Hey whatʼs up, itʼs been a while Talking 'bout itʼs not my style Thought Iʼd see whatʼs up While Iʼm lighting up Itʼs cold-hearted, cold-hearted
— Просто дай мне шанс, — говорит Шон, нежно беря Найла за ладони, — я окружу тебя такой любовью, что ты никогда не будешь плакать, — большим пальцем он вытирает слезу, которая так неудачно выкатилась из глаза. — Снова он звонил, да? — еле слышный шепот на ухо. Хоран застывает от обжигающего ушка дыхания. Ему нравится, и он ощущает, как вдоль позвоночника прошлась приятная волна. Блондин еле заметно кивает и шмыгает носом. Найл знает, что не может дать шанса этому парню, просто потому что не полюбит его. — Если ты будешь со мной, то забудешь о нем… — забыть о нем? Невозможно. Его карие глаза в обрамлении длинных ресниц, идеально очерченный профиль, всегда немного потресканные губы. Это нереально. Никто никогда и ни за что не забудет Зейна Малика. Его голос все еще бьется отзвуком в голове: «Привет, как дела?..». — Прошу, Ни, дай шанс… Ни… Ирландец вздрагивает и глядит Мендесу прямо в глаза. Его радужки тоже карие, но Найл не видит там нечто космическое, что видел в глазах Малика. Глаза парня напротив обычные и Хоран никак не может это исправить. Блондин пытается скрыть свои мысли, но выходит плохо, поэтому он просто опускает глаза. — Я люблю тебя, Найлер… — шепчет Шон в ушко парню, — уже несколько лет… Я глядел на тебя с экрана телевизора или на канале Ютьюба и любовался твоей улыбкой, проделками…Know itʼs late but Iʼm so wired Saw your face and got inspired Guess you let it go, now youʼre good to go Itʼs cold-hearted, cold-hearted
Хоран краснеет и утыкается Мендесу в шею. Уши — слабое место блондина, и Шон попал в самую точку, когда начал шептать. Его кожа пахнет гелем для душа и чем-то еще, что напоминаем Найлу детство. Зейн же не такой. От него всегда тянет горьким дымом и сладким одеколоном. Когда он шепчет, то слегка касается ушка. Его шепот приятный и остается приторным вкусом на языке. Найл был готов кончить лишь от тех слов, которые шептал пакистанец. Пошлые, немного грубые, возбуждающие. — Я засыпал под твои соло и мечтал, что когда-нибудь смогу встретить в жизни… Обнять и ощутить… Всего, Найл… — язык парня проходится по ушной раковине, переходя на мочку уха. — Шон… пожалуйста… — выдыхает Хоран, пытаясь отстраниться. Его телу нравится эта ласка, а вот сердцу — нет. Но ладони Мендеса ложатся на поясницу парня и удерживают на месте, — я не хочу… — Но тебе понравится… Я обещаю… — одной ладонью шатен осторожно проводит вверх по позвоночнику, задирая хорановскую футболку, — больше всего на свете я мечтал о тебе, Найл… — Нет! — Найл пытается оттолкнуть от себя певца, — я не хочу! Мендес отпускает Хорана и отходит на некоторое расстояние. — Ты думаешь, я такой глупый? Думаешь, я не понимал, почему ты так тщательно пытался не пересекаться со мной? Ты избегал меня, Найл! — эти слова больно режут по ушам, и Хоран зажмуривается, пытаясь выкинуть эту интонацию из своей памяти. Милый улыбающийся Мендес не может причинять боль. Не может, а делает… Он хочет стереть это, как и пять лет жизни с Зейном. — Но знаешь что, Найл? Он не придет, и ты это знаешь. Он бросил тебя, потому что не любит больше. А любил ли вообще? Но это ведь не повод… Не повод становиться отшельником и пытаться скрыться от всего мира, прячась в наигранную маску а-ля «Мне так хорошо и без тебя, Малик. Катись к черту». Я вижу… Каждый знает… — Блондин смотрит на Шона и понимает. Понимает, что тот прав, как никто другой в этой маленькой комнатке. Да Найл даже не знает, как Шон его нашел тут. Он просто понимает, что даже если не сможет вернуть Зейна, то может снова показать мнимую радость от записи новой песни с молодым исполнителем. Он просто подходит к Шону и целует того в губы.Oh oh Itʼs probably gonna sound wrong Promise it wonʼt last long Oh oh If we can never go back Thought youʼd like to know that
Губы Мендеса — вишневые и до невозможного мягкие. Найл проводит языком по нижней губе и закусывает ее. Шон уступает и приоткрывает рот. С Зейном все не так. Его дыхание всегда мятное, а уста — с маленькими трещинками, что складываются в небольшие узорчики. Он никогда не дает инициативу в руки Хорана. — Найл, — выдыхает Мендес в губы Хорану. — Я люблю тебя, Найл. Ирландцу тошно от этих слов. Тошно от того, что он делает прямо сейчас. Он не верит тому, что говорит шатен. Голос Шона — некое подобие капели, в то время как Малик звучит звонким ручьем. Он никогда не устанет: проводит параллели, ища недостатки у нового, очередного любовника. Потому что Зейн — самое идеальное, что было в его жизни. Потому что Зейн — все, что ему так необходимо. Ладони Шона нежные на ощупь, а его кожа похожа на бархат. Он осторожно стягивает с Найла футболку через голову и откидывает в сторону. — Красивый… — шепчет он, снова целуя ирландца, — безумно красивый…He, wonʼt touch you like I do He, wonʼt love you like I would He donʼt know your body He donʼt do you right He wonʼt love you like I would Love you like I would
