Первый экзамен был успешно пройден. И хоть начало сессии было удачным, Катя понимала, что к следующему экзамену ей придётся готовиться серьезно. Она даже планировала провести несколько свободных дней до него в общежитии, вместе с Красниченко повторяя курс лекций и прогоняя вопросы. Это была привычная схема подготовки, которая не подводила. Вот только как сказать обо всём Вадиму? Савинова, конечно, знала, что она тихая, но не настолько же, чтобы не замечать её присутствия несколько дней! А они же с Вадимом теперь не просто однокурсники.
Жить с ним в одной квартире… Можно подумать, что эта мечта влюбленной девушки. Возможно, Катя и считала так раньше, до её судьбоносного глупого «да». Но теперь, будучи замужней дамой, она поняла, насколько это утомительно — находиться рядом с ним. И поняла Савинова это всего за один вечер! Они даже не были наедине, ведь друзья Вадима оставались у них допоздна, а потом, прощаясь и не переставая улыбаться, ушли. Катя чувствовала себя выжатым лимоном после затянувшегося чаепития и расспросов словоохотливых друзей своего мужа, девушка даже от объятий Гронского почти не отбивалась, устав всё время уворачиваться от легких незначительных поцелуев. Порой парень сам не замечал, внимательно слушая Макса или Костю, как прижимался щекой к Катиным волосам или гладил по плечу. Автоматические привычные жесты, которые, не смотря на свою целомудренность, напрягали и смущали Катю. Она ощущала себя какой-то пуританкой или даже истеричной монашкой, но ничего не могла с собой поделать.
Да, так уж получилось, что парни в её жизни не сильно фигурировали до этого дня, поэтому прорва внезапно свалившегося ей на голову мужского внимания совсем не радовала. Для Вадима же эти жесты были совершенно естественными, и Савинова пообещала себе попытаться привыкнуть к тому, что этот парень-мечта может прикасаться к ней не только в её мыслях, но и наяву. Поэтому стойко выдержала объятия «для спокойных и хороших снов».
Сон действительно оказался спокойным, вот только сновидений девушка не запомнила, но это не огорчало, ведь можно было с блаженством поваляться в кровати, зная, что в этот день она хорошенько отдохнет. Настроение было отличное, как раз для овсяного печенья, на изготовление которого почти не требуется сил и времени. Пижон сверкнул на Савинову глазами, проходя на кухню, и замер без движения, запрыгнув на подоконник. Наверное, коту было скучно сидеть целый день дома одному, поэтому он старался быть рядом, хоть и не любил представительниц её пола, но Кате всё равно казалось, что Пижон своим выразительным взглядом говорит: «Ты чужая, я не доверяю тебе».
Не успела девушка даже позавтракать, как кот соскочил с подоконника и понесся в прихожую, где в двери заскрежетал замок. Было довольно рано для прихода с экзамена, если только Гронский не шел в первой пятерке.
— Кать, я дома!
Эм, и как себя вести? Визжать от радости?
— Привет, — отозвалась девушка.
Ну, кто там вёл себя зажато? Раскрепощеннее-раскрепощеннее, дубина! — прозвучало у неё в голове голосом Красниченко. — Хорошо сдал экзамен?
— Девятка, — беспечно отмахнулся парень, будто это ежедневное событие, не стоящее внимания. — Я просто везунчик, да?
Так, Катя, настало время сказать что-то остроумное в ответ! Ну как… хотя бы попытаться, что ли…
— Ну вот, всё хорошо. А как же поцелуй «на удачу»? — нерешительно улыбнулась она, наблюдая, как Вадим проходит на кухню и кладет какой-то пакет на стол.
Гронский замер. Что-что? Он не ослышался?!
Ну окей, почему бы не организовать!
— Ты — моя удача.
В губы целовать Вадим эту трусиху не стал. Вместо этого поднес обе ладони Кати к своим губам и невесомо поцеловал каждую, глядя в глаза девушки. Щеки той залились легким румянцем — до неё дошло, что она сама практически нарывалась на поцелуй. На губы наползла нерешительная извиняющаяся улыбка.
Чертова низкая самооценка! Надо с этим что-то делать!
— А я решил сделать тебе небольшой сюрприз! — объявил Гронский, выпуская руки и начиная шуршать пакетом. — Я не знал, что ты любишь больше всего, но мне подсказали, так что... вуаля!
