Hassliebe

       Враг – это просто враг, которого ты ещё не уничтожил, в очередной раз всплывает в голове у командующего, когда Сильвия с довольной ухмылкой идёт прямо ему на встречу, потирая окровавленные кулаки. За ней тянется подол из дозоров, которых она уже успела уложить, и теперь наступает очередь командира. Неужели она всё ещё внушает себе, что это во имя добра, думает Гляделкинс и делает шаг вперёд. Он отвечает на хищную улыбку зборнака, встречается с ней взглядом. Её глаза горят, как табло электронных часов, отмеряя последние мгновенья. Десять секунд и начнётся бой. Бой, в котором никогда не будет победителя потому, что либо они канут вместе, либо никто.        Они создали эту игру, изучили все правила. И Гляделкинс с закрытыми глазами определяет, если она бьёт правой, то у неё нет настроения. Так же как и Сильвия знает, что командир отвечает на удар левой после бессоной ночи.        Они слепо следуют сценарию. Их роли прописаны от и до, так, что даже Тут-и-там не замечает, что скрывается под искусными масками ненависти и злости. Спектакль длится полчаса, пока ещё у них в руках остаются боевые единицы. И хоть они и воюют в полсилы, после каждого сражения остаются раны, синяки, порванные сухожилия и растянутые мышцы, но их, почему-то, никто не спешит залечивать.        Гляделкинс знает, на что идёт, поэтому в нижнем ящике у него всегда припрятано обезболивающее. А ещё он знает, что всегда мог её уничтожить, потому, что даже Сильвия против бластера — ничто. Но всё оружие предусмотрительно остаётся вместе с его единственным лекарством, и вот командующий уже готов снова наступить на грабли, разбросанные по всей его комнате.        Как будто случайно, Сильвия всегда оказывается рядом с кораблём-черепом, ищет повод для встречи. Пусть Тут-и-там думает, что это судьба, рок, проклятье, или, что он сам завел их сюда, только Сильвия знает правду — маршрут она каждый раз выбирает сама.        Командующий наблюдает, как зборнак бесшумно ступает по холодному полу его корабля, оглядываясь и как можно осторожней делая каждый шаг. Она не хочет быть пойманной, но сама запирает дверь ловушки, проглатывая железный ключ. Камеры наблюдения уже её засекли. Гляделкинс готовит армию, пересчитывая рядовых. Он прекрасно понимает, что у дозоров совершенно нет шансов. Все козыри у неё — первоклассной машины для убийств, чья кровь кипит в венах, а в груди тикает часовой механизм, отнюдь не по зову любви. Глаза объяты пламенем, таймер остановлен. Вокруг неё всё взлетает на воздух, но она не взрывается, наоборот, ей как будто становится лучше. Сильвия наслаждается ходом игры, придуманной ими самими. Гляделкинс усмехается, его точная копия. Тень, за которой он безуспешно гоняется весь сезон по кругу, без выхода.        Он готов к поражению, но и без боя не сдастся. И снова всё идёт по одной параллели. Глухие удары, ножи в спинах, боль, настолько идеальная, что идёт только в сравнение с блаженством. В голове крутятся одни слова, одни действия. Девиация. Корабль отклонился от курса, безнадежно надеясь вернуться на прежний путь, но не всё так просто. Это не законы физики, не алгебра и даже не философия. Флёртовы чувства, вздыхает Гляделкинс.        Зборнак уходит, оставляя разгромленные отряды, ожоги на ещё недавно не существовавшем сердце и надежду, что исчезнет навсегда. Гляделкинс падает на свою кровать, стягивает кожаную форму и по ощущениям пересчитывает раны. Цепляясь за окрашенные чёрной краской стены, он идёт к шкафу и достаёт обезболивающие. Горсть летит в рот, командующий разжёвывает пилюли, морщась от горькоты. Избавляет от боли тело, но не душу.        Сильвия же глотать таблетки не привыкла, она гордо наслаждается тем, что имеет. Тем, чем наградил её командующий армии лорда Злыдня. Звучит гордо, думает она и закрывает отяжелевшие веки, засыпая вместе с прижавшимся к ней Тут-и-тамом где-то на краю вселенной.        В ночном небе кружатся стервятники. Вокруг расставлены клетки и ружья. У них до сих пор есть выбор, но они не видят его. Берут в руки оружия, приступают к борьбе, не нарушая последовательности. Не замечая ничего вокруг, не желая никого слышать. Тут-и-там кричит что-то не разборчивое и уже бессмысленное. Они стоят на руинах. Замки рушатся, границы стираются. Теперь их прикосновения не наносят побои, только едва ощутимые разряды тока. Пальцы сплетаются, расстояние уменьшается. Температура падает. Космос окружает, давит вакуумом.        Они заканчивают сезон. Сезон прыжков через огонь, идеальных штормов. Сдирают с друг друга костюмы, ломают декорации и всё приобретает другие краски, бледнеет. Мир рухнул, игра не имеет смысла, если её игроки не следуют законам, под которым подписались создателями. Они ставят точку, но хорошенько подумав, дописывают ещё две.        Враг — это просто враг, повторяет Гляделкинс. Но Сильвия не такая, она не противник, она девушка. Девушка, которая оставляет на его зеркале записки кровью. Типа «не забудь, сегодня в 6 вечера у тебя собрание». И он определённо её ненавидит, подмечая, что от ненависти до любви…