Шрамы

— Подобные шрамы я встречал у каторжников. Яковлев хмыкнул. Откуда юный князь мог узнать о таких тонкостях? Его рука невесомо изучала рваные рубцы, боясь полностью надавить — словно под кожей у мужчины текло раскаленное железо, не кровь. Яковлев вздрогнул, сбив и так нежное касание. — Извините, Вам больно? — Нет, скорее непривычно. Тучков продолжил, благоговейно касаясь спины, словно перед ним сидел бог. Рисунок диковинного зверя полностью покрывал сеть ран, закрепляя их, словно печать на документе, подтверждая страдания дворянина, ставя запятую в его истории. — Что обозначает этот рисунок? Зверь зазмеился позвоночником мужчины, вскинулся лопаткой, проступил узором ребер. — Не знаю, князь. Животное силы. Заклятие от смерти. Не успел спросить. — слова звучали сумбурно и отрывисто. От прикосновений заныло у живота. Князь тем временем обдумывал следующий вопрос, пересчитывая кончиками пальцев лапы зверя. Насколько болезненными являются эти воспоминания? Казалось, этот диалог был куда интимнее любых прикосновений. Яковлев движением руки прервал его мысли. Развернулся лицом к любовнику, смяв простыни. — Я все равно не верю в символику. Тучков заёрзал на кровати, щёки горели румянцем, словно он сунул нос в постыдную тайну. Дворянин тепло улыбнулся. — Вы ведь не хотите все утро посвятить только татуировке? Зашуршала под телами постель.