Растворись во мне

Определенно, это было не лучшее мое решение, но ничего умнее, чем едва ли не вынести дверь бывшей девушки моего лучшего друга, которая не открывала ее уже битые полчаса, я не придумал. Несколькими часами ранее, когда я встречался с Артуром, я даже представить не мог, что у него хватит духу ей во всем признаться — расстаться. А сейчас, когда мне позвонил Морозов и сообщил, что забрал в зюзю пьяную Леру от Ани, которая, к слову, также была доведена до кондиции, я не имел никакого морального права оставлять ее одну в таком состоянии. Это началось спонтанно, словно пронзило меня, странное чувство необходимости в ней. Я нуждался в ее глупых шутках, незамысловатых рассказах, в искренней улыбке, пока лежал на койке и старался выкарабкаться из того состояния, которое стало моим самым страшным кошмаром. Она навещала меня часто, слишком часто для человека, с которым я едва общался, но именно тогда она стала для меня особенной. Именно тогда я рассмотрел в ней нечто большее, чем красивую обложку. Я рассмотрел в ней нежное, искреннее, хрупкое создание, которое желало любви, внимания, доверия, а наткнулось на парня, который едва ли считал ее достойной. Так, развлечься, погреться в лучах своей «славы», приятно отдохнуть, но не более, никогда не более. В этом был весь Соколовский, в этом был весь я, в этом был весь Морозов, но время не стоит на месте. Вкусы, увлечения, приоритеты, все меняется, стремительно меняется, и эта волна перемен охватила и меня. Я не помню, когда впервые посмотрел на нее не как на друга, а как на девушку, которая мне симпатична. Не помню, когда стал делать ей комплименты, по-дурацки шутить, рассказывать забавные истории. Не помню, когда захотел, чтобы она обратила на меня внимание. Не помню, когда решил, что я хочу эту девочку, именно ее и никого другого. Но я ясно помню, что пообещал себе не касаться ее, пока она с Артуром. Не препятствовать их отношениям. Не рушить их. Потому что я не мог так поступить со своим другом, но и врать Ане становилось с каждым днем сложнее, особенно когда я узнал, что Сокол стал от нее гулять, не боясь огласки, словно он делал это намеренно, чтобы задеть ее, уничтожить. Это было неправильно, чертовски неправильно, но я молчал, предательски молчал, не рассказывая Нюте об этом, никогда не рассказывая, предавая ее. — Какого? Кир, что ты здесь делаешь? — отперев дверь, вопросила Белова, сложив руки под грудью, а я неосознанно прошелся по ней взглядом, изучая ее состояние. Мокрые, темные волосы были перекинуты на одно плечо, на безупречном лице не было ни грамма косметики, из-за чего я невольно прикоснулся к ее щеке, а девушка с толикой недоумения посмотрела на меня. Одетая лишь в одно полотенце, только что вышедшая из душа, она была невероятно красива, естественна, и мне совершенно не хотелось, чтобы она простыла, стоя на сквозняке, а быть может, я просто хотел оказаться с ней наедине. Я без слов втолкнул ее в квартиру, прикрыв за собой дверь, и внаглую скинул с себя ботинки, и снял куртку, повесив ее на крючок, чувствуя ошарашенный взгляд на себе. — Гордеев, какого черта?! — нахмурив брови, вопросила девушка, отступив от меня. — Мне тебя слил Макс, — без зазрения совести ответил я, по-хозяйски проследовав на кухню, отмечая выстроенные в ряд пустые бутылки мартини и маломальскую закуску на столе. — Это все вы выпили вдвоем? — вопросительно приподняв правую бровь, спросил я, на что Аня еще больше нахмурилась, красноречиво посмотрев на меня. — Представь себе. А теперь, будь любезен, оставь меня одну, — разворачиваясь, через плечо