***
Уилл почти перестал ждать возвращения Ганнибала. Они расстались по инициативе Уилла, признавшегося, что смертельно устал от оборотня. Ганнибал все чаще застревал в зверином облике и, судя по всему, не контролировал себя. Пока он не нападал на людей, Уилл его терпел. Но зверь нуждался в особом питании, все чаще убивая и пожирая одиноких путников. Уилл пытался уговорить Ганнибала хотя бы на время прекратить обращаться в волка. — Нас поймают и убьют, — повторял он, заново собирая вещи и готовясь к переезду. Точнее, к переходу, потому что лошади не понимали, почему не должны опасаться человека с запахом зверя. — Ты знаешь, что я не собираюсь меняться, — снова и снова отвечал Ганнибал. — К тому же, это непросто сделать, если вообще возможно. Он открыто насмехался над опасениями Уилла, высмеивая его страх преследования. Но когда Уилл поставил вопрос ребром, Ганнибал исчез на два месяца. Была поздняя осень, вечером сильно похолодало. Уилл сидел перед растопленным камином, потягивая местный самогон, отдаленно напоминающий виски. Он полностью расслабился и почти задремал, поэтому не сразу повернул голову в сторону открывающейся двери. При виде Ганнибала Уилл мгновенно очнулся, но не показал это ни единым движением. Он не хотел, чтобы Ганнибал обрадовался, увидев его эмоции: Уилл все еще сердился на него из-за исчезновения. Ганнибал прошел по комнате и сел на второй стул. — Привет, — произнес Уилл, отдавая ему свой стакан. — Как жизнь? — Без тебя — плохо, — признался Ганнибал, делая глоток. — Ужасное пойло. Уилл встал за вторым стаканом. Он окинул взглядом Ганнибала, отмечая, насколько тот похудел, словно после тяжелой болезни. Злость испарилась сама по себе, и сейчас Уилл старательно подавлял желание обнять Ганнибала. Сделав пару глубоких вдохов, он окончательно справился со своими чувствами. В конце концов, он не нежная барышня, дождавшаяся своего возлюбленного из долгого путешествия. — Я думал, ты не вернешься. Болел? — осведомился Уилл светским тоном. — Немного, — уклончиво ответил Ганнибал. — Ты неплохо устроился. — Ерунда, — отмахнулся Уилл. — Спасибо, что потолок на голову не падает. Подскажи, если сможешь, почему не получалось наладить ментальную связь? Ты намеренно создал защиту от меня? Ганнибал, я жду ответа. Молчаливый Ганнибал смотрел на Уилла, ожидая увидеть радость или ненависть. Но тот выглядел настолько безэмоциональным, что Ганнибал слегка разозлился. «Что с ним такое? Наверное, все еще обижен. — Он огляделся. — До чего же убогий домишко! Нет, нет, надо скорее купить новый дом. Разве тут можно жить? Откуда у Уилла такое безразличие к месту жительства?» Уилл ожидал, что Ганнибал накинется на него, истосковавшись за дни разлуки, и приготовил вежливый отказ. Он знал, что Ганнибал не будет настаивать. Но тот равнодушно пожелал: — Спокойной ночи. Уилл положил на него руку, чуть поглаживая по спине, но едва пальцы прикоснулись к левой лопатке, как Ганнибал прошипел: — Не трогай! Озадаченный Уилл отстранился и некоторое время лежал без сна, хотя от выпивки сильно хотелось спать. Он раздумывал, почему Ганнибал стал таким недотрогой, но так ни до чего и не додумался, решив выяснить все рано утром. Проснувшись, Уилл долго вспоминал, что такого задумал с вечера. Вспомнив, он задрал рубашку на спящем Ганнибале. На левой лопатке темнел глубокий безобразный шрам, в котором угадывались очертания татуировки, нанесенной черной краской. — Что я тебе сказал? — Ганнибал мгновенно вскочил и столкнул Уилла с кровати. — Не трогай! — Ты свихнулся? — удивился Уилл. Он не в первый раз видел вспышку ярости у Ганнибала, но сейчас не совсем понимал причину. — Неприятно, — отрезал Ганнибал, одеваясь. — Просто не делай то, о чем не просят. — Где ты был столько времени? — Уилл поднялся, отряхивая с себя пыль. Он словно только что заметил, насколько не убрано в доме. Говоря откровенно, Уилл вообще ничего не делал в комнате, вся обстановка осталась от предыдущего хозяина и представляла собой весьма унылое зрелище. — Решал проблему оборотня. — Ганнибал проследил за взглядом Уилла и усмехнулся: — Здесь не королевский дворец. — У меня было мало денег. — Не оправдывайся. — Ганнибал сгреб с кровати простыню. — Ты мог постирать вещи и вымыть посуду. Это что еще такое?! Прямо возле левого виска пролетел ботинок — первое попавшееся под руку Уиллу. — Вот так являешься, без всяких объяснений, без предупреждений… — Уилл почти кипел от ярости. — И я должен принять тебя вот таким? Как будто ничего не случилось? Думаешь, я не волновался? Тебя могли убить, пока ты шатался по лесу в волчьем облике. Я бы никогда об этом не узнал. Ты бессовестный и бессердечный. Ты не имеешь права так со мной поступать. — Извини, — немедленно сказал Ганнибал, с опаской взглянув на второй ботинок. — Я виноват. Постараюсь больше так не делать. — Не слышу раскаяния. — Уилл оделся. — Ты должен заслужить мое прощение. Пока отнесу вещи в прачечную. — Возьми. — Ганнибал вручил ему деньги. — Должно хватить на стирку и продукты. На обратном пути из прачечной Уилл зашел на рынок. Там он побросал в корзину овощи, зелень и мясо, спеша вернуться домой. Но на выходе остановился, услышав разговор торговок. Они обсуждали убийства на постоялом дворе, которые были совершены диким зверем. Уилл едва не выронил корзину, но взял себя в руки и вмешался в разговор. — А это далеко отсюда? — спросил он, прикинувшись испуганным прохожим. Женщины осмотрели его с ног до головы и, поверив растерянному виду незнакомца, охотно пустились в повествование, перебивая друг друга: — Отсюда будет три дня пути… — Никого в живых не оставил… — Да неужто? Девчонка там осталась… — Видать худющая, вот и не позарился… — Ага, подумай только, перегрыз горло трем здоровым мужикам и хозяйке двора… — Две недели назад… — Власти ничего не делают! — Спасибо, — ответил Уилл, все еще изображая насмерть перепуганного. Но чем дальше он отходил от рынка, тем больше заводился. И когда он вошел в дом, где вовсю кипела уборка, то чувствовал себя более чем злым. Он был готов избить Ганнибала до полусмерти, при этом зная, что, скорее всего, сам будет избит. Но Уилл должен был выплеснуть все эмоции, накопившиеся за годы, проведенные рядом с Ганнибалом. Он не мог мириться с убийствами, как не старался. — Вон туда поставь. — Ганнибал указал мокрой тряпкой на вымытый кухонный стол. — Что случилось? У тебя такое лицо… словно ты хочешь меня убить. Уилл, несмотря на ярость, залюбовался полураздетым Ганнибалом и только сейчас заметил на груди маленькую черную татуировку в виде сплетенных рун. — Ты убил тех людей на постоялом дворе? — Уилл не видел смысла начинать издалека. — Я. — Ганнибал бросил тряпку в ведро с водой. — Мне было плохо после того, как колдунья