***
Прошли уже больше шести проливов с тех пор, как Велесса пропала. Растворилась, стала водой или водорослью в темно-коричневой вазе, стоящей в бальной зале Подводного дворца. Или агатом на дне пещеры, потерянном Виксинией. Велессы не было. И это правда. Правда, благодаря которой не случалось ни единого мига, чтобы Тимир не переставал себя ругать. Это он виноват — тоже правда. Потому что отпустил. Врут, когда говорят, что нужно отпускать, если любишь. Если любишь, надо бороться — до последнего взмаха хвоста, до последней чешуйки, до последнего вдоха, до последнего солнечного луча… Ведь это он показал Велессе солнце. И небо. Небо цвета свободы — как говорила сама Велли. И эта фраза прочно врезалась в сознание Тима. Тимир перевернулся с одного бока на другой и уперся взглядом на композицию из кораллов. Она стояла возле одной из стен его комнаты и русалу очень нравилась — он замечал в ней что-то необычное, цепляющие взгляд. Её было интересно разглядывать, находя все новые и новые детали… В комнату, нарушая Тимино одиночество, вплыла Ненифина. Она с заботой в синих глазах посмотрела на сына, присела на край кровати, коснулась его плеча и произнесла: — Предлагаю тебе поесть, Тим. — Я ел. — Позавчера? — Ненифина невесело вздохнула. — Нельзя так над собой издеваться. Да, Велесса — прекрасная русалка, каких еще поискать. И она обязательно найдется, где бы ни была. Стража у Подводного дворца хорошая, и она обязательно ее отыщет… Тимир приподнялся, облокотился спиной о стену и признался: — Я знаю, где она. — Так почему ты не поможешь в поисках, Тим? — спокойно поинтересовалась Ненифина. — Ее не смогут оттуда достать. Я знаю, о чем говорю, мам, — предопределяя вопросы, уточнил Тимир. — Я не могу сказать место, где она находится. Не обещал, что буду молчать, но меня замучает совесть, если скажу. Все равно это не поможет. Она кивнула, и Тим продолжил: — Велли… Велесса уплыла к человеку, которого любит. И с большой вероятностью она не вернется. С каждым словом Тимиру становилось легче, будто он плыл к поверхности воды, и с каждым взмахом хвоста уменьшалось давление. А ещё он верил, что мама его поймет. — Ты думаешь, что она не вернется? — уточнила Ненифина, и Тим согласно кивнул. Тогда она поделилась: — А я предполагаю, что скоро мы ее увидим. — Почему? — удивился Тимир. Ненифина улыбнулась, не желая выдавать свою тайну, а потом потрепала Тимира по волосам и воскликнула: — Просто верь мне! Я же твоя мама, — она рассмеялась, и Тимир даже чуть скривил уголки губ в ответ. — А сейчас идем есть. И никакие возражения не принимаются. Ненифина подскочила с кровати, думая о том, как много может значить свобода. Она отлично помнила цвет неба, сухого песка и зеленой листвы, а ещё какой холодный на ощупь белый снег, чем-то похожий на облака. Вот только об этом никто не должен был знать. Даже ее сын. Пока что. — Мама? — позвал Ненфиину Тимир. — Что? — она обернулась к нему с легкой полуулыбкой. На языке Тима вертелась фраза, желающая вырваться на свободу, но он промолчал. Не потому, что смутился, а потому, что знал, что мама ответит согласием. Потому что она — мама. Она всегда принимала его таким, какой он есть. И подсказывала дорогу — в темноте легко заблудиться. Тимир понял четко и ясно: если… вернее, когда вернется Велесса, он обязательно во всем признается. Потому что он наконец-то понял, насколько она ему дорога. Конечно, если она захочет уплыть вновь, Тим не будет держать ее насильно. Но он постарается сделать так, чтобы Велли осталась. Даже учитывая то, что он — не принц. Потому что сейчас это не имеет никакого значения.***