бросила Белова, собираясь уйти из кухни, вот только я поймал ее за локоть, стремительно разворачивая к себе. — Я отсюда не уйду, белка, даже не мечтай. Хочешь влить в себя еще пару литров алкоголя — вперед. Хочешь поехать в клуб и с кем-то отжечь — хорошо, только я поеду с тобой. Хочешь зарыться носом в подушку и порыдать — прекрасно, я буду твоей подушкой. Но я не оставлю тебя одну, — грубо проговорил я, заставляя ее прямо посмотреть на меня, раскрывая свою боль. — Кир, я не хочу никого видеть. Даже тебя. Мне паршиво, чертовски паршиво. И единственное, чего я хочу — это забыться. Неважно посредством чего: алкоголя, истерики, драки, травки, парня. Мне подойдет любое лекарство, которое вычистит мою голову от разъедающих ее мыслей. Которое избавит меня от грязи, в которую меня макнули с головой, а потом еще заставили отхлебнуть. Все что угодно. Все, что способно хотя бы обезболить, заглушить на время то, что я испытываю сейчас, поэтому уходи, пожалуйста, уходи. Ты один из немногих, на ком я не хочу отыгрываться, — положив ладонь на мою грудь, словно пытаясь оттолкнуть меня, едва не всхлипывая, вымолвила Аня, в то время как ее необычно голубые глаза наполнились слезами. — Ты ведь понимаешь, что я не уйду? — вытирая большими пальцами, соленые дорожки слез, которые она все же не смогла сдержать, проговорил я, и тут же прижал девушку к себе, крепко обнимая ее за подрагивающие плечики, целуя в макушку, нашептывая что-то успокаивающее, совершенно не узнавая в этих действиях себя. — Боже мой, Кир, пожалуйста…пожалуйста! Уходи! — пытаясь меня оттолкнуть, пуская в ход свои маленькие кулачки, захлебываясь в собственных слезах, выкрикнула девушка, а я лишь сильнее прижал ее к себе. — Даже не подумаю. — Уходи! — с силой ударив меня по груди, тем самым заставив разомкнуть объятия, прочеканила Аня, с горящими, опухшими глазами смотрящая на меня. — Уходи, Кирилл! Мне не было больно от ее удара. Совершенно не было. Мне было больно оттого, что она прогоняла меня. Что она даже не стремилась принять мою помощь, зная, что я сделал бы все для нее. И это злило. Чертовски злило. И сердце сжималось от обиды, обиды на нее, заставляя меня поступать неразумно. Я схватил ее, приподнимая, и перекинул через плечо, стараясь держать свои руки подальше от ее обнаженного тела, что было нелегко, из-за отсутствия на ней маломальского белья. Кулачки Ани забарабанили по моей спине, она возмущенно что-то кричала, пока я нес ее в комнату, быстро сориентировавшись в небольшой квартире, лишь для того, чтобы она оделась, а меня не смущал ее вид, после чего я намеревался с ней спокойно поговорить. — Я ненавижу тебя! Я. Тебя. Ненавижу! — сощурившись, ткнув тонким пальцем прямо в мою грудь, как только я отпустил ее, сквозь зубы процедила шатенка, а я облокотился о дверной косяк, смотря на нее сверху вниз. — Ага, другому это рассказывай, — сложив руки на груди, измерив ее пристальным взглядом, бросил в ответ я, видя, как отказывают ее нервы и как она сдается. Аня еще какое-то время смотрела на меня, шумно, сбито дыша, поджав губы, после чего от злости топнула ногой, а я не смог скрыть улыбки, и покачал головой. — Не веди себя как ребенок, — ровным голосом проговорил я, и быстро сориентировавшись, поймал ее занесенную для удара руку. — Совсем сдурела? — Почему ты не можешь просто взять и оставить меня в покое?! — Потому что… потому что ты мне небезразлична, — выдавил из себя я, смотря прямо в раскрасневшееся от тысячи эмоций лицо девушки, которую я никак не мог выкинуть из своей головы несколько месяцев. — Потому что ты мой