Пакет был раскрыт, открывая Катиным глазам коробку, лежащую в нем, во всей красе.
— Эээ, суши? — растерялась девушка. Последующие слова прозвучали не так радостно, как ей хотелось бы: — Вау, обожаю! —
Боже, пожалуйста, только не говорите, что мне придется есть это!
— Мне твоя подруга подсказала.
— Юля? — За что Красниченко с ней так жестоко?! Савиновой, конечно, придется съесть этот «деликатес», но потом, когда встретится с Юлькой (если выживет после этого издевательства над её нежными вкусовыми рецепторами и не менее нежным желудком), она её просто убьет! Еще не знает как, но это будет очень жестокая смерть!
— Ага, сказала, что ты просто без ума от них.
Халк крушить! Халк ломать! Но Кате вместо этого пришлось с радостной улыбочкой полной идиотки садится за стол и даже начать есть, изо всех сил стараясь сдержаться и не заплевать Вадима рисом. Отказаться девушка не могла — он же старался её обрадовать.
Так что, Катя, волю в кулак — и жуй! Ты что, не мужик, что ли?!
Гронский сидел напротив девушки, медленно ел и сжимал под столом кулак. Этот дурацкий рис и не думал нормально проходить путь до желудка парня, а решил застрять где-то в горле, встав комом. Вадим сухо кашлянул, умоляюще пялясь в столешницу. Та равнодушно отнеслась к его взгляду. Чувствуя, что это испытание он точно не выдержит, парень еще раз кашлянул и выдавил:
— Вкусно, да? Рис волшебный, а у рыбы такой... рыбный вкус. — Больше Гронский не смог придумать ничего и просто схватил Катин стакан воды, одним глотком выдувая чуть ли не половину, только бы перебить этот ужасный привкус во рту. Девушка схватила стакан после него, допивая оставшуюся часть. Не помогло. И оба, не сговариваясь, подскочили и понеслись в ванную.
Уже там, осознав весь комизм ситуации, Вадим чуть не забрызгал всё зеркало зубной пастой, расхохотавшись. Рядом смеялась Катя, прикрывая рот ладонью. Паста жгла губы и десна, оставляя после себя освежающий привкус мороза и мяты. И хоть только что Савинова пихала в себя ненавистные суши, но сейчас ей было так весело и хорошо, будто она наглоталась наркотиков или какого-то веселящего газа. Ей хотелось смеяться и стоять перед раковиной в ванной, прижимаясь к Гронскому, ощущая, как при смехе вздрагивает его тело.
Но момент их маленького бессловесного сумасшествия не продлился долго. Вытирая лицо, Вадим несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь и поворачиваясь полностью к Кате.
— Так ты не любишь суши? — С лица парня не желала сходить улыбка.
— Терпеть не могу, — призналась Савинова, сморщив нос. Девушка тут же забрала у Гронского полотенце и принялась стирать капли с его подбородка. В эту самую минуту широкоплечий спортивный Вадим так напомнил Кате её худющего нескладного каланчу брата этим шебутным блеском в глазах и лукавой улыбкой, что она не удержала в себе приступ щемящей нежности и потрепала его по макушке, провела рукой по скуле и почесала под подбородком, будто любимого кота. Тот зажмурился и изобразил мурлыканье. И какое-то теплое солнышко поселилось внутри Кати, согревая всё вокруг. Девушка даже не стала сдерживать себя, поднимаясь на носочки и быстро целуя Вадима в приподнятый подбородок. И, выскочив из ванной, она не стала об этом думать.
***
Савинова Катя — хорошая девушка. С каждой минутой Вадим только убеждался в этой мысли. Такие хорошие девушки точно не для таких плохих парней как Вадим. Они рождаются и взрослеют, тихие и незаметные, как полевые цветы, а потом достаются хорошим парням, которые смогли разглядеть, какое сокровище им досталось. А вот такие, как он сам, только и делают, что топчут этих нежных "ромашек", даже когда осознают это. Вот что мешает Гронскому рассказать Кате всё о споре прямо сейчас, а не ждать того момента, когда глупышка влюбится в него? Ничего. Но он не расскажет, а предпочтет сорвать парочку лишних поцелуев перед тем, как явится тот самый добрый и хороший. Пускай он побродит где-нибудь подольше.