нанесла татуировку. — С этого места поподробнее, пожалуйста. — Уилл сел на стол. — Я искал кого-то знающего, чтобы избавиться от оборотня. Вернулся в Танфер, к Белле. — Ты мог нарваться на Джека, — произнес Уилл. — Белла сказала, что у меня нет ни единого шанса избавиться от волка. Он слишком в меня врос. Белла предложила сделать татуировку на груди и на спине. Это должно было запечатать и подавить зверя. Но, как часто бывает, все пошло наперекосяк. Знак на груди прижился, а на спине — нет. Он сильно нагноился, я был вынужден остановиться на постоялом дворе. Мне становилось все хуже и хуже, зверь метался внутри, искал выход. Он словно пожирал меня, я сходил с ума от голода. — Потому ты напал на людей, — похоронным голосом сказал Уилл. Он представил Ганнибала, сгорающего от лихорадки и боли, почти беспомощного, одинокого. — Прости, что заставил тебя пойти на крайние меры. Если бы я знал, что все так закончится… — Все в любом случае закончится плохо, — оборвал Ганнибал. — Ты оставил свидетеля. — Я не смог убить девочку, оставил ее в живых. Хотя милосерднее было бы прикончить ее каким-нибудь наиболее безболезненным способом, но у меня на нее рука не поднялась. Не знаю почему. Быть может, она напомнила мне мою сестру. Возможно, в ней был проблеск разума, редкий случай у заброшенных детей, вынужденных тяжело работать. Не знаю. Я ее пожалел и, если бы мог, то забрал бы. Но я не мог. — После короткого молчания он добавил: — Подмети пол. Пожалуйста. Уилл пошел в кладовку за метлой. Теперь ему было не по себе от рассказа Ганнибала, он даже ощутил вину. Но все уже свершилось, поэтому Уилл рассудил, что стоит оставить темы татуировки, оборотня и жертв на потом.***
— В стенах полно щелей и, уверен, крыша протекает. — Ганнибал смотрел в потолок, лежа на кровати. — Унылое зрелище. — Извини, ты оставил меня без гроша, а работу найти непросто. — Уилл забрался под одеяло. — Думаешь, такие как я, нарасхват? Вместо ответа Ганнибал обнял его, целуя и слегка прикусывая кожу на шее. — Черт возьми, — выдохнул Уилл. — Мне было тошно без тебя. Он впился в Ганнибала пальцами, словно пытался удержать на краю пропасти. — Ты мог предложить мне стать оборотнем. Ведь ты меня укусил. — Нет, такая жизнь не для тебя. — Почему нет? Можно вернуться на твою родину. — О, нет. — Ганнибал безостановочно гладил его по спине. — Только не туда. Слишком много горьких воспоминаний. Я не люблю грустить.***
Владелец ювелирной лавки, господин Роджер, сразу распознал в вошедшем хорошего, интересного клиента. Истрепанная куртка и старые сапоги не скрыли от опытного торговца ни той особой стати, ни того особо взгляда, в которых угадывается порода. — Здравствуйте, — сказал господин Роджер, кланяясь, но не в пояс, ведь он не был простым продавцом. — Чем могу помочь? — Добрый день. — Клиент ответил таким же коротким поклоном. — Вы оцениваете украшения? Господин Роджер жестом отослал остальных продавцов. — Разумеется. Как я могу к вам обращаться? — Меня зовут Ганнибал. На прилавке появился кожаный кисет. Роджер стал осторожно доставать из него содержимое. — Это фамильные драгоценности, — пояснил Ганнибал. Ювелир взял перстень с крупным бриллиантом и поднес к глазам. Он мельком бросил взгляд на кольцо с изумрудом, которое украшало безымянный палец левой руки Ганнибала. — Очень красивое изделие, — сказал Роджерс, покачивая головой. — Очень красивое. И этот кулон с рубином, и колье с речным жемчугом. — Он провел кончиками пальцев по украшениям. — Это дорогого стоит. — Разумеется. — Ганнибал невозмутимо смотрел на ювелира, восседая на стуле, как на троне. — Хотелось бы знать, какова стоимость этих вещей на данный момент. Он выглядел абсолютно незаинтересованным, словно от нечего делать зашел в лавку. Роджерс по достоинству оценил такое отношение к делу. — Возможно, за стоимость этих вещей вы могли бы приобрести дом. — Он пытливо взглянул на клиента, не заметив ни малейшего проявления эмоций на смуглом лице. — Это большая редкость. — Даже так? — Ганнибал чуть наклонил голову. — Я был уверен, что это простые безделушки. — Нет-нет. — Роджерс позволил себе проявить нетерпеливость. С его стороны это было вполне допустимо. — Я мог бы предложить вам продать эти вещи. — Продать? — Ганнибал приподнял бровь, словно услышал несусветнюю чушь. — Даже не знаю, ваше предложение весьма неожиданно, но я обязательно его обдумаю. Он сложил украшения в кисет и, кивнув Роджерсу, покинул лавку.***
— Ты чем-то недоволен? — спросил Уилл, заметив кривую усмешку Ганнибала. — Сосед заплатил за ремонт мебели. — Все в порядке, — сквозь зубы ответил Ганнибал, брезгливо переворачивая рыбу при помощи ножа. — Почти свежая. — Знаешь… — Уилл почувствовал себя оскорбленным. — Я никак не возьму в толк, почему ты не ищешь работу? Ну да, конечно, между врачами в больших городах существует конкуренция. Вместо поиска способа заработать ты просто возишься по хозяйству или исчезаешь на полдня. Я кручусь, как белка в колесе. — Не начинай, — царственным тоном перебил его Ганнибал. — Достаточно. Лектер швырнул рыбину в мойку и, оттирая пальцы о тряпку, вышел из дома. Уилл не хотел, чтобы соседи слышали их ссору, но больше не собирался терпеть барские замашки Ганнибала. Он бросился за ним, желая выяснить отношения. — Стой! — Уилл схватил Ганнибала за плечо. — Мы не молодеем, я не смогу прокормить нас обоих. — Не волнуйся о пропитании, — небрежно ответил Ганнибал. — Да неужели? — Уилл пожалел, что вообще начал этот разговор, похожий на обычные ссоры семейных пар. Во-первых, он не был уверен, что у них семья, во-вторых, он знал, что Ганнибала нельзя пробрать при помощи упреков, но отступать ему не хотелось. — И где же мы возьмем деньги? Я не собираюсь голодать. — Из рыбы можно приготовить вкусное блюдо, — внезапно смягчился Ганнибал. Он обернулся и обнял Уилла. — Не переживай, я устроил тебе такую жизнь, я и решу все проблемы.***