друг, Аня. Бля, Кир, вот это сказал, так сказал. Серьезно? Друг? Ага, как же. Почему же тогда член так на нее стоит? — Как это жалко: «потому что я твой друг», — иронично протянула Белова, а я остудил ее взглядом, и девушка, шумно выдохнув, посмотрела на меня исподлобья. — Я хочу посмотреть фильм. Что-то жутко ужасное, но в то же время жутко смешное, составишь компанию? — наконец сдавшись, поняв, что я никуда не уйду, и вытурить меня у нее не получится, проговорила Аня. — Без проблем. У меня есть парочка фильмов на примете, — холодно отозвался я, по-прежнему упираясь плечом в косяк двери. — Но не комедию с плоским юмором. Я хочу что-то стоящее, как «Зомбиленд», к примеру, — как-то неопределенно пожав плечами, отозвалась девушка, и развернулась к шкафу, начала в нем рыться, я же направился к плазме, включая ноут, который лежал на тумбочке. — Я не собирался кормить тебя комедиями, — зачем-то бросил через плечо я, начиная рыскать в поисковике название фильма, которое никак не мог вспомнить. — Да? А мне казалось, что ты все еще хочешь продемонстрировать мне гений кинематографа, а именно «Убийцы вампирш-лесбиянок», — фыркнула за моей спиной девушка, явно переодеваясь, я же не смел обернуться, хоть и не отказал себе в возможности подглядеть за ней в отсвечивающий монитор. У Ани была красивая фигура. Она не была худой, тощей, она была стройной, красиво стройной. Никакой угловатости, к которой, почему-то, стремятся девушки, исключительная женственность. Красивый, подтянутый животик, налитая грудь и округлая задница. Все то, что так нравилось парням, присутствовало в ней, как и роскошные, мягкие волосы, которые я обожал пропускать сквозь пальцы. Она была веселой, хоть и часто строила из себя непонятно что в новых компаниях, не зная как себя подать. Это было забавно и вызывало улыбку, с желанием ее придушить, но я как-то справлялся, все чаще ловя себя на мысли, что мне нравится эта девочка, что мне нравится в ней все, даже ее убийственный характер. — Нет, ну ты только представь, сколько это мороки? Мало того, что нужно сначала найти вампиршу, так потом еще убедиться, что она лесбиянка, и не дай бог, она ей не окажется, придется же отпустить! Жесть же, ну? — продолжила возмущаться Анька, вспомнив, как пару дней назад я предложил ей посмотреть этот шедевр. — Ты же понимаешь, что я должен был с кем-то этим поделиться? — Но почему со мной? Почему этим идиотизмом не поделиться с Морозовым, к примеру? — Потому что он послал бы меня раньше, чем я успел бы сказать название фильма. — А я, значит, послать не могу?! — Нет, и хватит гундеть. Нормальный фильм. И вообще, какого черта ты все еще тут стоишь? Я есть вообще-то хочу, — обернувшись, измерив пристальным взглядом испепеляющую меня шатенку, в черных шортах и свободной майке, проговорил я, и поставил выбранный мной фильм на закачку. — Ой, я забыла, что троглодита в дом пустила, — съязвила Анька, удаляясь в сторону кухни, чтобы что-то приготовить по-быстрому. На ее заявление, я лишь закатил глаза, мысленно радуясь тому, что сейчас она хоть немного отходит и начинает язвить, значит не все потеряно, а ведь я ожидал худшего. Я всегда ожидаю худшего.

