Преклонись передо мной

Я бегу к своей цели, даже не оглядываясь назад, зная, что погони нет. Никто не заметит моего исчезновения… по крайней мере, сейчас. Ветви деревьев то и дело хлещут по лицу, но это меня не беспокоит — даже совсем не раздражает. Покинуть Коноху в самый разгар битвы с Пейном, когда она полностью разрушена — мне не кажется это предательством. Я, наконец, свободна. Они могут счесть меня мертвой, оплакать и забыть… навсегда. Мне это будет только на руку. Ну, а если попробуют искать, то мало им не покажется. Втягиваю носом холодный воздух — я близко, осталось совсем чуть-чуть. Все эти годы жить, скрывая свое настоящее «Я» от своей семьи, притворяясь послушной, глуповатой девочкой, оборачиваться и визжать на каждого проходящего мимо парня — как же мне это надоело. Я — не та, за кого себя выдавала. Настоящую меня знает лишь один человек, и мне повезло, что он будет со мной всю жизнь, тогда как остальные уже будут гнить под землей. Он звал меня так долго, и сейчас я покажусь ему. Замедляю шаг, входя в священный лес клана Нару — заметят ли они проникновение чужого человека в свои владения, пока идет война? Если да, кинутся в погоню или не найдут сил? Время покажет, а пока стоит сосредоточиться на своей цели. Здесь абсолютно пусто — словно чувствуя угрозу, звери покинули территорию, наверняка, спрятавшись где-то, выжидая. Все-таки, они тоже умные создания. План освобождения придуман уже давно. Тщательно вынашиваемый в груди, ожидающий лишь подходящего момента… и вот он настал. Столько время потрачено для изучения необходимых дзюцу. Останавливаюсь, принюхиваясь, словно мое обоняние поможет найти его. Зачем? Я итак чувствую эту могущественную чакру, несмотря на тонну земли над ним. Хидан. Я слышу каждую твою молитву, чувствую каждую жертву, что ты приносишь своему Богу. Подожди меня, осталось совсем чуть-чуть. Он меня чувствует, ведь я стою сейчас прямо над тем местом, где похоронено его тело. Я ощущаю его бессилие, его злость на весь мир, и сама заражаюсь этими эмоциями, вмиг начиная ненавидеть всех тех, кто раньше мне был дорог — Шикамару с его гениальным умом, Асуму с идеальным планом, клан Нару за это кладбище для бессмертного. Я сажусь на землю и отключаюсь, дотягиваясь разумом до души Хидана, обволакивая себя этими чувствами в тысячу раз сильнее, чем раньше, убеждаясь, что его вера в Дзясина не потеряна. Его бессилие придает мне уверенности. Чувствую каждую клеточку его тела, его постоянную боль из-за невозможности стать единым целым. Возвращаюсь в свое тело и начинаю без промедления действовать. Я уже не та девушка, что раньше. Теперь я могу использовать свою силу в полную мощь. Подожди еще пару минут, мой родной, я спасу тебя! В одно мгновение я меняюсь. Кожа приобретает черный цвет, и на ней выступают белые рисунки, схематично повторяющие скелет. Его вера придает мне сил. Складываю печати, и вся земля, что накрывала Хидана, поднимается в воздух, вместе с частями тела бессмертного. Пасы рукой — и мужчина бережно уложен у моих ног, а земля отправляется обратно в яму, оставляя за собой перекопанную, но уже пустую, могилу. Становлюсь на колени перед бессмертным, который, видя меня, словно лишается дара речи — и просто молча следит за моими действиями. Чакра охватывает мои руки, когда я касаюсь тела альбиноса, позволяя ему принять свою прежнюю, целую, форму. Я практически обессилена из-за восстановления парня — все-таки, это тело не готово принять всю мощь Бога. Перед тем, как упасть на землю без сознания, касаюсь губ Хидана своими, сливаясь с ним в поцелуе, который я так долго ждала, и который парень неосознанно углубляет, поднимаясь с земли и обнимая меня за талию. Я погружаюсь в темноту с чувством выполненного долга, даже не задумываясь о том, что будет дальше.

***

Когда я просыпаюсь, долго не могу понять, где нахожусь. Рядом со мной приятно трещат ветки в костре, а сверху меня укрывает какая-то теплая ткань. Закутываясь в нее сильнее, я понимаю, что это плащ Акацуки. Я кажусь обессиленной, но это не так — и внутри меня горит огонь. Принимаю сидячее положение, и встречаю пристально внимательный взгляд малиновых глаз. — Кто ты? Я долго молчу, чувствуя, как этим довожу парня все сильнее и сильнее. Наконец, когда точка кипения находится в опасной зоне, отвечаю ему. — Я — твой Бог. Он не знает, что ответить, и это веселит меня. — Я слышала все, что ты мне говорил. Помню, как ты восхвалял меня. Мне это нравилось. Но эти люди не поняли твою веру, испугались твоей силы. Вот только умереть, веря в меня, невозможно, и ты это знаешь. И вот я пришла за тобой, мой верный друг. — Что за херню ты несешь?! Поднимаюсь и подхожу к нему, но он моментально отталкивает меня. А вот это мне уже не нравится. Он должен мне верить беспрекословно. Хватаю стоящую у стены Трехлейзвинную Косу, к которой он тянется, успевая первой, и касаюсь ее самым длинным острием его щеки, оставляя на коже парня царапину. Он смотрит на меня с нескрываемым ужасом, отходя назад, понимая, что оказался на месте большинства своих жертв. Но не бойся, мой мальчик, я не причиню тебе вреда. Просто ты должен поверить. — Ты должен преклоняться передо мной. Пробую на вкус его кровь — и вновь мое тело меняется. Вот только мне больше не нужно ничего: ни рисовать на земле узоры, ни стоять на каком-то расстоянии. Вонзаю лезвие косы в свой живот — и он тут же падает на колени, истекая кровью. Я знаю, что в этот момент он чувствует мое могущество — по той незримой связи, что существует между верующим и его Богом. — Да, так лучше. — Я верю тебе, — хрипит он. — Я преклоняюсь перед тобой. Я готов тебе служить, Дзясин-сама. — Зови меня Ино, — небрежно кидаю я, осторожно прислоняя косу к стене. — Я уже привыкла к этому имени…