Господин Роджерс знал, что рано или поздно Ганнибал вернется. Этому человеку были нужны деньги, но он не мог опуститься до уровня заурядных горожан, сбывающих за гроши ценные вещи. Ювелир понимал: господин Ганнибал хочет сохранить лицо, поэтому не сразу продал украшения. Прошла неделя, и в лавке снова появился Ганнибал. Роджерс завел с ним разговор на отвлеченные темы, повторно осматривая предложенные вещицы. В конце концов он назвал свою цену, немного завышенную, но если бы на месте Ганнибала был другой человек, то Роджерс предложил бы ему на пару сотен монет меньше. Он знал, что господин Ганнибал не будет торговаться, но не мог его обманывать. — Вы упоминали, что за эти деньги можно приобрести дом. — Ганнибал смаковал коньяк, предварительно одобрив кивком старинный бокал. — У меня есть знакомый, который продает дом. — Роджерс вручил ему кожаный кошель с золотыми монетами. — Новая постройка, в десяти минутах от города. Каменная ограда, отличные замки. Честно говоря, сам дом не очень большой, всего четыре комнаты, но нет насекомых, вредных духов или призраков. Хотите посмотреть? Я лично сопровожу вас к своему знакомому. — Пожалуй, я соглашусь. Опасно в наши дни хранить такую сумму под половицей. — Ганнибал положил кисет во внутренний карман куртки. — Буду премного благодарен за помощь. — Поедем в моей карете, — предложил Роджерс. — Лошади меня терпеть не могут, — сказал Ганнибал. — Предпочитаю передвигаться пешком. Пришлось Роджерсу наплевать на ноющие колени и отправиться в соседний квартал своим ходом. Он едва успевал за быстро идущим Ганнибалом и раздумывал, по какой такой причине лошади «терпеть не могут» этого человека. На ум приходили два вывода: либо господин Ганнибал — сильный колдун, практикующий черную магию, а то и некромантию. Либо он — особо замысловатый гибрид человека и какого-нибудь существа. А может — Роджерс слегка испугался — Ганнибал являлся кем-то вроде оборотня. Ювелир никогда не имел дела с этим народом, но в тех местах, откуда он был родом, ходили легенды о семействах, добровольно ставших оборотнями. Приятель Роджерса, господин Дуэйн, занимался ростовщичеством и держал лавку на пересечении оживленных улиц. Он заметно обрадовался, услышав о потенциальном покупателе, но тут же огорчился, узнав, что придется идти на своих двоих. Но бизнес есть бизнес, и Дуэйн, недовольно морщась, приказал помощникам «не отлынивать от работы». Путь к дому был преодолен за час. Сам Ганнибал дошел бы минут за двадцать-двадцать пять, однако пожилые торговцы не отличались скороходностью. Сначала они вели светскую беседу, но вскоре умолкли и только пыхтели, топча придорожную пыль. Дом был обнесен каменным забором и находился на отшибе. Но было очевидно, года через два или три здесь должен вырасти жилой квартал — в поле виднелись фундаменты будущих построек, по соседству уже намечалась улица. Дуэйн отпер металлические ворота и пригласил Ганнибала во двор. — Здесь колодец, — тяжело дыша, сказал ростовщик. — Вода поступает из подземного источника — если что, можно долго продержаться. Вон там — место для огорода. Земля хорошая, плодородная. Вот тут — амбар. — Он распахнул ворота и навалился на одну из створок, хоть так пытаясь перевести дух. — Полно места, можно делать все, что угодно. Есть где держать скотину и птицу. Спустя пару минут, отдышавшись, Дуэйн, переваливаясь с ноги на ногу (он был весьма упитанным потомком людей и гномов), провел покупателя к дому. — Есть кухня и ванная, комнаты светлые, потолки высокие. — Его сбивало с толку невозмутимое лицо Ганнибала. — Вам нравится? Ганнибал молча прошелся по дому, еще раз осмотрел двор и проверил качество ограды. Потом, пристально глядя в глаза Дуэйну, спросил о цене. Тот окончательно смутился и, немного заикаясь, назвал цену ниже той, которую хотел назначить. Он и сам не понял, почему так сделал. Ганнибал согласился и предложил в обозримом будущем посетить нотариуса. Бедные торговцы с ужасом представили обратный путь в город, но Ганнибал смилостивился над ними. — Наймите повозку, — сказал он. — Я зайду к вам, господин Дуэйн, завтра.***
Верховная колдунья не сводила глаз с карты города, на которой только что проявилось темное пятно. Помощницы следили за ней, вытянув шеи и приоткрыв рты. — Итак, — изрекла Верховная. — В наших краях появилось непонятное существо. Это не вампир — они не заходят в города. Не новая помесь человека с другой расой, не призрак или божество. Мы должны его изучить поближе. — Кто же это может быть? — Фаворитка Верховной, госпожа Вероника, приблизилась к столу и позволила себе встать спиной к остальным колдуньям. Они вяло возмутились, так как привыкли к отсутствию вежливости с ее стороны. — Займись им, — велела Верховная, устало прикрыв глаза рукой. Она откинулась назад, и складки ее платья кобальтового цвета растеклись вокруг трона. Белоснежные волосы сияли в свете многочисленных свечей. Госпожа Вероника поклонилась и спросила: — Могу ли я взять в помощь двух или трех слуг? — Возьми пятерых. — Верховная отняла руку от лица и взглянула на любимицу. — Ты распознаешь его по необычной ауре. Примени астральное зрение. Поклонившись еще раз, госпожа Вероника покинула зал, шурша подолом бордового платья***
Ганнибал принес две корзины, доверху заполненные продуктами. Он задумал устроить Уиллу сюрприз, сообщив о грядущей покупке дома. Но перед этим решил приготовить изысканный ужин, не обращая внимания на обстановку: неудобный стол, старую посуду и плохо горящую плиту. Уилла не было дома. Ганнибал достал покупки и обнаружил, что забыл купить оливковое масло. Он заглянул во все шкафчики кладовой, но не нашел ни капли масла. Недовольный собой, он отправился в ближайшую лавку. Там продавался нужный продукт, правда, не высокого качества, но Ганнибалу было некогда идти на другой конец города. По дороге он представлял, как обустроит кухню и комнаты в новом доме, разобьет цветник и посадит фруктовые деревья. Ганнибал так замечтался, что не заметил, как налетел на пятерых дюжих молодцов в черной форме, позади которых стояла высокая, представительная дама в пышном бордовом платье, затканном серебряными знаками. Ганнибал без затруднения узнал в ней колдунью. — Взять его! — скомандовала она. Если бы не замыкающие знаки на теле, он в миг обратился бы в волка и, разметав всех, умчался бы прочь — поминай как звали. Уилл не пропал бы без него. Но сейчас Ганнибал мог противопоставить саблям только свои руки и зубы. Сомнительное оружие против стали, но он рискнул. Зверь внутри требовал, чтобы его выпустили. Если бы не его чутье, Ганнибал — возможно — позволил бы привести себя в участок, чтобы узнать, в чем его обвиняют. Но зверь бесновался, ощущая смертельную опасность, и Ганнибал не посмел его ослушаться. Он никогда не доверял колдуньям. Он почти выскользнул из окружения, когда один из нападающих улучил момент и нанес сильный удар тыльником сабли. Острая, оглушающая боль заставила Ганибала застыть на месте. Он прижал руку к левому глазу, из-под пальцев потекла кровь. Колдунья махнула рукой, и Ганнибала повалили на землю. Слуги были очень злы на него — разбитые носы и рассеченные губы не располагали к дружелюбию. Собравшаяся толпа поспешно пропустила слуг колдуньи, которые тащили связанного Ганнибала, награждая его тычками и затрещинами.***