***

Было уже за полночь, когда по темному экрану телевизора поползли титры. Я хотел было подняться, но сопящая на плече Анька, уткнувшаяся носом в мой бок, не позволила мне этого сделать, что-то неразборчиво промычав. — Хэй, белка, — тихо позвал я, поцеловав ее в макушку, и потерся носом о ее волосы, растрепав их. — Нюта, мне пора домой. Ответом мне послужил едва заметный кивок головы, и какое-то бухтение. — Да, и уже поздно. Тебе нужно поспать, — настаивал на своем я, а девушка приподняла голову, и заспанными глазами посмотрела на меня. — Останься со мной, а? Я не буду приставать, честно-честно, — прошептала Аня, а я хмыкнул, ухмыльнувшись. — Я не могу за себя поручиться, — подстегнул я, на что девушка закатила глаза. — Раздевайся и ложись, — проговорила строго Белова, еле-еле поднявшись, и последовала в ванную. — Кстати, могу дать тебе свою пижамку, но ты в нее не войдешь, — остановившись у самой двери, бросила через плечо шатенка, и быстро забежала в уборную, увернувшись от полетевшего в нее плюшевого медведя, и я даже искренне удивился ее прыти. Откинувшись на Анькину кровать, я уткнулся взглядом в потолок, тяжело выдохнул. Я был у нее дома всего второй раз, но чувствовал себя крайне комфортно. Мне нравилась ее комната и созданный тут уют. Мне нравились выкрашенные в цвет шампанского стены, ночные, шоколадные шторы и с золотым отливом тюль, на который Анька прикрепила самодельных бабочек. Мне нравилась пробковая доска, на которой было прикреплено множество фотографий, записей, вырезанных из блокнота, подчеркнутых разными маркерами, и все это было украшено бантиками, маленькими игрушками, наклейками, так по-девичьи, и мне это нравилось. Черт, мне даже нравился балдахин над кроватью. Да, серьезно, у нее был балдахин, цвета топленого молока, закрепленный у потолка. И еще, мне дико нравился ее ночник, дающий не белый, а желтоватый цвет. Романтика, мать ее. — Ты собрался спать в одежде? — раздался за моей спиной Анькин голос, и черт меня дернул так резко обернуться и на хрен провалиться в том, что я ощутил. Как только я ворвался в ее квартиру, на ней было лишь полотенце, но тогда я не думал о том, насколько она раздета. Сейчас же, видя ее в одной тонкой маечке, сквозь которую так отчетливо проступали горошины сосков, я ощутил, как мой член дернулся в штанах, а убийственно короткие шорты и вовсе лишали меня хоть какой-то надежды на то, что я смогу уснуть, и хоть как-то скрыть свой стояк, что мне ничего не оставалось, как тупо вылупиться на нее. Откровенно. Едва не вывалив язык. Она была прекрасна. — Что не так? Ты язык проглотил, Кир? — издевательски ласково протянула Аня, а я был готов ее убить. — Если ты не хочешь, чтобы я тебя трахнул, то оденься. Знаешь, у меня отличная выдержка, но не в таких случаях, — откровенно проговорил я, смотря на девушку прямо, и, кажется, она даже стушевалась под моим взглядом. — Я всегда так сплю… — Но только не со мной, — парировал я, на что Белова закатила глаза. — Гордеев, в чем проблема? Ты не можешь держать своего дружка в штанах? — прищурившись, сделав шаг в мою сторону, бросила девушка, сжав кулачки. — Я могу. Вопрос в другом: хочешь ли ты этого? — грациозно поднявшись, подойдя вплотную к Ане, проговорил я, отмечая, как она мечется между мыслями в своей голове, из-за чего на ее лбу залегла складка. — Ты соблазняешь меня? — проглотив ком, который образовался в ее горле, шепотом спросила шатенка, а я ухмыльнулся. Стащив с себя футболку, я повесил ее на стул, и стал расстегивать ремень, отойдя от девушки, пристально следившей за мной, кусающей при этом свою нижнюю губу. Я разделся до белья, и наглым образом завалился на мягкую постель, раскрывая одеяло кофейного цвета. — Ты так и будешь там стоять? — словно никаких слов «до» не было, словно вообще ничего не было, вопросил я, откидываясь на подушки, запрокидывая руки за голову, демонстрируя вмиг напрягшиеся мышцы рук, пресса, но, благо, не того, что ниже. Аня вздернула носик и прошествовала к