жадностью подмечал всё это, ведь они давненько не виделись. Ему хотелось крепко обнять его и одарить поцелуем, но Тоору понимал, что нельзя.
— Ива-чан, хватит меня так называть, я же почётный гость, скажи «спасибо», что лично не заезжал за мной, — улыбка. Фальшивая.
— Дурак. — сказав это, он дал лёгкий подзатыльник Ойкаве. — Всегда был дураком.
— Я же так и обидеться могу, Ииваа-чаан, — Ойкава состроил печальную моську, пока рука Хаджиме мягко не потрепала по голове. От этого Тоору хотелось прикрыть глаза и замурлыкать.
— Ну все, повеселились и хватит, а сейчас пошли, я познакомлю тебя с ней.
«Ну, вот и всё»
Думает Ойкава, и всё сильней и сильней хочется закурить, да так, чтобы задохнуться в этом чёртовом дыме. Думает он, когда они идут сквозь толпу, время от времени встречая знакомых.
Раз. Они всё ближе и ближе подходят к комнате. Ойкаве всё сильней и сильней хочется убежать и никогда не возвращаться.
Два. Вот Ива-чан открывает дверь. Тоору хочется закрыть глаза и никогда их не открывать, но у него не получается.
Три. Он видит, как Хаджиме подходит к Ней и нежно обнимает её…
Свою Невесту.
— Знакомься, это моя будущая жена Хироми Ивазуми, — от того, что её назвали фамилией её жениха, она мило покраснела. И тихо поздоровалась.
В этот момент Ойкаву будто холодной водой окатили. Да, с тем Хаджиме, с которым они целовались. С тем Хаджиме, с которым он не раз спал. С тем Хаджиме, с которым он много лет не виделся, женится. И он в качестве свидетеля приехал в этот ужасный солнечный городок, которого он даже названия не помнит. В этом идиотском костюме он приехал, чтобы поддержать его и увидеть эту красивую и милую девушку в качестве жены Хаджиме.
В этот момент он еле сдерживался, чтобы не закричать. Но ведь это особенный день Хаджиме, не его. Его особенные дни уже давно закончились. Поэтому нельзя срываться. И с милой улыбкой он произнёс:
— Какая очаровательная девушка, не поделишься секретом в покорении черствого и бездушного Ивы-чана? — Ойкаве больших трудов стоило сохранить милую улыбку на лице. А Хироми в ответ только смущенно улыбалась, не зная, что ответить.
— Ойкава, хватит смущать мою жену, — Хаджиме приобнял её за плечи. Тоору, как ножом, полоснули по сердцу. Все сильнее и сильнее хотелось закричать от бессилия над всей этой ситуацией. Тоору казалось, что это всё дурной сон. Что не было ничего между ним и Хаджиме, не было долгих десять лет молчания от его лучшего друга. Ни-че-го. Только милая невеста, у которой сегодня особенный день.
Сославшись на то, что он ещё не со всеми гостями поздоровался, он поспешно вышел.
Прохладный ветер приятно ласкал лицо, Тоору прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Быстрым движением достает сигарету, ведь из-за Ива-чана не получилось, прихватывает её губами и хлопает по карманам в надежде найти зажигалку, но, увы, надежды не оправдываются. С лёгким сожалением Ойкава прячет сигарету обратно и быстро идёт к гостям.
Свадьба Хироми и Ивы-чана прошла просто отлично. Тоору хотелось убиться об стенку, смотря на счастливую парочку. А когда отец Хаджиме говорил тост, то ему до жути хотелось прокричать, что он трахался с его сыном. И чтобы этого не сделать, он много пил, чтобы ему стало плохо, чтобы ничего не замечал. Но как на зло он не пьянел и всё чётко и ясно понимал.
Он много улыбался, да так, что челюсть сводило. И как бы ему не хотелось, Ива-чан всё замечал. Ойкаве бы польстило это внимание раньше, но только не сейчас, не в этот день, не тогда, когда он сидит на его свадьбе.
Ойкава так бы и продолжил напиваться, если бы не Хаджиме, который грубо схватил его за руку и повёл в отдалённое ото всех место.
— Хэй! Ты решил развлекаться со мной вместо твоей жены. Мне это льстит, Ива-чан, — с лёгким смешком сказал Тоору. И только лёгкая и незаметная горечь отдавалась в голосе.
— Ты идиот, да? Что с тобой сегодня? — крепко схватив его за плечи, спросил Хаджиме.
