murmuring

franz ferdinand — missing you taylor swift — safe and sound

Некоторые мелочи бывают до ужаса раздражающими: стылые остатки кофе по краям белой кружки, желтеющие листья, смешанные с грязью на подошвах ботинок, вонь от пролитой ещё позавчера жидкости для вейпа, светло-голубые занавески, пытающиеся хоть как-то скрасить серый пейзаж за окном (даже не ясно, что бесит больше). С улицы тянет осенними заморозками, мелкой моросью холодного дождя и, совсем немного, запахом тяжелого табака (Андрею сразу же вспоминаются давние посиделки с дедом на старой веранде, с его неизменной трубкой и пересказами каких-нибудь «Трёх Мушкетёров» (но лучше бы ты, Андрейка, сам читал, не маленький уже)). Коновалов тихо шмыгает носом, плотнее кутаясь в плед и придвигаясь к спящему Тесле ещё немного ближе (хотя, казалось бы, куда уж?), задумчиво разглядывает чуть подрагивающие ресницы, про себя считает негромкие вдохи-выдохи, мягко касается губами оголённого плеча, медленно водя пальцем по складкам на одеяле. Нужно бы чувствовать себя спокойным и довольным жизнью: вот же он, совсем рядом лежит, такой же тёплый, до ужаса близкий родной, от кожи всё так же тянет запахом шоколадного шампуня (слушай, может быть всё-таки не будешь выливать на себя весь бутыль каждый раз? да ладно, тебе жалко что ли? вернусь — троекратно всё отдам); но о какой безмятежности может идти речь, если чужие увольнения такие же непостоянные, как погода в Сибири, и такие же редкие, как снег в Москве? Андрей негромко вздыхает, положив руку на грудь Артёма, медленно прикрывая глаза и надеясь, что утро задержится ещё ненадолго (хотя когда время играло нам на руку?). Он почти проваливается в сон, как вдруг, чувствует горячую ладонь, мягко ложащуюся на его худое запястье. — Чего не спишь? — голос у Теслы после сна хриплый, взгляд — немного в расфокусе, да и сам он ещё не до конца соображает, что вообще происходит (пусть и успевает заметить горящий зелёным циферблат — ноль четыре двоеточие двадцать семь). — Выспался уже, — в очередной раз тихо шмыгнув носом говорит он, довольно щурясь от прикосновений чуть огрубевших пальцев за ухом и тёплых губ у виска. — Сам чего проснулся? Жаловался же, что в армейке не высыпаешься. Артём неторопливо переворачивается на бок, положив под щёку локоть, неотрывно глядя на Коновалова, лишь изредка моргая. — Ты чего? — негромко спрашивает Андрей, хмуря брови и почти вплотную подвигаясь к Тесле. — Да так. Скучать буду по тебе. На секунду Коновалов напрягается; будто ждёт какого-то неловкого подкола или неприятной (мягко сказано) новости (ты знаешь, меня оставляют там дольше, чем планировалось), но за фразой не следует ничего, кроме тихого шелеста берёз за окном и чужих пальцев, обхватывающих запястье. Взгляд у Артёма — обнадёживающий, с немым обещанием и теплой искрой где-то в глубине; Андрей прячет лицо где-то около ключиц Артёма, обвивая руками его шею и прикрывая глаза. — Я тоже. Но ты же скоро вернёшься, да? Шампуней мне купишь, там, все дела. — Тесла негромко смеется, пальцами медленно перебирая волосы на затылке Коновалова. — Конечно. И гейм новый снимем. Типа достать шот ртом из таза с мылом и гелем для душа. — И при этом зачитывать тексты Паши Техника. — Весело пиздец, чувак. Некоторые мелочи бывают до ужаса раздражающими: торопливые сборы серыми утрами, холодный пол под ногами (а я говорил, что нужно окно закрыть на ночь), мерзкий звон чайных ложек о кружки и молчаливые объятия у выхода из квартиры. Обидно, что каждый раз всё заканчивается одинаково. Обнадёживает, что подождать осталось всего ничего.