кровати. Сев и поджав ноги под себя, она накрыла их пуховым одеялом и пристально посмотрела на меня, я же ответил беззаботным взглядом. — Ты мне нравишься, — выдохнула девушка, на что я улыбнулся. — Очень нравишься, — с нотками беспокойства, дополнила, и улыбка спала с моего лица, я вмиг стал серьезным, из-за того, как сменился ее тон. — Знаешь, Кирилл, я бы очень хотела не знать Артура. Я бы очень хотела, чтобы на его месте был ты. Не в смысле, чтобы ты трахал все, что движется за моей спиной, — забавно вскинув руки, пытаясь помочь себе жестами, проговорила Анька, я же внимательно ее слушал. — А в том смысле, что я бы хотела с тобой иметь что-то большее, нежели дружбу. Хотя мне немного сложно принять то, что ты сейчас обнаженный в моей постели, и я понимаю, что это неправильно, с моральной точки зрения, но мне нравится то, что ты здесь. Это как-то правильно-неправильно, — шумно выдохнув, прикусив губу и вздрогнув, когда моя ладонь сжала ее плечо, вымолвила девушка. — Не нужно этого, — качая головой, сказал я, и, убрав руку, подтянулся на локтях, удобно сев. — Столько слов, которые не меняют картины, — пожав плечами, дополнил. — Я хочу тебя, Аня. Черт, у меня сейчас такой стояк, что он рушит всю эту гребанную романтическую атмосферу. Но при всем при этом, ты остаешься бывшей девушкой моего лучшего друга. И я мог бы на все это наплевать. Честно. Я мог бы послать Сокола на хуй со всеми его шлюхами и разбить ему морду за то, что он с тобой сделал, но вопрос, опять же, в другом: нужно ли тебе это? Хочешь ли ты меня, и не как замену Соколу, а как парня, без какой-то херни? Хочешь ли ты просыпаться со мной? Хочешь ли ты, чтобы я ухаживал за тобой? Хочешь ли ты, чтобы я любил тебя? Знаешь, мне уже разбили сердце, и я не хочу, чтобы это повторилось. Мне проще не напрягаться и снова вести беспорядочную половую жизнь, чем думать: не замена ли я Соколу? Действительно ли ты что-то чувствуешь ко мне? Нужен ли я тебе или ты просто хочешь забыться, утешиться? Вот в чем вопрос, а не в чем-то другом, — обнажая свою душу, раскрывая все, что так долго томилось у меня на душе, проговорил я, всматриваясь в испуганные, мельтешащие глаза девушки. Аня потянулась ко мне сама, я же замер, с безумием отмечая, как мое сердце сделало кульбит и замерло где-то в районе горла. Черт, что она делает?! Что, черт побери, она делает?! Она была так близко, что я ощущал ее дыхание на своих губах. Так близко, что я видел, как пульсирует жилка на ее шее. — Можно мне... Ее так и недосказанный вопрос застрял где-то в воздухе. Я потянулся к ней и прикоснулся своими губами к искусанным ее. Это был бы совсем невинный поцелуй, если бы нас не захлестнуло, и я не засунул свой язык в ее рот, а она не позволила бы мне исследовать его. Но я засунул, а она позволила, и мои руки сами усадили ее поверх моих бедер, пока я с забвением целовал ее, сжимая ладонями упругую попу, срывая с девичьих губ сиплые стоны. Она была всем. Центром моей вселенной. И я прекрасно понимал, что снова вляпался по самые помидоры. Не мог не понимать. У меня всегда была лишь одна проблема с девушками — я слишком быстро влюблялся, если проводил много времени с той, которая нравилась, а потом едва мог разлюбить, если из моего сердца ее не вытесняла другая. Аня стала той другой. Она вытеснила Киру — девушку, по которой я сходил с ума слишком долго, чтобы это было правдой, и затмила собой все. И черт, я был бы полным идиотом, если бы мне это не нравилось. — Мы не должны этого делать, да? — рвано целуя мои губы, опрокидывая меня на спину и нависая сверху, проговорила