Лимира гневно дернула хвостом. Невыносимо! Глупо! Нет, даже не глупо, — невыносимо глупо! Иначе то, что плавало в ее мыслях, назвать не получалось. Кто бы подумал, что она будет так переживать! Делать этого Лимира не любила ни при каких обстоятельствах, а то, о ком она переживала, не давала покоя. Потому что мысли ее занимал ни кто иной, как Велесса. Золотом Карасик! Высокомерная выскочка! Да и вообще неприятнейшая особа — таких захочешь найти, не встретишь. Узнает кто-нибудь — засмеют. Но она постоянно о ней думала и ничего не могла с собой поделать. Хоть головой о дно бейся. Лимира выплыла из дома: небольшого, но уютного, почти кукольного, и сделала вокруг него несколько кругов. Кончик ее хвоста нервно подрагивал, а в голове стояли рыжеватые чешуйки. И что они, эти рыжеватые, так к ней прицепились? Нет бы о своих, прекрасно-розовых, подумать. Или о чешуйках Тима —бирюзово-синих… Впрочем, о чешуйках Тима ей сейчас лучше вообще не вспоминать, думала Лимира, отплывая все дальше и дальше от дома. Тим для нее потерян, и, скорее всего, навсегда — ещё один повод побиться головой о дно. Он сейчас вообще места себе не находит — как же, Велли пропала! Наша любимая принцесса, ох, где же вы, в песок полностью закопались? Лучше бы закопались. Под похоронную песню, исполненную китами: очень трогательно звучит, знаете ли. Лимира даже немного взгрустнула бы. Ладно, что думать о хорошем? Лимира оглянулась вокруг: надо же, с китами она совершенно погрузилась в себе и не заметила, как далеко отплыла от дома. И прямо сейчас находилась совсем рядом с пещерой печально известной Подводной ведьмы — Виксинии. Выходила она в свет не часто, наверняка бесконечно колдовала, причем магию использовала темную, а ещё — Лимира точно знала — водила дружбу с Велессой. Поэтому Виксинию она привыкла обходить стороной, немного опасаясь за себя. В голове возникла лихорадочная мысль: а что, если в такой заинтересованности Тимира в Золотом Карасике виновата именно Виксиния? Нечисто тут все, ужас, как нечисто! И Лимира поплыла прямо к входу в пещеру. Она чувствовала себя борцом за справедливость и верила, что обязательно узнает правду, чего бы ей это не стоило. Правда, с жизнью расставаться жалко было. Поэтому — чего бы ей это не стоило, но в пределах разумного. Из пещеры разносилось мелодичное пение, разобрать слова которого не представлялось. Оно было приятным на слух, и Лимира подумала, что у ведьмы такого быть не может. Тут уже одно из двух: либо она держит заложницу, либо отобрала у невинной русалки голос. А если это был голос Велессы? Хотя нет, Велесса никогда петь не умела, и вообще была такой бездарной, что хоть плачь. И бейся о дно, да. Лимира замедлила движение, подплыла к самому входу в пещеру, хвостом путаясь в длинных фиолетовых водорослях, а потом и вовсе замерла. Правда уже не казалась такой желанной. И вообще — да ну ее, правду, иногда лучше не знать о ней вовсе. Но она же решилась. А значит, сейчас соберет силы в кончике хвоста и поплывет внутрь. Лимира сжала руки в кулаки, оторвала от хвоста ненавистную фиолетовую водоросль и сделала пару взмахов хвостом, чтобы оказаться в пещере. Плыть обратно тут недалеко, поэтому вполне возможно, что если ей вдруг начнет грозить опасность, то она успеет спастись… Русалка нерешительно застыла, ожидая нападения. Нападать не спешили: даже водорослей тут не наблюдалось, которые могли бы препятствовать ей в уплыве. Гостеприимство, чтоб его! Сразу видно, кто с Велессой водится: принцесса в Подводном дворце встречает гостей примерно также. Ну да что с них взять… Куда им до Лимиры… Вода в пещере всполошилась, Лимира вздрогнула, а навстречу ей уже плыла Подводная ведьма во всей красе: светлокожая, синехвостая, с пышными формами, яркими глазами, напоминающими сапфир, и длинными черными волосами. Они извивались за спиной Виксинии, придавая той таинственности и магичности. Сразу видно: ведьма! Лимира сглотнула, и Виксиния, заметив это, рассмеялась, а после все же произнесла: — Чего пожаловала? Так, где же там ее силы, в кончике хвоста? И вообще, Лимира она или нет?! Что за робкая нерешительность? Она же не Подводная принцесса, чтобы мямлить что-то невразумительное. Именно поэтому она сейчас как соберется и ка-а-ак скажет что-нибудь… — Да так, — ответила Лимира, гордо вздернув нос и всем видом показав, что она ничего не боится. — Уточнить кое-что хочу. Виксиния правым плечом оперлась на стену, поправила свои шикарные черные волосы, перекинув их вперед, и согласилась: — Уточняй. Лимира свои тоже поправила: они были светлыми, короче раза в три и не такими густыми, но тоже вполне ничего! И вообще она сюда не волосами мериться пришла. И не формами. И не красотой глаз… Так, ладно. — Это ты Тимира приворожила? — спросила Лимира