Малфои не умеют любить

      Альбус с самого детства проводил все свободное время с альбомом и карандашом в руках. Гарри был рад, что его сын нашел себе настолько безобидное и прекрасное хобби. Порой его мальчишка мог провести часы, пытаясь в точности, до последней мелочи, изобразить спящую Лили или лицо своей матери, когда она нежно улыбается его отцу.       Гарри улыбался, когда в очередной раз находил в комнате Ала разбросанные по всему столу и полу наброски своего старшего сына или его самого. Все стало меняться, когда мальчик поступил в Хогвартс. В его рисунках стали появляться незнакомые лица детей или настолько знакомые старинные стены. Гарри никогда не хвалил сына, боясь, что тот потеряет все рвение рисовать, как только добьется похвалы, но Гарри был не прав, Альбус только и жил рисунком, его сердце трепыхалось от счастья, когда он, наконец, снова брал альбом в руки.       После пятого курса мальчик стал тщательно прятать свои наброски от семьи, черная папка с бумагой хранилась спрятанной в запертом заклинанием сундуке и доставалась Альбусом только для возвращения в Хогвартс или для добавления очередного скетча.       Дикое любопытство Гарри однажды днем, когда его сыновья играли в квиддич на поле недалеко от дома, побороло все убеждения Джинни не лезть в личную жизнь их сына, и, пробравшись в спальню молодого волшебника, Гарри взмахнул палочкой, произнося древнее заклинание, и старый сундук с грохотом распахнулся перед старшим Поттером.       В древнем ящике появилась зеленая форма Слизерина - та, которую Гарри за пять лет так и не привык видеть на своем младшем сыне. Бывший гриффиндорец вытащил комком кинутую форму парня, находя под ней ту самую черную бумажную папку.       Мужчина сел на кровать сына, перебирая в руках темный альбом, украшенный рисунками белым карандашом, до последнего момента не решаясь его открыть, но раз уж он и так залез в личное пространство своего ребенка, то собирался идти до конца.       Гарри решительно перевернул черную обложку, натыкаясь на первый, безумно проработанный рисунок смеющейся Роуз Уизли, приходящейся Альбусу двоюродной сестрой. Гарри перелистнул страницу, сталкиваясь взглядом с настолько знакомыми, незабываемыми серыми глазами.       Более молодое лицо смотрело на него с листа бумаги, такая же хитрая, красивая ухмылка, как у его отца, и точно такие же, словно одни и те же, глаза цвета хмурого неба. Сердце Гарри пропустило удар. Он перевернул страницу, находя очередное изображение сына Драко: в этот раз, открыто смеясь, парень сидел в главном зале школы за слизеринским столом.       А потом только наброски: губы, руки покрытые венами, длинные пальцы со светлой кожей. Гарри с пугающим чувством воспоминаний перевернул очередную страницу альбома, быстро закрыв его и прикрывая глаза.       - О, Мерлин! - тихо прошептал Поттер, снова открывая тетрадь сына. На чуть желтом, плотном листе бумаги для акварели красовался спящий светловолосый парень в совершенно обнаженном виде. Как и всегда, в стиле Альбуса были прорисованы все, даже самые мелкие детали, и это уже никак нельзя было назвать скетчем, тени и линии были идеально проработаны.       Гарри взял рисунок в руки, вглядываясь в красивые черты парня. Даже понимая, кто нарисован на листе, он не мог отвести взгляд, слишком уж сильно был похож молодой волшебник на своего отца, такие же аккуратные черты лица и сильное тело.       Гарри провел пальцами по рисунку карандашом, в голове промелькнула та ночь, которая была ошибкой обоих парней (пускай и самой лучшей ошибкой) во всей жизни.       Седьмой курс, оба были слишком молоды и глупы, чтобы вовремя остановиться. Гарри все еще с трепетом вспоминал длинные, тонкие пальцы, касающиеся его самым неприличным образом, и сейчас, видя рисунок своего сына, он понимал почему Альбус стал настолько скрытным. Малфои никогда не умели любить, только использовать в своих целях. Поттер понимал, что сына, скорее всего, используют.       Гарри закрыл папку с рисунками парня, убирая их в сундук, и он уже было почти хотел закрыть его и уйти из комнаты, когда под папкой заметил стопку писем, затянутых резинкой. Мужчина протянул руку к конвертам, доставая их из ящика, и снова сел на кровать сына.       Сняв резинку со внушительной стопки писем, Гарри вгляделся в символ печати на конверте, большой дом с двумя буквами "М".       - Малфой Менор... - прошептал Гарри.       Он достал бумажку из толстого конверта и позволил себе пробежаться по красивым словам, написанным идеальным малфоевским почерком. "Я так скучаю по тому, как ты смотришь на меня, по тому, как морщишь нос, когда учишься, по твоим рукам и губам. О, Мерлин, Альбус, как сильно я скучаю по твоим губам, скучаю по тому, как ты улыбаешься, и по тому, как спишь в моей кровати, закинув на меня свои руки и ноги. Я скучаю по тому, как тихо ты стонешь, когда я прикасаюсь к тебе. Ты просто не представляешь, как сильно я жду конца этого чертова лета, во имя Дамблдора, Альбус, я так хочу тебя увидеть, почувствовать каждой клеточкой своего тела. Мне так не хватает тебя, Альбус Северус Поттер, тебя и твоих постоянных рисунков, мне не хватает даже твоего чертова перфекционизма, которого ты пытаешься добиться, в очередной раз рисуя меня. Без тебя трудно дышать. Похоже, я люблю тебя, Мерлин! Что будет, если наши отцы узнают о том, что происходит между нами? Они разделят нас? Заставят забыть друг друга? Я не смогу жить без тебя, Ал, просто не смогу..."       Гарри закрыл письмо. Его сердце отбивало бешеный ритм, он ошибался, Малфои умеют любить, просто не всегда умеют об этом сказать.