девушка, а я прямо посмотрел на нее, ласково проводя вдоль ее позвоночника ладонью. — Мы никому ничего не должны. Я мог бы сейчас залить тебе в уши всю эту хрень про принципы и прочее, но мне плевать. Я так хочу тебя. Всю тебя. Не только твое тело. Твою душу тоже, — рывком перевернув нас, навалившись на Нюту сверху, всматриваясь в ее мельтешащие глаза, проговорил я, целуя ее в уголки губ. — Я, блять, так хочу тебя, что у меня сейчас яйца лопнут. Не смейся. С меня херовый романтик, ты же знаешь, — укоризненно покачав головой на заливистый смех от моей фразы, сказал я, а девушка лишь сильнее засмеялась. — Да, из тебя жуткий романтик, Кир. Но мне нравится. Мне нравятся все твои эти фразочки, — поморщив носик, вымолвила Белова, а я вскинул бровь, всасывая в рот кожу на ее шее, упиваясь соскользнувшим с ее губ стоном. — Какие фразочки? — прикусив, и тут же зализав укус, вопросил я, пальцем поддевая бретельку тоненькой маечки, стягивая ее с плеча. — К примеру: «детка, твоя задница достаточно разработана для меня, чтобы ты могла говорить мне такие вещи?» или «тебе рот нечем занять? Можешь отсосать», или… — Стоп-стоп. Хватит. В твоей интерпретации это ужасно звучит, — честно признался я, стараясь скрыть улыбку. — И это неромантические фразочки, — подметил я, на что девушка закатила глаза. — Поумничай еще тут, — фыркнула она. — Лучше закройся и поцелуй меня! Меня не нужно было просить дважды. Я тут же выполнил просьбу Ани, накрывая ее рот своим ртом, сминая ее губы в требовательном поцелуе, сжимая в ладони ее небольшую, но чертовски упругую грудь, едва ли не рыча от наслаждения. Нюта выгнулась подо мной и сжала бедрами мой торс, улыбаясь от ощущения моей эрекции, которую она сейчас нащупывала рукой. — Такой большой, — не упуская возможности съязвить, за что я тут же больно прикусил ее сосок, проговорила, вскрикнув, девушка. — Я тебя прикончу. — Ага, только сначала кончишь, — испустив короткий смешок, изрек я, начиная спускаться по ее телу горячими поцелуями, посасывая гладкую кожу, пока не оказался на уровне ее бедер. — Кир? — вопросительно посмотрев на меня, отмечая мой пылающий вожделением взгляд, вымолвила Аня, а я провел языком вдоль кромки ее шортиков, начиная стягивать их с нее. — У тебя с этим проблемы? — вскинув брови, вопросил я, вынудив девушку приподнять бедра, чтобы я мог стянуть ненужную ткань с нее. — Нет, просто… — Что просто? — Я не знаю-ю…м-м. Аня выгнулась, как только я вобрал в рот набухший от возбуждения клитор, а мои пальцы, мокрые от ее смазки, скрученные винтом, вошли в нее. — Блять! — выругалась девушка, а холмики ее грудей дернулись из-за дрожи, которая прошлась по ее телу, вызывая у меня ухмылку. — Заткнись и получай удовольствие, — выйдя и резко насадив ее на свои же пальцы, изрек я, круговыми движениями обрабатывая клитор. — Животное, — выдохнула Аня, сжав пальцами мои мягкие, кудрявые волосы, от которых девчонки пищали поголовно, притянула меня ближе. — Только когда буду трахать твой ротик. Сейчас я сама милость, — прокомментировал ее слова я, поочередно посасывая мокрые от ее смазки половые губы, продолжая удовлетворять ее пальцами, ощущая, как начинают сокращаться ее мышцы в преддверии оргазма. Аня кончила громко, жестко сжимая мои волосы на затылке, издавая какие-то нечленораздельные, мычащие звуки. Я видел, как ее колотило, и чувствовал, как ее стенки сжали мои пальцы, из-за чего мой член болезненно запульсировал. Я был перевозбужден и едва ли не кончил от картины распростертой, с покрасневшими щеками и капельками пота на теле, девушки. Мне хотелось