Парижская новелла.

— Земфира… Боже, что? Литвинова приподнялась, со страхом и непониманием глядя на тяжело дышащую женщину. — Ничего, спи. Наверное, херня какая-то приснилась. — Ты так дёрнулась и застонала… ужас. Певица потёрла глаза и глубоко вдохнула. Виски неприятно сдавливало. Тяжесть в области солнечного сплетения не исчезала. — Рената, ну правда, давай спать. — Скажи, что тебе приснилось? — Я не помню. — Зе… — Реально не помню. Всё, иди ко мне. Блондинка придвинулась, утыкаясь в шею. — У тебя так сердце стучит. Расскажи, что ты почувствовала? — Литвинова, издеваешься? Я тебе говорю, просто какая-то херня. Давай спать, пожалуйста. Рената тихо цокнула, чувствуя как тревога пробирается в душу. — Зе… Зе, а вдруг это какой-нибудь сглаз? Надо умыться и зажечь свечу. — И перестать нести всякую хуету. Выждала время и, убедившись, что Земфира уснула, осторожно поднялась с постели. На ощупь взяла первую попавшуюся свечку в стеклянном стакане. Точно знала, что огонь поможет и уберёт всю плохую энергетику, которой, к сожалению, было предостаточно. Зажженная свеча, осветила комнату тёплым светом. Выругавшись про себя, что слишком ярко, прикрыла огонь ладонью и подошла к кровати. Медленно водила свечей над певицей, умоляя небесные силы защитить самую хрупкую и любимую на свете. Задумавшись, неосторожно обхватила нагревшееся стекло и тут же одернула ладонь, которой прикрывала яркий свет. Рамазанова открыла глаза. Мгновение в комнате стояла тишина, затем певица рывком села, меряя Ренату раздражённым взглядом. — Литвинова, ты разучилась меня слышать? Что ты делаешь? — Зе, ты не понимаешь… — Это ты не понимаешь. Пиздец. Порывисто встала и, подняв длинную футболку с пола, вышла, хлопнув дверью. Встретив на кухне завтракающую Ульяну, вяло махнула рукой. — Доброе утро! Ты так рано сегодня… — Доброе. В этом доме разве дадут поспать? — Я тебя разбудила? Прости, пожалуйста. Уронила книгу в коридоре… — Уля, что ты, нет. Я даже не слышала. Погладила девушку по светлым волосам, давая понять, что она совершенно здесь не виновата. — Но мне всё равно так неловко. — Прекрати, это нормально, что ты собираешься в школу и издаешь какие-то звуки. Ты еще не знаешь что делает твоя мать, пока я сплю. Ямочки на щеках. — Представляю. — Нет, дорогая, не представляешь. Налила кофе в маленькую кружку и закурила, распахнув форточку. — Я сейчас открываю глаза, а она стоит надо мной со свечой. Пиздец. Энергетику негативную убирает. Уля прикрыла рот, чтобы не расхохотаться в голос. — Нет, я понимаю, Рената хотела как лучше, но… — Мама в своем репертуаре. — Я так рявкнула на нее, блин. Ну не могла промолчать. — А ты уже ей сказала, что бабушка прилетает? Рамазанова закусила нижнюю губу и отрицательно мотнула головой. О том, что Алиса приедет погостить было известно давно, но подходящего момента, чтобы рассказать об этом Ренате, до сих пор не нашлось. — До вечера время есть, подготовлю Литвинову. — К чему ты меня подготовишь? Женщина, скрестив руки на груди, неожиданно появилась в кухне. — Ой, мне пора. Уже водитель наверняка подъехал. Всех целую, до вечера. Обменявшись взглядами — с шальным изумрудным и хмурым небесным, девушка спешно покинула квартиру. — Повторить вопрос? — Нет, я слышала. Можно я извинюсь за свою несдержанность? — Таким тоном, что это ранит меня еще сильнее. Певица крепко прижала блондинку к себе. — Прости, прости, прости. Не знаю, почему так психанула. Не обижайся, хорошо? Рената немного отстранилась, проведя кончиками пальцев по лицу напротив. — Я не обижаюсь… просто у меня сердце останавливается, когда ты так жестока со мной. И я хотела как лучше. Земфира улыбнулась, перехватив ладонь женщины, поцеловала запястье. — Знаю. Но, блин, не жги ты свой обожаемый амаяж у меня над головой. Прищур. Выдох. — Так к чему ты меня должна подготовить, Зе? — Вечером прилетает Алиса. — О, Боже… опять все знали, кроме меня. — Нет. — Ты никогда не умела мне врать. Литвинова легонько стукнула по плечу певицы и отвернулась к окну. — Ну, допустим, я взяла билеты еще две недели назад. — И нельзя было мне об этом сказать? Настроили планов, в которые я опять не вписываюсь… я помню как было в прошлый раз. Рамазанова приблизилась, упираясь лбом в спину. — Где бы и с кем я не была, ночь всегда наша. — И утро? — И утро. Разворот. Поцелуй. Воздух.