Язык шатена «исследует» рот парня, проводя кончиком по деснам. Нежный, ласковый и донельзя детский. Шон прикусывает губы и язычок блондина, следя за его реакцией. Он исследует Найла. Поцелуи Зейна грубые, требовательные, с нотками власти, он может кусать язык и губы Найлера, понимая, что тому это нравится. Он зализывает укусы языком, доводя Хорана едва не до экстаза. Делает больно ровно настолько, насколько это нравится ирландцу. Шон прикусывает загривок блондина, вырывая изо рта того негромкий стон. Кончики пальцев скользят вдоль позвоночника, и по телу Найла пробегает электрический разряд. Ему не противно. Ему все равно. Он не помнит, когда его развернули и положили животом на стол, но ощущает гладкую, немного пыльную столешницу. Ладони Малика похожи на шершавую бумагу для акварели, на которой пакистанец иногда рисовал. Найлу нравилось проводить по ней пальцами, ощущая ее материальность и поверхность. Зейн никогда не разворачивал Хорана спиной к себе, потому что знает, как сильно Найл влюблен в его глаза и скулы. Знает, как сильно ирландец любит смотреть на него, даже во время секса. Это понимание не пришло после многих попыток и ночей. Это было сразу. С самого начала. Малик ощущал Найла, так же как Найл ощущал его. Язык Мендеса — теплый и влажный, от его прикосновений по коже Найла пробегают мурашки. Он чувствует, как джинсы и боксеры плавно спускаются по его ногам, к щиколоткам. Неприятно. Сама атмосфера этого помещения не располагает к тому, чтоб тут заниматься подобным. Пыльные полки, поломанный диван и тусклая лампа. Кладовка — самая первая комната, которая была открыта. Найл юркнул туда, пытаясь услышать голос Малика, пускай и на немного. На чуть-чуть. Потому что Зейн не любит, когда в трубку молчат. Хоран не может ничего сказать в ответ, потому что лишь от голоса его колени сгибаются, а сердцебиение сбивается с ритма. Лишь от голоса, его накрывает как от сильной наркоты. Зейн же думает, что Хоран издевается над ним, сопя в ответ. ***Talkin' donʼt want me, cause I want you Been thinkin' it over, but Iʼm through So stop wasting all my time, messing with my mind Itʼs cold-hearted, cold-hearted
Вначале Малик хотел скинуть звонок, после очередной дозы игнора. Тихое дыхание мерно отдавалось в трубке. Лишь диалог, который состоялся дальше, заставил брюнета передумать. — Дай мне шанс… — слышит Зейн. Его, почему-то злит эта нелепая фраза. Шанс? Неужели с Найлом нужно церемониться? Он любит, когда действуют жестко, с нотками нежности и любви. Найл любит, когда ты делаешь так, как хочешь. Потому что этот Хоран такой, какой есть: в нем соединены две абсолютно разные личности. Одна любит, когда ее ластят как кота, нежно целуя в шею или умоляя о прощении. Другая же любит неимоверную силу, коей в пакистанце было много. Именно поэтому они были вместе. Зейн то, что до неимоверности привлекало Найла, показывая зубы, скалясь и не давая в руки. «Я не пидор… Нет-нет», — но одного взгляда хорановских голубых глаз хватало, чтобы изменить себя. Абсолютно. Хоран — аномальная аномалия, что меняла Зейна целиком и полностью, Его улыбка искренняя и настоящая. Найл — настоящий, и это каждый раз выбивало почву из-под ног брюнета. — Не давай ему шанса, — шепчет он еле слышно, понимая, что Хоран вряд ли его услышит, — он его не заслуживает, раз спрашивает твоего разрешения. У них все так и началось: в один момент Малик просто не вытерпел и поцеловал блондина, вылизывая рот и кусая губы. Властно, жестко. Он проявлял любовь и заботу по-своему. Ревность лилась через край, каждый раз, когда мимо задницы Найла появлялся кто-то на горизонте, и неважно кто это был. Он готов был ревновать к кому угодно, даже самому себе. Найл Хоран его собственность, его личное лекарство и оружие. Оружие, что убивает каждый раз, обнимая Гарри или Луи. Оружие, что бесцеремонно может обидеться, ударить по щеке или послать на хуй. В один момент Зейн заебался. Из мыслей его вывел стон. ***He, wonʼt touch you like I do He, wonʼt love you like I would He donʼt know your body He donʼt do you right He wonʼt love you like I would Love you like I would, like I would