тупо вздрочнуть и улететь вслед за ней, пока я отслеживал ее сбитое дыхание и дрожь ее тела. Покрывая мокрыми поцелуями все еще подрагивающую от наслаждения Нюту, я вновь переключил все свое внимание на ее грудь, нежно перекатывая один сосок на языке, второй же тер пальцами, продлевая пик ее наслаждения. Упиваясь ее красотой и запретным плодом, к которому я получил доступ. Больше всего на свете, мне хотелось войти в нее. Заполнить ее целиком. Заставить кричать мое имя, но я покорно ждал, пока она придет в себя, пока разрешит мне вторгнуться в ее тело, пока она скажет, что хочет чувствовать меня внутри себя. — Кир, пожалуйста, — тихий шепот слетел с ее губ, а я поднял свой взгляд на рвано дышавшую девушку, столкнувшись с затуманенным ее. — А не пожалеешь потом? — как-то слишком холодно проговорил я, и откашлялся, виновато посмотрев на нее. — Пожалею, если ты не сделаешь этого, — потянув меня к себе, нежно поцеловав меня, пропустив свой юркий язычок в мой рот, ответила Аня, стягивая боксеры с моей задницы, я же помог ей и зашипел, когда ее ладонь накрыла мой вздыбленный член. — У меня нет резинок, — честно признался я, потому что никак не рассчитывал, более того, даже не думал о том, что я окажусь с ней в одной постели, что я окажусь с ней в столь интимной обстановке в ее постели. Да, каждый уважающий себя парень, у которого нет постоянной девушки, и который не против трахнуть вон ту симпатичную девчонку, таскает с собой презервативы. Они лежат везде: в кошельке на застежке, в карманах джинс, курток, даже рубашки, мои лежали в бардачке и аптечке, но я не собирался вылезать из теплой кроватки, оставляя возбужденную малышку, чтобы бежать за ними вниз. — Блять, может по минету и разойдемся? — строя глазки вопросил я, и ойкнул, как только Аня цапнула меня за губу. — Возьми в тумбочке, — кивнув головой в сторону, проговорила девушка, а я пристально посмотрел на нее. — Что? — не выдержав моего пристального взгляда, вопросила шатенка. — Ничего, — пожав плечами, ответил я, потянувшись за презервативами. Действительно, что? Она взрослая девочка. У нее был секс. И не раз. И не с одним парнем, так чего ты удивляешься? Должен радоваться, что она за здоровьем следит, а не злиться, из-за осознания этих фактов. Да, Кирилл Батькович, ты попал. — Горда, что не так? — не сумев проигнорировать нахмурившегося меня, приподнявшись на локтях, спросила девушка, а у меня челюсть свело оттого, как она меня назвала. Горда? Блять, Горда? Меня так только парни называют, даже девушки моих друзей называют меня по имени, крайне редко по кличке. И почему меня сейчас заботит этот факт? Расслабься, мужик, это всего лишь волнение. — Все в порядке, — раскатав латекс по стволу возбужденного члена, ответил я, поцеловав Нюту в лобик. Она взяла мое лицо как в чашу, сощурившись, всматриваясь в мои глаза, и мягко накрыла мои губы своими, выдыхая мое имя со стоном в мой рот, я же покрылся мурашками, стоило лишь ее пальчиком нежно погладить мой торс и сжать мой член в ладошке. — Хочу тебя. Внутри. Сейчас, — прошептала Нюта в мои губы, а я улыбнулся уголками губ, проверяя, достаточно ли она влажная для меня. Направив себя, я приставил головку ко входу, отмечая, как девушка покусывает губы, напряженно смотря на меня. — Еще не поздно… — Хватит болтать! Анька сама подалась ко мне бедрами и насадилась на мой член, выгнувшись в спине, протяжно простонав так, словно это была высшая точка ее наслаждения. — Дерьмо, ты такой идеальный, черт, боже! — выругалась шатенка, а я вскинул брови, с ухмылкой, которая коснулась моих глаз, посмотрел