Бесконечное сияние

      Усаги тащила его за собой, твердя, чтобы он ориентировался на голос. Мамору знал только одно: под его ногами ступеньки, не мешающие, а настойчиво намекающие на соблюдение большей осторожности. Он уже начинал побаиваться обещанного сюрприза, перед которым ему завязали глаза плотной повязкой и потащили куда-то вверх. Конечно, доверять Усаги – это одно, но стать составляющей очередной её сомнительной идеи – в корне иная вещь, ведь, чуть что, он был и плечом, и благим голосом разума. А уж различие должностей зависело от положения... впрочем, о войне думать совершенно не хотелось.       С самого утра девочки всем составом (с Харукой, Мичиру и Сецуной – единственной, чье присутствие можно было объяснить любовью к Малышке) заявились к нему, чтобы забрать Чибиусу в парк аттракционов, как и было оговорено. О присутствии Усаги речь почему-то не зашла, но ораве счастливых девушек оказалось категорически сложно возражать. Час назад они позвонили и сказали, что Чибиуса умаялась и уснула у них на руках (так Мамору и поверил: эту бестию было не уложить никак), а минут пятнадцать назад прибежала Усаги, спеша завязать ему глаза. Она тараторила про сюрприз.       Всё происходящее начинало напоминать сговор...       - Осторожнее, Мамо-тян, - ласково попросила Усаги, крепче сжав его руку. – Тут ступенька.       Мамору не смог не улыбнуться.       - Чувствую ногами. Этого не отнимешь.       - Если ты сейчас скажешь, - даже как-то предупреждающе начала Усаги, не сбавляя шага, - что со своей силой принца Земли прекрасно через планету видишь, куда мы идем, я на тебя обижусь.       - Увидишь тут чего через такую плотную ленту, - пусть и несерьезно, но всё же пробурчал Мамору. По хихиканью Усаги легко оказалось понять, что сказанное её удовлетворило. – Ты где такое чудо раздобыла?       - Я? – Усаги не стала даже пытаться скрывать задумчивость в голосе. – Я порвала бант своей матроски. Ну, который типа крылья... Всё равно он восстанавливается всякий раз, как я заново призываю свою силу. Но исчезает... поэтому ты прости. Мамо-тян, что я прибежала к тебе в форме Сейлор Мун и напугала тебя. Мне просто так хочется сделать тебе настоящий сюрприз...       - Что он сопрягается с вещами, которые к сюрпризу никак не отнесешь, - Мамору говорил почти серьезно: долгие битвы приучили не радоваться коротким юбкам и блестящим украшениям формы Сейлор Мун, ведь это практически всегда означало опасность.       - Но ведь главное, что всё хорошо? – осторожно спросила Усаги, отпуская одну его руку, что-то быстро открывая, а затем со слишком большой скоростью для слепых вытаскивая его на какое-то открытое пространство (воздух был прохладным, что красноречиво намекало на характеристики места пребывания). – Ещё совсем чуть-чуть, Мамо-тян, - повеселевшим тоном попросила его Усаги, и Мамору услышал шелест магических вспышек, ощущая также стремительно исчезающую теплую энергию рядом: развоплощение.       Повязка с его глаз тоже исчезла вместе с костюмом. Интересно было бы посмотреть на портного, который каждый раз заново пришивает все эти банты на юбки, украшения к перчаткам, да и сами юбки, боди штопает. Пыльная работа, что уж там.       - Мамо-тян, - ласково позвала его Усаги, как в самые спокойные из моментов растянув его имя, словно ей нравилось долго произносить его (у Мамору всякий раз замирало от этого сердце).       Он обернулся.       Усаги стояла, немного наклонившись вперед, в светло-розовой юбке до колен и малиновой блузке. Три дня назад она влюбленно смотрела на манекен, одетый в это, и Мамору не смог устоять против Усаги, когда услышал, как она бы хотела такую одежду (наглые манипуляции: при нем рассуждать о таких вещах этим притворно-тихим голосом). Улыбнувшись, Усаги неосторожно шаркнула ногой в аккуратной малиновой туфельке, отходя на шаг в сторону.       - Это мой тебе сюрприз, Мамо-тян.       На крыше было расстелено большое покрывало темно-бордового цвета с рисунком в виде белых цветов, края покрывала были закреплены тяжелыми книгами. Ближе к его центру стояла бутылка вина и два бокала, рядом с ними находилась небольшая коробочка для еды.       Усаги бросилась к нему в объятия, и Мамору также с радостью обнял её. Это у Усаги скоро был день рождения, и, наверное, ему стоило нечто подобное придумать, однако Усаги уже позаботилась обо всем сама (точно на сегодняшний вечер), хотя Мамору всё ещё было очень интересно, почему центром всего стала именно крыша его дома.       - А вино я у папы из бара взяла, - рассказала Усаги, когда Мамору открыл бутылку, разливая алкоголь по бокалам. – Он не обидится, надеюсь. Я думаю, это должно быть хорошим: бутылка очень красивая.       Вино в итоге оказалось белым сухим, и, подняв вместе с Мамору свой бокал, Усаги не сумела сдержать гримасы, отпив из него. Процедив: «Кислятина», - она отставила бокал в сторону и больше к нему не прикасалась, поэтому бутылка осталась початой едва-едва. Благо, в принесенной Усаги сумке была бутылка газированной воды, которую они и распивали весь вечер, плавно перетекающий в глубокую ночь. Удивительно, но по поеданию вкуснейшей еды, заботливо приготовленной Макото (она сама в этом призналась), Усаги первой не оказалась, позволяя себе взять кусочек еды только после того, как то же самое делал Мамору.       Небо сегодня было поразительно красивым. Усаги лежала рядом с Мамору, наслаждаясь объятиями, и думала об этом. Новолуние открывало простор для звезд, и Ами рассказывала, что этой ночью в небе произойдет интереснейшее событие: соединение Марса, Венеры и Юпитера. Лучше всего оно будет видно перед самым рассветом. Усаги хотела бы не уснуть и собственными глазами увидеть это.       - А ты знаешь, Мамо-тян, о чем я сейчас думаю?       Мамору тихо засмеялся.       - Усако, я же не умею читать мысли. Откуда?       Усаги не стала даже притворяться, что дуется. Она только счастливо улыбнулась.       - Знаешь, я однажды прочитала такой факт... он мне напомнил красивую легенду, - Усаги села, подтягивая к себе свою сумку и принимаясь рыться в ней. – Если в ночное небо посветить фонариком, то его свет никогда не исчезнет. Он вечно будет путешествовать среди темноты и звезд, вечно жить.       С улыбкой Усаги показала Мамору фонарик.       - Вот почему крыша и ночь... давай, а?       Мамору накрыл своей ладонью ту руку Усаги, в которой она держала фонарик. Это напомнило какой-то до крайности романтичный ритуал, и фонарик послушно загорелся. Усаги сказала, что ей кажется, будто она видит улетающие в темноту лучи света. Мамору не стал противоречить.       - Мы будем вместе вечно? – позже спросила у него Усаги, когда они уже опять лежали на покрывале, обнимая друг друга.       Даже не задумавшись, Мамору повернул голову, чтобы посмотреть в глаза Усаги:       - Конечно.       - Как это бесконечное сияние?       Они улыбнулись синхронно.       - Да.