Дазай пропал...

      Дазай пропал два года назад, и Ацуши осознал это в полной мере только тогда, когда ему пошел второй десяток.       Он просто исчез. Не оставил красивой предсмертной записки или даже обрывка бумаги, подоконник не был заляпан кровью, а вся одежда — на месте. Ничто не изменилось, его просто будто бы стерли из всего мироздания. Сначала агенты искали, прочесывали каждый миллиметр, но никто не мог помочь. Ацуши помнил то отчаяние, которое поглощало изнутри, с которым он бросался к каждому встречному человеку, показывая фото Осаму, отчаяние, которое не давало спать по ночам и заставляло изредка с тоской поглядывать на пачки лезвий в магазинах.       Агенство было пропитано его духом, хотя Ацуши подозревал, что это чувствует только он. Изредка, когда детективы расходились — некоторые провожали его сочувственным взглядом, — он выходил за ними, а потом открывал дверь резко, так, что внезапный сквозняк сносил листы бумаги со столов, ухмылялся и деловито шествовал к столу, а изредка довольно хлопал в ладоши, завидев забытый кем-либо канцелярский нож. Он делал так почти всегда. Поднимал всё вверх ногами, а потом исчезал, оставляя лишь беспорядок и аромат вишни и какого-то алкоголя. А потом Ацуши падал на колени и плакал. Так громко, заливисто, совсем как девчонка. Рыдал и бил руками об пол, сбивая костяшки в кровь. Кто-то в здании точно слышал, но никто не шел разбираться, наверное потому, что знали глупого белобрысого паренька, который пару лет назад шастал по офисам, почти со слезами показывая фото симпатичного брюнета с забинтованными руками.       Детективы относились к этому как-то по-своему. Куникида первый год порой погружался в молчание, словно давая себе короткие перерывы, а потом вернулся в обычное состояние, Ёсано, Джуничиро и Наоми первые несколько недель были абсолютно потерянными, но зато потом абсолютно оправились. Рампо вообще не показывал волнения, как и Кёка. Однажды Ацуши видел Акутагаву, который стоял рядом с агентством. Стоило ему заметить тигра, как тот мгновенно сорвался с места и исчез. Накаджима подумал, что слишком много слова «исчез» в его голове и стер его насовсем. Так было лучше.       Он сидел и перебирал документы. Некоторые начали относится к нему, пусть и двадцатилетнему, снисходительнее. Потому что смотреть на бледные дрожащие руки, заполняющие пустые поля в очередном отчете, сил не было. Ацуши стал напоминанием. У них не было призрачных фантазий о Дазае. Только вот такой чертовски реальный Накаджима, который был как-то связан с Осаму, словно тонкой алой нитью на мизинцах. Детективы спорили о чем-то, а Наоми перебирала рыжие волосы брата с легкой усмешкой, часто играющей на её губах в такие моменты. Ацуши подумал что она, наверное, милая. Наверное. Наконец, Куникида приказал расходиться. Было в этом что-то такое обыденное, что пронеслось сквозь эти два года и связало их с мерзкой реальностью, от мыслей от которой к горлу подступала тошнота. Накаджима сказал, что собирается закончить отчет, поэтому задержится. Ёсано внезапно вскинула руку: — Я останусь с ним, потому что мне надо… Рассказать Ацуши-куну об одном эксперименте! «Черт подери, только не это! Она сдерет с меня кожу!», — мысленно взмолился светловолосый, но Доппо фыркнул, бросил ей ключ и вышел. Акико медленно прошла к столу и села на него, чего никогда бы не сделала в присутствии Куникиды. — Да ты чего, испугался что ли? — она рассмеялась и коснулась ледяными руками локтя Ацуши, заставив парня еще сильнее поджать губы. — У тебя аж мурашки! Не буду я тебя пытать. Слушай, я просто сказать хотела… Отпусти его. Он мертв. Мы его не найдем, Ацуши, — её голос вдруг стал пробирающим до костей и серьезным. — Ты так мучаешь себя. Я уж представить боюсь, кем он там тебе был, но ты не делаешь лучше. Я всё сказала, — она цокнула языком, покачала головой и бросила тяжелый взгляд на рамку с фото Дазая, которая стояла лицом к Ацуши. Вскоре девушка ушла, оставив после себя лишь невидимый, но наводящий тревогу запах медикаментов. Ацуши долго смотрел ей вслед, а потом упал головой на стол и тихо заплакал. Тихо, как никогда раньше.       Время перевалило за девять часов, и парень наконец неуверенно встал и вынул из рамки фотографию Осаму, решив поставить на её место цветы.

***

      Ацуши вышел из офиса, все ещё тихо всхлипывая, и внезапно врезался в кого-то. Кто-то пах вишней. Всё ещё пах вишней. Парень поднял взгляд и почувствовал, как в носу покалывает, а к горлу подходят рыдания. Он открыл рот, чтобы выдавить, а может вскрикнуть что-нибудь, но его заткнули поцелуем. Дазай не церемонился, целуя одновременно и нежно, и почти грубо. Он успокаивал, мысленно молил прощения, повторял, что больше Ацуши не заплачет из-за него, и Накаджима чувствовал это, поддаваясь движениям теплого языка. Он вернулся.