Хоран выгибается и стонет, ощущая длинные пальцы Шона внутри себя. Его движения лишены быстроты и знаний. Он ищет простату, меняя углы проникновения и темп. Его язык проходит вдоль шеи парня, проводя по эрогенным точкам в области ушек. Найл не готов к такому. Все, что он может — думать о Зейне. Его пальцы умелые. Перед тем как войти, Малик дает их вылизать Хорану, словно это член, облизывать каждый по очереди, заглатывая целиком. Найл отдавался этому весь. — Зейн, — стонет блондин, когда подушечка среднего пальца проходит по простате, — Зи… ***He canʼt love you like I would He canʼt love you like I could He donʼt know your body He donʼt know your body
Малик еле дышит. Сердце, от недостачи кислорода, гулко бьется в грудной клетке. — Зейн… — слышит пакистанец и закусывает губу. Потому что это просьба, которую не слышит его партнер. Это мольба. Это жгучее возбуждение и пламенное желание. Малик ощущает, как возбуждается сам, лишь от голоса бывшей пары. Прошло больше года, а Найл так и остался возбудителем и болезнью. Симптомом, что не вылечишь Джиджи или популярностью. — Зи… — одной ладонью, он расстегивает свои штаны и засовывает руку в боксеры. Он знает, что сделает все не так, как делает это Хоран. Нежно, долго, вязко. Доводя до дрожи в коленях и хрипа в голосе. Его пальцы волшебны, а язык неповторим. Зейн готов отдать все, лишь бы сейчас быть там, где находится Найл. Отдать все, лишь бы отыметь Найла еще раз. Грубо, с оттенками нежности и любви. Так, как любит Хоран. ***He, wonʼt touch you like I do He, wonʼt love you like I would He donʼt know your body He donʼt do you right
Мендес стонет на ухо Найлу, в то время, как парень выгибается, ощущая его член внутри себя. Все, что может Хоран — представлять, что на месте Шона — Малик. Что это он сейчас рядом. Неимоверно близко и невероятно рядом. Шатен трахает быстро, с заботой и любовью, лаская член Найла и всячески стараясь не причинить лишнего дискомфорта. Шон слишком заботится о Хоране. Найл слишком предан Зейну. Ирландец чувствует, что скоро кончит, поэтому сильнее насаживается назад, подставляясь. Он хочет, чтобы это кончилось как можно скорее. Потому что внутри — не Малик. Внутри предательство и отвращение к самому себе. ***He wonʼt love you like I would Love you like I would Like I would
Пакистанец слышит стоны Найла и двигается в такт им. Его ладонь скользит вверх-вниз по стволу, наращивая темп. Он проводит по головке, поглаживая уздечку. Он хочет, чтоб этот момент скорее настал, потому что знает. Знает, что рука, которая дрочит, не принадлежит белобрысому пареньку из Милингара. Он не представляет Джи, хотя должен. Он не думает о Перри, хотя так делает большинство. Он зажмуривает глаза, видя рядом Найла, который глядит своими небесными глазами, изучая реакцию на то или иное движение. Он не любит, когда пакистанец жмурится, испытывая волны удовольствия, потому что хочет видеть, карие радужки с зеленой каймой почти всегда. Малик представляет, как блондин наклоняется и снимает языком бусинку смазки, и стонет. Он стонет имя Хорана. ***He canʼt touch you like I would Wonʼt touch you like I do He canʼt love you like I could Wonʼt love you like I would
Оргазм накрывает неожиданно, и Найл стонет «Зейн», слишком громко, слишком ясно и слишком неправильно. «Он не придет…» — эта фраза навсегда будет стоять в статусе в уме блондина. Потому что это правда. Он не обнимет больше, не поцелует, и даже не пожмет руку, потому что их пути разошлись. Несмотря на все притяжение друг к другу они не вместе. И не будут. Хоран ощущает пустоту сзади, и как липкая, горячая сперма стекает вниз по ноге. Это еще больше давит на совесть, отнимая все положительные эмоции. — Ты не предатель, — шепчет он самому себе, — ты просто не хочешь быть больше одиноким… ***He donʼt know your body He donʼt do you right He wonʼt love you like I would
Еще пара движений и Малик кончает. Ровно тогда, когда кончает Найл, выстанывая его имя. Его собственное имя. Зейн откидывает голову назад, на подушки дивана и смотрит в потолок, ощущая пустоту. Он скидывает звонок, зная, что это не ускользнет от взгляда блондина. Зная, что всегда будет помнить этот момент: собственная рука, стон и Найл. Такой реальный и нереальный одновременно. Больше года прошло с их последних моментов вместе. Но, все осталось так, как было… ***Love you like I would Like I would
Найл сидит в машине и тупо смотрит на экран айфона. Почти полчаса длился прерванный разговор. Следовательно, Зейн все слышал и знает. Малик считает теперь его предателем и не позвонит больше. Но все-таки это стоило того: хоть на минуту окунуться в прошлые воспоминания, ощутить нереального Малика, прочувствовать те эмоции. — Я все еще люблю тебя, Зейн… — шепчет Хоран еле слышно, крепко держа за руку Шона. — Я все еще люблю тебя, Найл… — говорит Малик в ответ.