— Он сейчас в камере, — сообщила госпожа Вероника, входя без стука в личные апартаменты Верховной. Та поманила ее к себе и указала пальцем на маленькую скамеечку у ног. Фаворитка немедленно села, с трудом расположив свои пышные юбки. На узком сиденьи было проблематично сохранять равновесие, но ради любимой госпожи Вероника была готова терпеть любые неудобства. — Кто он? — Пальцы Верховной ласково заправили выбившуюся прядь из прически фаворитки, нежно огладили овал лица. — Никак не пойму. — У него нет астрального двойника. — Как такое может быть? Кто он такой? — Верховная, в мгновенье забыв о Веронике, ринулась к шкафу. — Где-то я читала о таком. — Она переставляла книги с места на место, разворачивала и сворачивала свитки. — Вот! Верховная повернулась к Веронике, с торжеством держа над головой фолиант, и бросила его на стол, отчего на пол полетели бумажные листы, обычно сложенные аккуратными стопками. Вероника проворно поднялась и подошла к Верховной. — Оборотень. — Верховная провела пальцем по странице, на которой был изображен волк. — Много лет назад было убито последнее семейство оборотней. Их предки добровольно обратились и передавали свою одержимость из поколения в поколение. Но два года назад в Танфере появился некто. Госпожа Белла опознала в нем оборотня, но, увы, ничего не предприняла для его поимки или уничтожения. Потом от него долго не было ни слуху ни духу, пока не начались убийства. Считалось, что их совершили дикие звери, но теперь я понимаю, кто именно растерзал людей. Почему он не обратился и не оказал сопротивление? Я должна его увидеть. Верховная устремилась к двери, захлопали многочисленные юбки. Вероника поспешила за ней. По пути к ним присоединились слуги и несколько колдуний. В результате в подвал спустилось человек пятнадцать. Разумеется, все они не могли поместиться в коридоре между стеной, покрытой охранными символами, и рядом небольших камер. В узком пространстве образовался затор из переругивающихся, тяжело дышащих людей. Ганнибал выглядел довольно непрезентабельно: на изодранной рубашке темнели пятна крови, поврежденный глаз увеличился в размерах, из-под века вытекала мутная жидкость. Но он высокомерно смотрел на людей так, словно не было веревок, стягивающих его руки и ноги, а сам он не лежал на полу камеры, не имея никакой возможности вырваться. — Ты — оборотень. Зверь сидит внутри тебя, я его чувствую. Но почему ты не обратился? — спросила Верховная, с жадностью разглядывая его. Ганнибал молчал, на губах появилась насмешливая улыбка. Верховная приказала открыть камеру и вошла, невзирая на предостережения. — Зверь не может выбраться. — Она велела слуге поставить Ганнибала на колени и приспустить с него рубашку. — Вот! Я же говорила! — Верховная кивнула на татуировку. — Это запирающий знак. Точно такой же должен быть на спине. — Она заставила Ганнибала наклониться. — Вот он! — Если убрать знак, он обратится в волка? — спросил кто-то из толпы. — Бесспорно. — Верховная буквально излучала самодовольство. — Очевидно, что-то пошло не так, татуировка нагноилась, поэтому кожа повреждена. Думаю, зверь свихнулся, и человек напал на себе подобных. — Отдадим его в руки правосудию, — предложил кто-то другой. — О, нет. — Верховная хищно улыбнулась. — Он нам еще пригодится. Из него получится прекрасный раб. Отведите его на уровень ниже, посадите на цепь, не вздумайте разговаривать с ним или входить в камеру. Все слышали? Впрочем, и без таких указаний Верховной никто не жаждал компании оборотня.***
Уилл возвращался домой, перебирая в кармане заработанные монеты. Едва он повернул на свою улицу, как его встретили встревоженные соседи, сообщившие, что Ганнибала схватили слуги ковена. Уилл вошел в дом, борясь с желанием немедленно пойти к Верховной колдунье, но ограничился тем, что швырнул стул в стену. Он знал, что лучше не становиться врагом ковена. Если у колдуний были планы на Ганнибала, то они его просто так не выпустят. Надо было действовать как можно незаметней. Преодолев собственные принципы, Уилл открыл сумку Ганнибала и обнаружил там кожаный кошель с золотыми монетами. Не веря своим глазам, он пересчитал деньги. Суммы могло хватить на приличный дом. «Он их что, украл? — Уилл помотал головой. — Нет, это невозможно. Он убийца, но не вор». Немного поломав голову над тайной происхождения денег, он переключил мысли на варианты освобождения Ганнибала. На самом деле вариантов было не так много. Уилл мог заплатить местным маргиналам, околачивающимся в порту или в грязных забегаловках. Они бы разом вытащили Ганнибала из полицейского участка или из тюрьмы. Ну, может быть и не разом, но все равно это представлялось вполне возможным. Однако никто и ни за какие деньги не стал бы связываться с ковеном. Оставалось рассчитывать исключительно на свои силы. «Ну почему мне так не везет?» Он отнес почти все продукты соседям, оставив себе самую малость в дорогу и, купив лошадь, отправился в Танфер.***
Ганнибал впервые за много лет ощутил отчаяние. Он не мог установить ментальную связь с Уиллом и сообщить, где находится. Левый глаз был безнадежно поврежден, и Ганнибал испытал приступ ярости, от которого был готов убить любого подвернувшегося под руку. Вокруг никого не было. Он растянулся на холодном полу, постепенно успокаиваясь, — от гнева не было никакого проку. Ганнибал решил посмотреть, что произойдет дальше, абстрагируясь от ситуации, как сторонний наблюдатель. Время шло, но никто не появлялся. Ганнибал забылся тяжелым сном, в котором произошло превращение, он был волком и находился в густом лесу. Среди деревьев бежал родник, Ганнибал начал пить ледяную, необычайно вкусную воду. Проснувшись, он вспомнил, что чуда не произошло, и он по-прежнему лежит на полу камеры, погруженной во тьму — на этот уровень солнечные лучи не проникали. Ганнибал терпеливо ждал, что кто-нибудь придет. Опять-таки, никого не было видно. С момента его пленения прошло часов десять. Он уселся, опираясь спиной на холодную, влажную стену, и притронулся к поврежденному глазу. Очевидно, началось воспаление, кожа на веке была горячей, из-под него сочилась липкая жидкость. Ганнибал прижался к холодной стене, ища облегчения, но его не было. Голову словно стискивал огненный обруч, Ганнибал снова лег на пол, стараясь принять как можно более удобное положение. Очнувшись после очередного забытья, он был готов лизать стену, чтобы собрать хоть какую-нибудь влагу. Ганнибал попробовал сотворить заклинание, чтобы открыть замок на ошейнике, но все вокруг было пропитано магией. Малейшая попытка произнести нужные слова вызывала приступы головной боли, и Ганнибал бросил эту затею. Он пошарил руками по полу, отыскивая камни или щепки, и вскоре нашел небольшой камешек с острым выступом.***