почти воинственно. Виксиния недоуменно приподняла темные изящно изогнутые брови, на всякий случай огляделась вокруг и пожала плечами, одновременно с этим произнося: — Не знаю, о чем ты говоришь. — Меня зовут Лимирой. — Виксиния. Можно просто — ведьма, — Виксиния улыбнулась. Лимира на секунду зажмурила глаза. Разговор не шел: совершенно и бесповоротно. И она вообще не видела в нем смысла. И готова была в любой момент развернуться и уйти. С дружками Карасика беседы вести — себе дороже. — К тебе я его не привораживала уж точно, Лимира,— чуть смягчилась она. — Я вообще твое имя только сейчас узнала. А приворотами я уже давным-давно не занимаюсь. — Я не о себе, —покачала головой из стороны в сторону Лимира. — А о Велессе. — Об её Высочестве Велессе? — поправила ее Виксиния, и та недовольно, но кивнула. — По-моему, никакие привороты ей не нужны. — То есть она — лучше меня? — Я плохо тебя знаю, — схитрила Подводная ведьма. — Тем более, насколько мне известно… — Что? — загорелась идеей Лимира. Виксиния чуть склонила голову, скривила уголки губ и ответила: — Это не так важно. Лимира сомневалась недолго. Все-таки она пришла за правдой, правдой о том, кто ей нравится и той, кто не нравится вообще, и потому… — Я могу заплатить. Лимира посмотрела в глаза Виксинии, встретившись с ней взглядом, и тут же опустила голову, разглядывая темный песок. Странно: светлячков здесь не видно, но тьмы нет. Темная магия умеет создавать свет?.. Подводная ведьма коснулась кулона — небольшого гладкого камешка, совершенно прозрачного и почти незаметного, повешенного на тонкой водоросли, а потом поинтересовалась: — И что же ты можешь мне дать? Сапфиры, рубины, изумруды? Золото? Украшения? Душу? Жизненные силы? Чешуйки с хвоста? Что, Лимира? — Я… — попыталась сказать что-то русалка. — Доверие не продается, скажу тебе по секрету, — Виксиния качнула головой. — Даже ведьмами. Если я расскажу тайну Велессы, то я предам ее. И как мне потом смотреть в ее глаза? Лимира удивленно подняла голову. Подводная ведьма решила проявить благородство? — Ты знаешь, где Велесса, — не спрашивала, а утверждала Лимира. Виксиния неопределенно дернула плечами, и тогда ее собеседница спросила: — Почему ты молчишь? — Не хочу оправдываться. Отплыв от стены, Виксиния на пару взмахов хвоста приблизилась к Лимире. А потом произнесла тихо-тихо, почти неслышно: — Все ведьмы погибают молодыми. Знаешь, почему? Не сказав больше ни слова, она вернулась вглубь пещеры. Лимира снова была одна и находилась все в том же коридоре — светлом и пустом — и дрожала. Синие глаза Виксинии завораживали — это точно. Но сейчас перед глазами русалки стояли не они, а картинки, представленные детским воображением. Сказки, которые в детстве ей рассказывала мама, не догадываясь о том, как все это впечатлит маленькую Лимиру. Перед ее глазами стояли убийства ведьм — молодых и красивых, обвиненных в какой-то глупости… Лимира выплыла из пещеры и молча двинулась к дому.***
Виксиния сразу поняла, что приплыл именно он. В этом не виноваты были движения воды, зелья и заклинания — она просто чувствовала. Сердцем. С русалками в Подводном королевстве определенно происходило что-то странное. Вернее, только с некоторыми. Вернее, что-то определенное. И имя этому — любовь. Виксиния с удовольствием расспрашивала Велессу на эту тему. И удивлялась, конечно, мысленно, что та вдруг заметила какого-то туриста, но не обратила внимание на того, кто всегда был рядом. Подводная ведьма верила, что связать свою судьбу Велли должна именно с Тимиром — русалом, мама которого была хорошей знакомой Виксинии. Возраст русалки был гораздо более великим, чем кто-либо не предполагал. Она помнила Подводную королеву ещё мальком, а ее маму, давно ушедшую к Подводному богу, совсем молодой русалочкой. А ещё она знала, как выглядят ноги. На себя не примеряла, правда, зато примеряла на Ненифину — та была такой же юной, как сейчас Велесса, и тоже влюбилась в туриста. Умеет же насмехаться судьба! Именно от матери к Тимиру передалась любовь ко всему неизведанному, закрытому от взглядов обычных русалов. К берегу. И в сказке, которую упоминала Виксиния, главным действующим лицом была именно Ненифина. И