А пока Вадим нарезал кубиками перец и наблюдал за сноровистыми руками жены. Маленькие и слабые на вид, они умело справлялись с большим ножом, и горка нарезанных овощей для пиццы росла. Неугодные суши были задвинуты в самый дальний угол холодильника, чтобы даже не попадаться на глаза.
Разговор, походивший в начале на игру "Если я скажу Вадиму что-то, кроме "да" или "нет", то он меня наверняка убьет", постепенно перерос в полноценный диалог, в котором Гронскому удалось вытянуть несколько мелких предпочтений Кати и пару рассказов о семье. Было видно, что она сильно привязана к своей семье и скучает. Для Вадима это было не очень понятно — его-то родители рядом, он может в любую минуту сесть в машину и доехать к ним за пятнадцать минут. Катины родные жили чуть дальше — до них бы приходилось добираться пять часов.
Наверное, где-то в глубине души Катя до сих пор верила, что все эти события — шутка, розыгрыш или что-то подобное. Поверить в то, что один из самых популярных парней на курсе влюблен в тебя и предлагает выйти за него замуж? Смешно! Мы не первый день живем на этой земле, ребятки, чтобы верить в подобную чепуху. Но почему тогда в её паспорте красуется штамп, а сама Савинова готовит вместе с этим самым парнем на его кухне?
Катя всегда была наивной. Да, она знала, что люди врут, но всё равно верила. Эти "розовые очки" не раз сослужили ей плохую службу, но девушка не отказывалась от своих принципов. Для неё человек в любой ситуации был скорее не виноват: просто что-то не учел, не додумал, не понял... Это "не" выступало в роли той самой "милосердной" запятой в "казнить нельзя помиловать".
И скажи Савиновой сейчас Вадим, что всё это было шуткой, она бы его простила. Натянуто бы улыбнулась, старательно делая вид, что она так всегда и думала, а не тайно вздыхала по нему почти три года. Но Гронский шутил и смеялся, а Катя окончательно убедилась в истинности происходящего.
Разве может человек с такой искренней улыбкой врать ей в лицо? Этот вопрос появился в мыслях Савиновой и тут же был погребен под грузом стыда. Нельзя так плохо думать о человеке.
Глупая, глупая Катя...
***
Какое-то из девичьих радужных мечтаний Кати о Вадиме и было таким, происходящим сейчас наяву. Целый день провести вместе: готовить, смотреть фильмы и беситься, щекоча друг друга и отбиваясь подушками. Возможно, это и походило больше на подростковые игры, где парень и девушка находятся в вечной френдзоне друг у друга, но для Савиновой этот день стал пока самым лучшим. Даже лучше того дня, когда она сказала заветное "да" и стала женой Вадима.
Девушка заснула рано. Поначалу она гордо и независимо клевала носом, стараясь держать спину прямо и не заваливаться на бок. Но вскоре даже крики несчастных, доносящиеся из телевизора, не могли заставить её открыть глаза. И тогда, под очередной вопль и звук бензопилы, Гронский обнял Катю, заставляя откинуться на своё плечо. Та сонно фыркнула и заснула окончательно. Истошные вопли, видимо, ни капли ей не мешали.
Вскоре в комнату царственно вплыл Пижон, но, увидев милую картину с участием его хозяина, сел на ковер и молча уставился на людей.
"Предатель!" — читал в глазах кота парень.
— Эй, друг! Она хорошая девочка, не обижай её, — примирительным тоном сказал он.
Пижон вскочил на диван, презрительно проигнорировал вытянутую руку хозяина и, прогарцевав всем своим весом по его коленям, перепрыгнул на кресло. Там он, повернувшись задом к Гронскому, принялся усиленно топтать лапками одну из небольших подушечек, чтобы вскоре устроиться поудобнее, всё также не глядя на хозяина.
Выждав полчаса, Вадим, стараясь не шуметь, аккуратно подхватил Катю на руки и занес в её комнату. Из шкафа был извлечен тонкий плед, а парень даже, словно заботливая мамочка, подоткнул его по краям. Раздевать девушку парень не стал, а то наверняка нанес бы бедняжке тяжелейшую психологическую травму осознанием того, что муж увидел её в нижнем белье. Пускай уж лучше Кате будет немного жарковато, но зато без пунцовых от смущения щек на следующий день.
Ой, да ладно! Она же всё равно в общагу завтра уезжает, там и успокоится. Давай, раздевай её!
— Мудак, — самому себе прошептал Вадим со вздохом и вышел из комнаты, бесшумно прикрывая за собой дверь.