— Зачем он тебе, Мудрейшая? — Госпожа Вероника видела, что Верховная занята обдумыванием своих планов. — Он никогда не сдастся. — Куда он денется? — Верховная любовалась своим отражением в овальном зеркале в деревянной раме с серебряными вставками. — Ему придется или умереть, или подчиниться моей воле. Госпожа Вероника сильно сомневалась, что Ганнибал сдастся. Она не смогла проникнуть в его душу, точнее, не нашла и тени души. Это ее насторожило и напугало. — Это очень опасное существо. — Вероника не могла допустить, чтобы ее возлюбленная подвергла себя и ковен смертельной опасности. — Разве ты не понимаешь этого? Он убьет всех нас. — Ерунда! — резко ответила Верховная, топнув ногой, обутой в мягкую туфлю. — Прекрати нести чушь! Жажда и голод сделают его уступчивым. Я не собираюсь держать его при себе годами. Он нужен мне для исполнения маленького плана. А потом я выдам его горожанам. — Но тогда он выдаст тебя, — заметила Вероника, уже понимая, какой ответ услышит. — Волки не разговаривают, — с жестокой улыбкой произнесла Верховная.***
Сначала Ганнибал хотел повредить символы на ошейнике, чтобы снова попробовать его снять. Серебряные нити не поддавались, и Ганнибал нащупал татуировку на груди. Он сжал в пальцах камень, примерился и провел острым краем по едва выпуклому знаку. «Хоть бы получилось. — От боли он скрипнул зубами. — Иначе умру от заражения крови. О чем это я? — Ганнибал коротко рассмеялся и снова провел камнем по коже. — Жажда убьет меня раньше». Зверь, притихший до этого, снова заметался, ища выход. Камень рассек запирающий знак, и тело отозвалось сильной дрожью. Ганнибал стесывал кожу вместе с татуировкой, камень выскальзывал из пальцев, покрытых кровью, но было необходимо освободиться. Камера осветилась крохотными искорками, полетевшими от шерсти оборотня, когда он яростно отряхнулся. В следующую минуту оборотень повалился на пол, хватая воздух пастью. Ошейник, подогнанный под шею человека, душил зверя. Оборотень надсадно дышал, дергаясь всем телом. Он не мог обернуться человеком — мешали защитные знаки на коже ошейника. Оборотень медленно задыхался, когда тьма озарилась светом факелов. Щелкнул замок камеры, скрипнули петли двери. Кто-то расстегнул ошейник, зверь набрал полную грудь воздуха и подавился. — Наверное, ты проголодался, — прозвучал знакомый женский голос. — Да-да, это я, Верховная колдунья ковена. Я принесла тебе еду и воду. Но сначала мы побеседуем. Она вышла из камеры, слуга запер дверь. Оборотень уселся, глядя исподлобья на Верховную. Его пошатывало от голода и жажды. — Я не собираюсь извиняться перед тобой за причиненные неудобства. Ты сам во всем виноват — надо было просто прийти ко мне, а не начинать драку. Но оставим эту тему. Я предлагаю сотрудничество. Ненадолго, не волнуйся. Ты должен убить четверых членов городского совета. Они зазнались и перешли дорогу ковену. Я назову тебе адреса, ты убьешь и будешь свободен. Я сниму ошейник, дам одежду, не переживай, голым по городу не пойдешь. Оборотень отвернулся. — Лекарь осмотрит твой глаз. Ну что, согласен? Разумеется, ты можешь отказаться. Но тогда, боюсь, останешься здесь навсегда. Верховная щелкнула пальцами, и двое слуг поднесли к клетке корзину с мясом и медное ведро с водой. — Видишь? Я выполняю свои обещания. Оборотень не удостоил взглядом пищу, продолжая смотреть на стену. — Хорошо, как хочешь. — Верховная, подобрав юбки, направилась было к выходу, но почти сразу вернулась. — Я знаю, кто тебе дорог. Этот человек скоро будет у нас. Что тогда ты скажешь? Да, это шантаж, но что же мне делать, если ты такой несговорчивый? Ты просто умрешь здесь, заодно прихватив с собой своего друга. Оборотень встал и подошел к решетке, заменяющей одну из стен. — Ты согласен? — Верховная протянула руку, и зверь ее лизнул. — Вот и молодец. Дайте ему мясо и воду, когда поест, приведите сюда лекаря. Ты ведь понимаешь, что здесь нельзя убивать? Оборотень кивнул. — Прекрасно. Я умею договариваться, не так ли? — Верховная победно посмотрела на госпожу Веронику.***
Госпожа Вероника не сводила глаз с черного волка, лежащего на полу кабинета Верховной. Он выглядел истощенным и, одновременно, забавным из-за бинтов на голове. Лекарь удалил поврежденный глаз и сшил веки. Оборотень перенес операцию молча, словно ничего не происходило. — Когда ты отправишь его в город? — Вероника не могла произнести «убийство». — Он должен выздороветь и набраться сил. — Верховная провела пальцами по густому загривку зверя. — Очаровательное существо. Вот бы иметь его в качестве постоянного оружия… Но я дала слово и буду его держать. Спать. Оборотень немедленно улегся, положив голову на скрещенные передние лапы. Верховная взмахнула рукой. — Иди, Вероника. Ну, в чем дело? — Я переживаю за тебя. — Вероника с опаской смотрела на зверя. — Не доверяй ему, он — зверь. — Иди к себе, — строго приказала Верховная. — Волк под воздействием одурманивающих трав. Ты же видишь, какой он покорный. Она заперла дверь после ухода фаворитки и опустилась на колени рядом с оборотнем. — Какая у тебя роскошная шерсть… — выдохнула Верховная, обнимая зверя. — Какой ты мягкий… Она провела рукой по его животу, добираясь до члена. Зверь вздрогнул, но почти сразу расслабился. Верховная настырно ласкала его, не обращая внимания на то, что оборотень почти никак на это не реагировал. Он терпел некоторое время, а затем вывернулся из рук колдуньи и опрокинул ее на спину, поставив передние лапы на грудь. — Не надо, — жалобно простонала Верховная, раздвигая ноги под напором морды зверя. Он начал вылизывать ее, колдунья вцепилась в его уши, притягивая к себе. Она что-то бормотала, уставившись в потолок. Когда Верховная забилась в судороге оргазма, зверь от нее отстранился. — Как хорошо, — сказала Верховная. — Останься. Он проник в нее языком. — Да, да! — Верховная извивалась всем телом. — Останься! Оборотень приподнялся над ней, глядя холодно и равнодушно. Но колдунья не замечала его взгляда, поглощенная ощущением шершавого языка. Она еще никогда не испытывала таких чувств и полностью забылась. Когда зубы сомкнулись на ее горле, она лишь прохрипела: «Сильнее», — и оборотень исполнил просьбу. Кровь брызнула в стороны, женщина впилась ногтями в зверя, пытаясь оттолкнуть его, но клыки уже разодрали кожу и сосуды, превратив плоть в кровавое месиво. Кровь текла по полу, собираясь в лужу, ноги колдуньи перестали взбивать юбки. Верховная застыла, уставившись в потолок. Зверь вгрызся в ее плоть. Закончив с едой, он напился крови и, как следует, вылизал шерсть. Конечно же, зверь не мог открыть дверь или выбить ее — мешали защитные знаки, вырезанные на дереве. Но он мог дождаться, пока дверь откроют. Ждать пришлось до утра, оборотень успел вздремнуть, но сразу вскочил, едва услышал легкие шаги за дверью. — Госпожа Верховная? — Голос госпожи Вероники чуть дрожал. — Я могу войти? Оборотень приготовился к прыжку. — Госпожа Верховная, все в порядке? Стоя за дверью, Вероника не знала, что и думать — Верховная никогда