условие про поцелуй Подводная ведьма ей тоже поставила. Правда, приливов ей давалось больше, гораздо больше — силы Виксинии были в самом расцвете, и Нени прожила обычной девушкой около пятисот приливов и успела испытать на себе все прелести ног. А потом решила вернуться. Виксиния до сих пор удивлялась, что же подвигло её это сделать. Неужели отец Тима? Скорее всего, именно он. А потом, через много-много лет, на свет появился сам Тимир. Виксиния отлично знала это, точнее — видела своими глазами. Но молчала. Нет, Подводная ведьма не была лицемерной. Она просто знала, когда следует сдержать язык за зубами ради своего же блага. …Когда в пещере появился Киир, ожила не только вода, но и сама Виксиния. На ее губах — красных, ярких, появилась улыбка. А в глазах заплясали радостные искры. Они встречались с Киром недолго, но Виксиния уже успела к нему привыкнуть. Стареет… Раньше она никого не подпускала к себе ближе, чем в коридор пещеры. Разве что редких покупателей, Нени и Велессу, ее совершенно случайную знакомую, с которой было неожиданно приятно общаться. А ещё — Киира. Вдруг, совершенно неожиданно и непонятно. Но Виксиния и не думала об этом жалеть. Кто бы мог подумать, что ей так западет в душу стражник? Тот, кто, по сути, должен был ее врагом. Раньше она за собой такого не замечала и заглядывала на принцев, проплывающих по морю на своих величественных кораблях. Она высовывалась из воды и пела им песни: мелодичные и зачаровывающие. Помнится, некоторые особо очаровавшиеся даже прощались с жизнью, чтобы быть к ней ближе. А потом пропали и принцы, и величественные корабли, зато осталась такая родная пещера. И появился Киир — вечно угрюмый и молчаливый, но родной. — Как ты? — спросил он, подплывая ближе. Виксиния оторвалась от камня, вплотную приблизилась к Кииру и обхватила шею его руками. Потом, не удержавшись, поцеловала его в губы — страстно и долго, совсем не по-детски. И Кмир отвечал ей с такой же любовью. А после, оторвавшись, Виксиния провела рукой по волосам Кира и ответила: — Вполне неплохо. Вот, с обвинениями приходили. Она рассмеялась, неотрывно продолжая смотреть в темно-серые глаза Киира. После ее слов взгляд русала стал обеспокоенным, и он поинтересовался: — Стража? Виксиния отрицательно покачала головой и, не удержавшись, поцеловала Киира в щеку, оставив на ней след от своих губ. Потом пояснила: — Русалка. Совсем юная и глупая. Мол, я привороты творю направо и налево, а ещё прячу Подводную принцессу у себя в песке. — Я поговорю с ней. — Брось, — Виксиния недовольно надула губы. — Я сама с ней разобралась. Она вернулась к камню, устроилась на него и выжидающе посмотрела на Киира. Через пару мгновений тот был рядом, и Подводная ведьма сразу прижалась к нему, чувствуя, как бьется его сердце. Тук-тук. Так тихо и так по-родному. Не думала она, что когда-то будет так зависеть от русала. Наоборот — все зависели от нее. Пора обвинять в приворотах Киира? Виксиния улыбнулась собственным мыслям и попросила вдруг: — Обещай, что ты меня не бросишь. Произнося эту фразу, она почувствовала себя слабой. Виксинии постоянно приходилось прятаться то за одной маской, то за другой, быть хладнокровной, стойкой и самоуверенной. Она не привыкла чувствовать плечи русалов за спиной, потому что постоянно справлялась со всем сама. Но теперь она вдруг поняла: больше так не получится. Стареет. Это без сомнений. Велесса всегда фыркала над этой фразой, не веря в правдивость слов Виксинии. — Почему я должен тебя бросать? — Киир нахмурился. — Я — ведьма, — призналась Виксиния. — Ты думаешь, я этого не знаю? — русал пытливо посмотрел в ее глаза, и тогда она чуть наклонила голову вбок, пытаясь сдержать улыбку. Она никогда не думала, что попадет под воздействия чар. Привыкла расставлять их сама. Только на этот раз все произошло без магии. Без такой магии, к какой привыкла Виксиния. — Ты меня любишь? — спросила Виксиния вдруг. Киир был так близко, медленно перебирал ее длинные черные пряди и отвечал четко и серьезно: — Я люблю тебя, Ви. И Подводная ведьма верила. Она умела чувствовать, когда ей врут. Киир не врал. И сама ведьма в этом отношении была предельно честна не только с ним, но и с собой.