на нее. — Черт или боже? Определись, Белова, — шуточно проговорил я, сделав толчок, войдя в нее полностью. — Твою ма-а-ать! — выкрикнула девушка, а я вышел и снова грубо натянул ее. — Что не так, белка, а? — подначивал я, начиная с забвением вбиваться в ее тело, ощущая, как она идеально подходит под меня. Я прекрасно понимал, чем была вызвана такая реакция. Прекрасно понимал, почему у нее сейчас от наслаждения закатывались глаза, и она даже сказать ничего не могла, надрывно стоная подо мной. Мой член имел причудливую особенность. Он немного был загнут, из-за чего в точности со стопроцентной гарантией нажимал на такую мифическую точку G, о которой все были наслышаны, но мало кто истинно знал что-то о ней, и уж тем более находил. Я вышел и снова вошел, любуясь горящими щеками шатенки, бусинками пота на ее теле, и с наслаждением втянул горошинку набухшего соска в рот, прикусывая его, вызывая полустон-полувсхлип. Руки Беловой сжимали мои плечи, и я даже ощущал, как ее ногти впивались в мою кожу, оставляя за собой протяжные следы, но мне было так плевать на это, что я лишь мог порыкивать и трахать ее, трахать, пока в один момент не почувствовал сокращение мышц и не замер, давая ей кончить, удерживая, чтобы она не извивалась, всасывая солоноватую кожу, покрытую потом, на ее шее, оставляя памятный засос. — Кирилл! Боже, м-м… Она снова прогнулась, стоило мне выйти и зайти до упора. Она едва ли не билась в конвульсиях подо мной, но мне хотелось еще. Быстрее. Жарче. До невозможности я хотел иметь ее. Стискивая зубы, ощущая, как внизу живота тянет от напряжения, как по стволу члена поднимается тягучее, вязкое возбуждение, я двинулся бедрами, засаживая себя по яйца в нее и изливаясь в презерватив густой, белой жидкостью. Утыкаясь носом в ее шею, вдыхая удивительный аромат ее шеи. Я сходил с ума из-за нее. Ее поцелуи обожгли мое плечо, и я приподнял свою голову, чтобы завладеть ее губами. Кажется, мне хотелось еще. — Как ты? — хрипло спросил я, внимательно всматриваясь в довольную мордашку своей девочки. Да, черт, я уже считал ее своей. Только своей. И если будет нужно, я перегрызу глотку Соколовскому, если он вдруг решит вернуться к ней. Не отдам. Никому я ее не отдам. — Слишком хорошо, чтобы это было правдой, — потершись носом об мою щеку, в столь ласковом жесте, что я сжал ее хрупкое тело едва ли не до хруста в ребрах, ответила Аня. — Прекрасно. Я рад, что не сделал тебе больно, — отозвался я, переворачивая, и ложась рядом, притягивая ее к себе, как только стянул и завязал использованный презерватив. — Останешься со мной? — с надеждой и каким-то скрытым страхом в голосе, вымолвила Нюта, я же поцеловал ее макушку, обнимая за плечи, стараясь вернуть дыхание в норму. — Хочешь прогнать меня? — Нет! — Тогда к чему такой вопрос? — Не знаю. Мне просто страшно, что ты уйдешь. — Глупости. Я бы не ушел отсюда, даже если бы на улице начался Армагеддон, — расплываясь в улыбке оттого, что Анька толкнула меня в бок, отозвался я. — Да уж. Есть хочешь? — посмотрев на меня, чмокнув в грудь, спросила Аня, а я довольный посмотрел на нее. — Столь идиотского вопроса я еще не слышал, — вскинув одну бровь, за что снова получил за ребра и расхохотался, ответил я. — Мудак! — разъяренно кинула Белова, и поднялась с постели, направляясь в сторону ванной. — Не отрицаю, — подорвавшись, бросил вдогонку я, намереваясь нарушить ее план. Я не мог выпустить ее из моих рук. Не мог снова к ней не прикоснуться. Не мог позволить ей нежиться одной под горячими струями воды. Я просто не мог остановиться. Не сейчас. Не потом.