не любила нежиться в постели после восхода солнца. Вероника постучала, снова позвав Верховную. Но в ответ ничего не услышала. Заподозрив неладное, она не стала открывать дверь, а побежала к сестрам по ковену, которые собрались в восточном зале для проведения церемонии встречи солнца. Поделившись своими опасениями, Вероника предложила расставить в коридоре перед спальней Верховной вооруженных слуг, и лишь потом открыть дверь. Несмотря на то, что Веронику недолюбливали, никто не стал возражать. Немедленно позвали слуг и велели им взять короткие мечи — коридор был узким, и другое оружие могло оказаться бесполезным. Вероника, поняв, что кроме нее никто больше не отважится открыть спальню, осторожно приблизилась к двери, встав так, чтобы не оказаться на дороге зверя, если тот выскочит из комнаты. Она прочитала коротенькое заклинание-оберег и повернула бронзовую ручку, открывая дверь. Почти сразу мимо нее пронесся вихрь, испуганные слуги взмахнули мечами, но промазали. Оборотень спрыгнул с лестницы на первый этаж, сбил с ног служанок, которые невовремя решили поинтересоваться происходящим. До опешивших колдуний донесся звон разбитого стекла. Первой опомнилась Вероника: она бросилась в спальню и замерла на месте при виде растерзанного тела Верховной. Она приблизилась к окровавленным останкам и одеревеневшими руками набросила на них свой бархатный халат. Оставшись в тонкой батистовой сорочке, Вероника вышла из спальни и побрела по этажу, не разбирая дороги.***
Вернуться домой Ганнибал не мог, снять ошейник был не в силах, поэтому ему пришлось бежать к лесу, чтобы отыскать укромное место в самой глуши. Ему по-прежнему досаждала боль в ране, повязка пропиталась его сукровицей и кровью Верховной. Ганнибал кое-как сорвал бинт, но легче не стало. Он устроился в неглубокой пещере, надеясь отдохнуть. Он сильно устал, но не мог полностью погрузиться в сон. Любые колдунья или колдун, или такие таланты, как Уилл, видели символы на ошейнике — знаки сияли в призрачном мире подобно свету маяка. Неизвестно, когда осиротевший ковен перестанет предаваться горю и начнет искать убийцу. Ганнибал попробовал наладить контакт с Уиллом в призрачном мире, но мешало колдовство, наполняющее ошейник. Свернувшись и накрыв хвостом морду, Ганнибал балансировал между сном и явью.***
Ковен не собирался ловить убийцу Верховной колдуньи, озаботившись передачей власти. По негласным правилам место Верховной должны были занять фаворитка или фаворит, но госпожа Вероника заперлась в своей комнате и наотрез отказалась выходить. На все вопросы о верховенстве она отвечала одно и то же: «Оставьте меня в покое! Мне ничего не нужно!» Останки Верховной завернули в черную шелковую ткань и предали огню. Никто особо не горевал, разве что всплакнули некоторые из служанок. Ковен не счел необходимым объяснить горожанам причину смерти Верховной, и по городу поползли слухи. Кто-то говорил, что колдунью убили свои же, кто-то сочинял байки о наемных убийцах. Выдвигались предположения, что Верховная пала жертвой проклятия. Никто ничего толком не знал, но истории сочинялись одна краше другой.***
Уилл сумел встретиться с Беллой Кроуфорд, но к его удивлению, колдунья наотрез отказалась помогать. — Я сделала для него все, что могла. — Белла выглядела восхитительно в лунном свете среди развалин храма солнцепоклонников. — Я предупреждала его обо всех нежелательных последствиях. Но он ничего не хотел слышать. В его голове засела идея избавиться от зверя, невзирая на опасность. Когда я наносила татуировки, Ганнибал рассуждал о планах на будущее. Он был уверен, что, подавив зверя, сможет многого добиться. — Я хочу вызволить Ганнибала. — Уилл услышал в словах Беллы упрек в его адрес. — Пожалуйста, помоги. — Не вожу близкого знакомства с ковеном Аннаполиса. Верховная слишком заносчива и самоуверенна, к тому же, глупа. Думаю, что нарциссизм сыграет с ней очень жестокую шутку. Посмотрев на приунывшего и одновременно раздраженного Уилла, Белла сказала: — Не переживай, все обойдется. Если бы Ганнибал умер, ты бы это почувствовал. У вас есть крепкая связь. Он ведь кусал тебя? Уилл кивнул. — При желании ты можешь научиться обращаться в волка. — Белла успокаивающе погладила его по щеке. — Я не должна это рассказывать, но оборотнем вроде Ганнибала можно стать по доброй воле. Ты должен согласиться быть зверем. Семья Ганнибала пошла на это без принуждения, он — потомственный оборотень. Но ведь все с кого-то или с чего-то начиналось, не так ли? — Ты предлагаешь мне стать волком? — тихо спросил Уилл. — Но я не хочу. — Я ничего тебе не предлагаю, принятие любого решения зависит от тебя. Ты должен принять как должное, что рядом с Ганнибалом никогда не обретешь покой. Постоянное движение, постоянный страх преследования, постоянные смерти. Если Верховная колдунья заставит его обратиться, то он не сможет вернуться в человеческое обличье. Зверь достаточно наголодался, чтобы отпускать человека. — Спасибо, Белла. — Уилл поклонился. — Попробую со всем разобраться по мере своих сил. — Используй свой талант. — Белла накинула капюшон. — Ты увидишь Ганнибала в призрачном мире. Но мой тебе совет — оставь его. Поезжай в другой город, подальше от этих мест, постарайся не допускать связи с Ганнибалом. Найди себе кого-то, чтобы коротать вечера у камина. Взвесь все «за» и «против», прежде чем возвращаться в Аннаполис. На обратном пути Уилл раздумывал над ее словами. «Как ни крути, она права. С Ганнибалом у меня точно никогда не будет спокойной жизни». Он представил, как приедет в Аннаполис, в пустой дом. Как будет пытаться освободить Ганнибала. Как у него ничего не получится. Как он снова будет ждать, что дверь откроется, и войдет Ганнибал, словно никуда не исчезал, но за ним опять будут тянуться кровь и смерть. Кого он убьет на этот раз? Перережет весь ковен или ограничится Верховной колдуньей и ее слугами? Или начнет нападать на горожан, потому что зверь изголодался? Уилл потянул поводья, и лошадь остановилась. Ярко светила луна, над головой пролетали ночные птицы. Было так спокойно и безмятежно, что Уиллу стало страшно. Ему захотелось попасть в общество, неважно какое. Он доехал до первого постоялого двора и, бросив поводья замухрышке-конюху, пошел в покосившееся здание, успев заметить три защитных знака над дверью. — Ужин и вино, — обратился Уилл к подбежавшей упитанной девице. — И есть ли у вас место для ночлега? — Да там, — девица указала наверх. — Папаша держат там комнаты. Дождавшись ужина (жутко пережаренная яичница с почти сожженным беконом), Уилл проглотил его, проигнорировав отвратительный вкус. Девица принесла кувшин с молодым вином, которое Уилл не любил, но делать было нечего. Он оплатил ужин и, прихватив с собой вино, поднялся