Первая зарисовка
Гнать. Гнать все эти чертовы мысли из своей головы. Они просто сводят с ума. Не хочу об этом думать, не хочу… А лучше бежать. Бежать, не оглядываясь, так быстро и безустанно, пока не перестану слышать биение собственного сердца. Невозможно дышать. Легкие разрывает от усталости, а зашкаливающий пульс стучит в висках. Но я просто не могу остановиться… Не могу. Да я просто самый настоящий дурак, раз считал, что ты никогда не сможешь обидеть меня, действительно верил в то, что мы любим друг друга. Но одна фраза: «Давай покончим с этим!», — и я раздавлен как ничтожное насекомое. Больше нет сил терпеть эту боль. Лишь падаю, задыхаясь в безмолвном крике. «Никому не позволю вертеть собой, как дешевой игрушкой!» — отчаянно стучит в голове мысль, не давая потерять сознание. И мне сейчас наплевать, что где-то глубоко внутри я все равно продолжаю зависеть от тебя. Ничего, рано или поздно и это пройдет. И сейчас, убиваясь от глупой беспомощности, я продолжаю слышать твой голос в своей голове. Видеть мелькающие перед глазами картинки нашего счастья. Но уже прошлого. Никому ненужного. Смогу ли я теперь ненавидеть тебя? Не знаю. Это сложно… Но я научусь. Я научусь смотреть на свою жизнь иначе. Без тебя. Без нас. И пусть только старые фотокарточки будут напоминать мне о глупых ошибках прошлого. Пусть такого яркого и радостного для меня. Но уже законченного, невозвратного.Вторая зарисовка. Эгоист?
Здравствуй, Тём. Уже представляю твое изумленное лицо, когда ты будешь вертеть в руках этот конверт с письмом. Знаешь, я так много раз переписывал его, что начал ненавидеть себя за трусость. А еще больше за собственный эгоизм и то, что до сих пор не могу гнать к чертям мысли о тебе. Ты сейчас наверняка думаешь, какого черта я вообще вздумал тебе писать, после того, как предал тебя… И ты будешь прав, если выбросишь это письмо в помойку. Но я так устал держать эти мысли в себе. Знаешь, самое страшное — поддаваться чужим мнениям, а еще страшнее — зависеть от них. Именно поэтому я выбрал другую жизнь вместо тебя. Знаю, было чертовски не правильно и эгоистично с моей стороны вот так просто разрушить то, что мы с тобой создавали, даже ничего не объяснив, но я просто не смог терпеть насмешки в наш с тобой адрес и видеть, как укоризненно на нас смотрят и обсуждают. И становится невыносимо больно дышать, когда понимаю, какой я безвольный слабак. Но еще хуже становится, когда осознаю, что невозможно повернуть время вспять. Да, я просто раб системы, Тём. Чертов раб. И трус. Ведь я до сих пор не смог тебе сказать всё это в лицо. Поэтому я бы безумно хотел вновь увидеться с тобой. Хотя бы узнать, как ты живешь и все ли у тебя хорошо. Я хочу исправить ошибку прошлого и хотя бы объясниться по-человечески и просто поговорить, став тебе хотя бы другом… И в тоже время мне невыносимо понимать то, что мы с тобой больше не сможем быть вместе. Понимать, что я больше никогда не смогу слышать твой тихий голос с легкой хрипотцой, так будоражащий меня изнутри, не смогу держать твою ладонь в своей, смотреть тебе в глаза и утопать в желании владеть и защищать. — Чёрт, снова пишу не то, что нужно… — зачеркиваю последние строки и немного подумав, комкаю лист бумаги и начинаю переписывать письмо заново. Слово в слово, уже давно выучив его наизусть. … Но я действительно очень дорожу нашими отношениями, пусть они уже и в прошлом. Даже если мы больше никогда не увидимся, знай — я никогда не хотел оскорбить или обидеть тебя. Поэтому прости меня. Если сможешь. Я действительно любил тебя, Артём. Олег. — Пап, ты не спишь? — маленькая девочка лет четырех, залезла отцу на коленки. — Нет, солнышко, пока не могу, у меня много компьютерной работы. — Ой, а что ты пишешь на листочках? Тоже работа? Так много… — Нет, моя хорошая, хотел написать письмо одному важному для меня человеку. Лучше пойдем, я уложу тебя обратно в кровать, пока мама не проснулась. — Ну ладно, пойдем, — девчушка кивнула, и залезла отцу на руки, обнимая его за шею. — Пап, а что такое «важный человек»? — спросила девочка, накрываясь одеялом. — Ну это… Вот ты для меня важный человечек. И мама. Давай завтра поговорим, моя хорошая, уже поздно. Спокойной ночи. — Спокойной. Люблю тебя. — И я тебя. Спи. Возвращаясь к рабочему столу, беру письмо и, скомкав, выбрасываю в мусорное ведро вместе с остальными черновиками. — Я до сих пор слишком сильно люблю тебя, поэтому просто не могу себе позволить вновь появиться в твоей жизни… — шепчу в пустоту, опустив голову и прикрывая глаза руками, — не могу…