Эти руки на плечах, которые крепко сжали его плечи, очень согревали Тоору. Эти глаза, которые с некой суровостью и беспокойством смотрели на него. И из-за этого хотелось кричать, кричать так, чтобы до хрипа срывать горло. Так, чтобы все услышали. Чтобы Хаджиме прекратил, чтобы он ушёл к своей жене и никогда не вспоминал его. Но он врал, врал самому себе, ведь по правде ему хотелось совсем другого, например, место того, чтобы волноваться за него, лучше бы обнял и никогда не отпускал. Но Ойкава помнил, зачем он здесь и почему.
Фальшивая улыбка с лица Тоору пропала, взгляд принял обречённое выражение.
— Прости, Ива-чан, но мне пора, — развернувшись, Тоору печально посмотрел на Хаджиме и собирался уходить.
— Стой! — Хаджиме схватил руку Ойкавы. — Ты не можешь, не можешь просто так уйти от меня.
— Ха-ха-ха, — смех, полный печали, резал по ушам. — Много лет назад ты сам ушёл от меня. Ха-ха-ха. А я дурак, просто дурак, Ива-чан, не обращай внимания, — последние слова были произнесены с неким отчаяньем. — Я здесь лишний.
— Ты не можешь быть лишним. Ты мой лучший друг, Тоору. Признаю, я не связывался с тобой много лет, но я решил, больше такого не повторится. Ведь… Я дорожу тобой, как другом, — последние слова были произнесены почти шёпотом, но этого было достаточно, чтобы Тоору услышал и чтобы окончательно разбить Ойкаву.
Тоору минуту смотрел на Хаджиме, а потом решился сделать то, на что не решался много лет: он подошёл и поцеловал его. Губы у него были немного горькие от алкоголя. Но этого хватило, чтобы он опьянел от этого. Увы, это продолжалось недолго. Опомнившись, Хаджиме сильно оттолкнул его.
— Что ты делаешь, придурок?! — Ивазуми хотел ударить его, но взгляд Тоору остановил его. Этот взгляд был как у побитой собаки.
— Ты ещё не забыл, да? — Хаджиме многое бы отдал, чтобы он всё забыл, но в ответ он ничего не услышал, только слишком громкое дыхание Ойкавы.
— Хаджиме. Прости. Но я не могу, понимаешь? Даже спустя столько лет я не могу. Всё, понимаешь, всё напоминает о тебе. И хоть бы раз позвонил мне. Но зачем? Ведь бросить меня одного достаточно. Я ведь был больше не нужен. Я пытаюсь забыть тебя.
— Пойми, Тоору, это было по молодости, мы тогда были глупыми, и половое созревание спутали с любовью. Ты мой лучший друг, и это ничего не изменит, к тому же я не гей. Поэтому, пожалуйста, давай вернёмся.
Лицо Хаджиме смотрело на Тоору с некой мольбой, чтобы он не продолжал. Но Ойкава решил именно сегодня окончательно оторваться от Хаджиме. Он быстро наклонился и поцеловал его.
Пока Хаждиме не понимал, что происходит. Ойкава нежно провёл языком по его губам, он хотел больше, но Хаджиме крепко сомкнул губы. Поцелуй продолжался недолго. Тоору медленно отстранился от Хаджиме и с горькой улыбкой сказал: «Прощай». Развернулся и быстрым шагом ушёл. В этот раз его никто не остановил…
На крыше прохладно, и ветер сильно растрёпывает отросшие волосы, но это стоит того, чтобы полюбоваться ночным городом. Ойкава свесил ноги, сидя на самом краю крыши и жадно вдыхая дым от сигарет. В его глазах слёзы, но он всё сваливает на дым.
23:58
Он обещает, что это будет последняя сигарета. Ведь он уедет завтра отсюда, и ему больше не придётся курить. Он обещает, что завтра не будет вспоминать о Ива-чане.
23:59
Последний раз затянувшись, он выкидывает сигарету, наблюдая, как неяркий огонёк потухает. Затем встаёт на ноги, на его лице улыбка, глаза ничего не выражают, его качает из стороны в сторону из-за алкоголя, и ему всё сложнее и сложнее даётся не упасть. Он смеётся, но ему всё равно, ведь на крыше пусто, в темноте не разобрать лица. После этого он просто смотрит вниз на спешащих людей…
00:00
Сегодня особенный день
