***
Было холодно, холодно, а ещё — безумно холодно. За пару часов градус ещё немного упал, поэтому Юрий проклинал Виктора и его хваленое немецкое корыто. Они приехали на стадион, опоздав на пятнадцать минут, и оказалось, что хваленое японское корыто их тренера так же дало сбой. Якобы решив сжалиться над парнями, мужчина отпустил их на сегодня. И узнали они об этом, лишь когда надевали свои коньки. — Да он издевается! — тут же вспыхнул Юрий, и его голос казался громче в пустом зале. — Да ладно тебе. Покатаемся чутка, разогреемся и домой. Лично я не уйду, что бы там ни говорили. Благо, Плисецкий был того же мнения. Теплее не стало, из-за чего на катке были лишь они вдвоём, что сыграло им на руку. Чем меньше народу, тем лучше. Они могли спокойно заниматься, что и делали, и даже не заметили, как быстро пролетело время. — Согрелся хоть? — поинтересовался Виктор через пару часов. — Немного. Плисецкий шмыгал носом всё то время, что они были на катке. Парень даже накинул куртку и надел перчатки, чувствуя, что мороз его не покидает, как бы он ни скакал. Виктор, видимо, чувствовал себя прекрасно, но вот Юрий всё мёрз и мёрз, поэтому они решили прерваться и поехать домой. И ехать пришлось всё тем же способом, ибо как-то не хотелось сидеть в бесконечной пробке. Всю дорогу Юрий втягивал голову в плечи, пряча нос под толстым слоем шарфа. Были видны лишь его лихорадочно блестящие глаза, и Виктору до жути хотелось прижать парня к себе, чтобы хотя бы как-то согреть. Но Плисецкий взял инициативу в свои руки, хоть и дома. Сразу, с порога, он кинулся к парню с объятиями, судорожно выдыхая горячий воздух. Никифоров обхватил его тело руками, крепко прижимая к своей груди. Юрий мелко трясся, прикрыв глаза, наслаждался таким долгожданным теплом. И они оба пожалели, что не сделали этого раньше. — Стало лучше? — тихо спросил Виктор, на что Юрий вновь шмыгнул носом. — Нет. Юноша оторвался от груди Виктора, подняв на него глаза. Щеки и нос парня были ярко-красные, губы потрескались, а глаза слегка слезились. Никифоров мягко поцеловал его в искусанные губы, одним рывком стягивая шапку с его головы. Лучший способ согреться — поделиться теплом своего тела. Элементарные правила выживания. Пуховики обоих и прочая одежда полетели вслед за шапкой. Юрий был худой, а от того и лёгкий, поэтому Виктор без труда поднял его над полом и в темпе двинул в спальню, на ходу покрывая его шею и щеки лёгкими поцелуями. Парень откинул голову назад, крепко держась за сильные плечи. Он громко охнул и сдавленно застонал, когда Никифоров слегка укусил его за ухом, а затем зализал. Утром они опаздывали, поэтому постель так и не заправили, что сейчас было как раз кстати, ведь возиться со всей этой ерундой так не хотелось. Зато хотелось почувствовать жар и тяжесть чужого тела и горячие поцелуи. Хотелось потерять разум, забыться в тумане страсти и, наконец, согреться. И Виктор мог легко обеспечить Юрия всем этим. Никифоров обожал целоваться. Он зацеловывал на теле парня всё, что открывалось его взору: точеные ключицы, плоский живот, тонкую шею. Юрий тихо постанывал, открываясь всё больше и больше. Именно в такие моменты он переставал хмуриться и скалиться, отдавая предпочтение выражению лица полного экстаза. Плисецкий закатывал глаза, чувствуя, как жар наполняет его одеревеневшее тело. Он начинал ощущать лёгкость, изящно выгибаясь в умелых руках, задыхаясь от каждой ласки. — Вить, хочу тебя. Хочу внутри, — простонал Юрий, обхватывая талию любовника ногами. Виктор улыбнулся, но решил не