на второй этаж. Комната была весьма сносной: широкая кровать, застеленная домотканным покрывалом, грубые серые занавески на окнах и колченогая тумбочка с миской для умывания. Уилл осмотрел задвижку на двери — ее мог сорвать даже младенец — и улегся на кровать, не сняв сапоги. Вино было невкусным, но крепким, и вскоре Уилл достаточно опьянел, чтобы перестать думать о Ганнибале. Он буквально провалился в сон, в котором участвовали лес, олень с ветвистыми рогами, кровь и холод. Именно от холода Уилл и проснулся под утро. С трудом поднявшись, он доковылял до окна и захлопнул ставни. Ужасный вкус во рту и сухость заставили Уилла выйти из комнаты в поисках воды. По пути он едва не убился, споткнувшись обо все встречные пороги и наткнувшись на дверные косяки. Сонная служанка выбралась из своего закутка и, зевая, подала ему ковш с водой. Напившись, Уилл дал ей пару монет за услуги и сообщил, что уезжает. Увидев золото, служанка мгновенно проснулась и побежала впереди него в конюшню, чтобы разбудить конюха. Уилл, все еще под влиянием вина, кое-как забрался на лошадь и, вручив конюху оплату за помощь, устроился поудобней в седле, намереваясь подремать по дороге. Уже на выезде с постоялого двора он подумал, что не стоило быть таким щедрым: конюх мог отправиться за ним, чтобы ограбить.***
Вернувшись домой, Уилл выбросил остатки продуктов, которые забыл раздать соседям, немного убрал в доме. Ему предстояло много хлопот: необходимо было запастись дровами на зиму и кормом для лошади, хотя бы на первое время. Позже Уилл намеревался ее продать. Прошла неделя. Уилл почти смирился с тем, что больше никогда не увидит Ганнибала и, хотя ему было невыносимо грустно, одновременно он испытывал облегчение. Словно вскрыли давний нарыв, и боль утихла. Уилл собрал нехитрые пожитки Ганнибала, но так и не выбросил. Сложил их в мешок и поставил в угол, ожидая подходящего момента, чтобы отдать старьевщику. Уилл не особо общался с соседями, не желая отвечать на вопросы о судьбе Ганнибала, но все равно узнал о трагедии, разыгравшейся в доме Верховной колдуньи. «Итак, он растерзал колдунью и сбежал. — Уилл почувствовал, как сильно заколотилось сердце. — Значит, вопрос времени, когда он вернется». «Выставлю его за дверь. — Уилл кивнул. — Нет, сначала позволю набраться сил, он точно оголодал за эти дни, проведенные в шкуре оборотня. А потом выставлю вон. В самом деле, Белла права — я не могу жить в этом до конца своих дней. Я не могу постоянно прощать исчезновения, убийства, снисходительное отношение». По вечерам он все же посматривал на дверь, ожидая, что войдет Ганнибал. Но Уилл не ожидал именно такого возвращения. Посреди ночи раздалось дикое ржанье из хлипкого сарая, где держал лошадь. Вооружившись ножом и прихватив фонарь, Уилл бросился на шум. Он распахнул дверь, когда ржанье превратилось в булькающий хрип. Лошадь лежала на полу и била копытами, истекая кровью из разорванного горла, в которое вцепился огромный черный волк. Уилл поднял фонарь, освещая место бойни. Зверь разжал зубы и повернулся к нему. — Ганнибал, — выдохнул Уилл, бегло окинув взглядом поврежденный глаз и ошейник с колдовскими символами. — Что ты делаешь? Ах, ну да, зачем я задаю этот бессмысленный вопрос. Он повесил фонарь на крюк и воткнул нож в стену. — Что это у тебя на шее? Оборотень облизнулся и посмотрел на лошадь, которая уже перестала двигаться. — Ганнибал, ты меня слышишь? — Уилл немного повысил голос. — Пожалуйста, подойди ко мне. Я сниму ошейник. Оборотень чуть оскалился. — Ганнибал, я прошу тебя. Колдуньи могут увидеть эти символы, странно, почему они до сих пор тебя не поймали. — Уилла передернуло. — Мне очень холодно, ты же видишь, что я плохо одет. Не упрямься, подойди. Да что это такое, уговаривать нужно, как малого ребенка. Оборотень исполнил его просьбу. Уилл провел пальцами по выпуклым символам на ошейнике, повозился с застежкой. — Сейчас я принесу кое-какие инструменты и сниму это с тебя. Только не уходи, ладно? Он не был уверен, что, вернувшись, не обнаружит пустой сарай. Не считая, конечно, трупа лошади. Но оборотень не убежал. Он занялся поздним ужином, и Уилла едва не стошнило от этого неприглядного зрелища. — Завтра я схожу на рынок и куплю что-нибудь вкусное. Что бы ты хотел съесть? — Уилл, отлично понимая, что рискует, потянул ошейник, заставив волка оторваться от трапезы. — Наверное, ты не откажешься от сыра. Или нет? Можно начать с чего-нибудь менее мясного, чтобы ты мог адаптироваться к человеческому… Не надо! Зверь так сильно дернулся, что Уилл чудом удержался на ногах. — Ганнибал, — строго сказал он, — перестань. Тебя уже еле видно сквозь облик волка. Еще немного — и ты окончательно забудешь себя. Стой смирно, прошу. Зверь опрокинул его на спину и навис над ним. — И что ты сейчас сделаешь? — Уилл кое-как подвинулся, чтобы слюна, смешанная с кровью, не заливала ему лицо. — От тебя отвратительно пахнет. Зубы зверя щелкнули над его горлом. — Собрался добавить меня к лошади? — негромко спросил Уилл, хотя его потряхивало от страха. — Наверное, нужно сказать что-то вроде: «Делай это побыстрей». Но я не хочу умирать. Я ездил к Белле, она отговаривала меня оставаться с тобой. Сначала я возмутился. Но, хорошо подумав, понял, что она совершенно права. Зверь неотрывно смотрел на него. — Я не могу жить с тобой. И без тебя тоже не могу. Смерть будет лучшим выходом из сложившейся ситуации. Зверь отошел в сторону и уселся на задние лапы, склонив голову. Уилл вытер лицо и взял коробку с инструментами. Ему удалось раскрутить застежку и снять ошейник. Почти мгновенно зверь исчез, оставив на своем месте Ганнибала. Уилл накинул на него простыню и вывел из сарая. По пути в дом Ганнибала вырвало сырым мясом и кровью. — Так, этого мне и не хватало для полного счастья, — с нервной усмешкой сказал Уилл. — Ты ужасно выглядишь. Волчья диета не пошла тебе на пользу. Ганнибал что-то невнятно ответил. Оставив его на кровати, Уилл поспешил обратно в сарай, чтобы избавиться от ошейника. Он отнес вещь на свалку и сжег. Только когда ошейник превратился в пепел, Уилл понял, что окончательно замерз. Дрожа и чертыхаясь, он пустился в обратный путь, искренне надеясь, что Ганнибал не устроил какой-нибудь неприятный сюрприз. Но к его облегчению, Ганнибал крепко спал, завернувшись в простыню. Уилл подкинул дров в камин и налил воды в большой котел, чтобы устроить Ганнибалу ванну. До утра вода должна была закипеть. Уилл осторожно лег на кровать, чтобы не разбудить Ганнибала, но тот не шелохнулся. «Устал быть волком». — Уилл провел кончиками пальцев по растрепанным волосам спящего. Ганнибал выпростал руку из-под простыни и приобнял Уилла.***