спешить, а хорошенько разогреть парня. Он стянул его боксеры, посылая те на пол, и, призывно облизнувшись, взял его плоть в рот, щекоча пальцами сфинктер. Плисецкий был достаточно растянут, но Никифоров не мог не подразнить его немного: он шире развёл стройные ноги и скользнул языком ниже. Обведя кончиком языка дрожащую дырочку, парень толкнулся им внутрь, и этого хватило, чтобы Юрий громко застонал и чуть не кончил, так и не приступив к основным действиям. Но возбуждение давило и на самого Виктора, поэтому он оторвался от любимой задницы, напоследок укусив парня за ягодицу, и вытащил орган из тесных оков, пару раз прошелся по нему ладонью. Никифоров опустил взгляд, увидев перед собой разгоряченного Юру с широко раздвинутыми ногами. Под ключицей алел его крохотный след, а сам парень тяжело дышал, не в силах что-либо сказать. Но слов и не требовалось. Виктор удобно устроился меж его ног, тыча каменным стояком прямо ему в задницу. — Бесишь, — кое-как прохрипел Плисецкий, вызвав у Никифорова лёгкий смешок. Вошёл он медленно и лишь наполовину, любуясь краснеющей мордашкой напротив. Юрий кусал губы, сжимал ладони на плечах любовника, думая, что тот вновь начнёт играться, как Виктор резко толкнулся вперёд, вышибая из его лёгких весь воздух. Громкий стон, и Плисецкий обмяк в кольце его рук, наконец получив то, что он так хотел. Виктор сразу начал двигаться быстро, понимая, что обоим хочется кончить. Он устроил ноги парня у себя на плечах, легко целуя его щиколотки, после чего взял резвый темп, активно толкаясь внутрь. Юноша невольно сжался, плотно обхватил мышцами орган, когда Никифоров прошелся головкой по простате. Виктор что-то прохрипел, чувствуя крышесносную узость, и продолжил трахать его в том же положении, когда Юрий слегка расслабился. Если в самом начале в комнате стало жарко, то сейчас там было адское пекло. Они двигались в едином темпе, громко сталкиваясь бёдрами, и никто уже и не думал о лютом морозе за окном и сломанной машине — парни просто наслаждались друг другом, полностью забывшись и отдавшись ощущениям.***
Юрий сидел на кровати, закутавшись в толстое одеяло и шмыгал. Из носа текли реки, кровь внутри закипала. Как оказалось, он всё же умудрился заболеть, видимо, недостаточно остыв во время тренировки. Он проснулся под вечер, а температура как подскочила, так падать и не собиралась, от чего Виктор тут же забегал вокруг него, поднося лекарства и горячий чай. — Ты сам-то как? — хрипло спросил Плисецкий, пригубив чашку с Терафлю. С лимоном. Его любимый. — Вроде нормально, — кивнул Виктор, — ты о себе лучше беспокойся. Я в порядке. Юра что-то пробубнил, но тут же замолчал, почувствовав, как внутри разливается горячая жидкость. А Никифоров сидел рядом и улыбался, массируя его ступни в толстых носках. — Чего лыбишься? — не выдержал Плисецкий. — Может, всё же подхватил чего? Например, лёгкое слабоумие? — Нет, — протянул Виктор, — просто теперь я смогу о тебе заботиться, пока ты не выздоровеешь. Юрий поставил кружку на стол, удивленно взглянув на парня. — Нормальные люди беспокоятся, когда их близкие болеют, но я, видимо, забыл, что ты поехавший. Никифоров рассмеялся. Плисецкий лишь выглядел хрупким, а на деле был парнем сильным. Болел он крайне редко, и Виктор знал, что и эта простуда вмиг его отпустит. Переживать было не за что. — Бесит меня твоя рожа, — вновь огрызнулся Юрий, — лучше иди сюда и согрей меня. Мне холодно. Тихо скрипнула кровать, и Виктор прижал юношу к себе. Лучший способ согреться — поделиться теплом своего тела.