— Деньги никуда не делись? — Ганнибал, вымытый и накормленный завтраком, сидел в кровати, подложив подушку под спину. Уилл уговорил его не вставать с постели: Ганнибал с трудом передвигался, человеческое тело плохо его слушалось. — Я взял немного, — ответил Уилл и добавил: — Извини. Вот твоя сумка с остальными деньгами. — Я тебя ни в чем не упрекаю. — Ганнибал отвернулся. — Я собирался купить дом. Намного приличнее этой хибары. — Очень интересно. — Уилл натянул сапоги и теплую куртку. — Мне нужно убрать в сарае. Придется пригласить сборщика падали. И не думай предлагать есть несчастную лошадь. — Я и не собирался, — ответил Ганнибал. — Когда вернешься? — Как получится. — Уилл потоптался у двери, явно желая сказать что-то еще, может быть даже важное, но в итоге промолчал. После его ухода Ганнибал немедленно поднялся и начал ходить по комнате. Его бросало из стороны в сторону, ноги то и дело подгибались, голова кружилась. Но он упорно шагал, стремясь вернуть контроль над телом. Примерно через полчаса Ганнибал почти уверенно смог одеться и, прихватив с собой сумку с деньгами, направился к господину Дуэйну. Ростовщик уже смирился с тем, что покупатель исчез на веки вечные, поэтому переполошился, когда Ганнибал появился в лавке. Особенно его напугало отсутствие глаза, но Дуэйн, привыкший к разного сорта клиентам, успешно справился со своими чувствами. Он прикрикнул на помощников, которые пялились на Ганнибала, и пригласил его в каморку, выполняющую роль кабинета. — Вы еще не продали дом? — Ганнибал осторожно сел на хлипкий с виду стул. Дуэйн покачал головой. — Я вас ждал, — солгал он. — Так что, если вы… — Составим договор, — перебил его Ганнибал. — Пригласите юриста.***
Уилл вернулся домой вместе со сборщиком падали и двумя помощниками. Он сообщил, что волк загрыз лошадь, и это являлось правдой. Но дальше пришлось лгать. — Я не успел его убить, — продолжил Уилл. — Он проскочил мимо меня. — Ну вы храбрец, — сказал сборщик, осматривая сарай. — Волк мог напасть на вас. — Я как-то не подумал об этом, хотел спасти лошадь. — Уилл не стал больше сочинять. Он пошел в дом и остолбенел, не увидев Ганнибала. — Да что же это такое, — произнес он, оглядываясь в полной растерянности. — Он совершенно обнаглел. И проклятые деньги унес. Уилл сел прямо на стол, едва не столкнув на пол тарелки. На этот раз воображение намертво отключилось, он не мог представить, куда и с какой целью ушел Ганнибал. Уилл снова ощутил приступ отчаяния, испытанный после разговора с Беллой Кроуфорд. «Может, зря я беспокоюсь? — вдруг подумал он. — Нервы совершенно расшатаны, мне пора пить что-нибудь успокоительное». — Хозяин! — Сборщик падали постучался в дверь. — Мы закончили! За отдельную плату уберем в сарае. Уиллу меньше всего хотелось возиться с уборкой, поэтому он согласился на помощь сборщика. Они договорились, что оплату за уборку вычтут из стоимости лошади. Ганнибал явился под вечер. Он выглядел очень плохо и сразу свалился на кровать, натянув одеяло на голову. На все расспросы Уилла он лишь отмахивался, пока его не вытащили из-под одеяла и не потребовали объяснений. — Извини за грубость, но я чертовски устал. — Уилл был готов идти до конца, даже если разговор грозил закончиться разрывом. — Ты просто обязан посвятить меня в свои планы. Ты приходишь и уходишь, ничего не говоришь. Я не могу ждать тебя днями и ночами, как верная жена. Я не вижу в этом смысла. Я живой человек, а не игрушка, которую кладут на полку в шкафу, пока не понадобится. Я хочу жить спокойно, как раньше. — Я купил дом. — Ганнибал наклонился и, взяв свою сумку, вытащил из нее свиток с печатью. — Вот. Теперь я могу поспать? Уилл выпустил из рук одеяло и взял свиток. Развернув его, он узнал, что стал владельцем дома. — Но почему я? — удивился он, но Ганнибал ничего не ответил, крепко уснув. Уилл съел овощное рагу, которое днем приготовил для Ганнибала. Потом долго сидел перед камином, пил чай и перечитывал текст на свитке, который оказался дарственной от Ганнибала. «Надо же, дом, — усмехнулся Уилл, посмотрев в сторону спящего. — Все-таки он это сделал». От волнения он долго не мог уснуть и задремал под утро. Когда Ганнибал разбудил его в полдень, он чувствовал себя словно с похмелья. — Ну что, перебираемся в новый дом? — весело спросил Ганнибал. Уилл помотал головой, пытаясь окончательно проснуться. — Ты что, вещи собрал? — спросил он, чуть не упав из-за большого тюка, стоящего посреди комнаты. — Давай, приводи себя в порядок, одевайся. Завтрак уже готов. — Ты зря так торопишься, — строго произнес Уилл, берясь за бритву. — Ты не отдохнул. — Со мной все хорошо. — Ганнибал поставил на стол кофейник. — Я собрал те вещи, которые пригодны для использования. Остальное можно отдать старьевщику. — Стоило бы посоветоваться со мной, — пробормотал Уилл, беря из рук Ганнибала теплое полотенце. — Приятно, спасибо. За столом он спросил: — Где ты взял деньги? — Продал фамильные драгоценности. — Ганнибал пожал плечами. — Кому они нужны? Мне уж точно нет. — Жаль. — От дома будет больше пользы, чем от горстки золота и камней. Учти, что идти придется пешком. — Кое-кто убил того, кто мог бы довезти этот хлам, — ядовито сказал Уилл. Ганнибал поморщился. — От меня ничего не зависело. Лошадь все равно была никудышней. — Что будем делать с оборотнем? — К чему этот разговор? — Ганнибал собрал посуду и принялся ее мыть. — Я не буду идти у него на поводу, обещаю. — Если ты думаешь, что все проблемы решатся с покупкой дома, то ты ошибаешься, — не сдавался Уилл. — Нет, я так не думаю. Я умею извлекать уроки из своей жизни. — Ганнибал вытер тарелки и сложил их в деревянный ящичек, переложив соломой. — Мне вполне хватило приключений в доме ковена и перспективы навсегда остаться волком. Я не собираюсь повторять этот сомнительный опыт. К тому же, я потерял глаз, вторым уж точно не стоит рисковать. — Почему ты подарил мне дом? — Ты — человек. С тобой ничего не произойдет. — Ганнибал указал на постель. — Кто последний встал, тому и убирать. — Ах ты, — усмехнулся Уилл. — Предлагаешь тащить все это барахло на своих спинах? Ганнибал обошел вокруг тюка и толкнул его ногой. — А что делать? — Он пожал плечами. — Денег не так много осталось, чтобы покупать все с нуля. Понемногу перенесем. — Он снова толкнул тюк. — Да-а-а, что-то многовато. Пожалуй, распределю это все на части. Пока Ганнибал возился с вещами, Уилл сходил к соседям и выпросил у них телегу, запряженную тощей лошадкой. Пришлось задержаться и выдержать шквал вопросов — сомнительное удовольствие, но нести пожитки на горбу не хотелось. — Куда это ты? — Ганнибал проследовал за Уиллом, взявшим ящик с посудой и направившимся куда-то с решительным видом. Впрочем, у ворот пришлось остановиться. Завидевшая Ганнибала лошадь шарахнулась в сторону, и Уилл едва не уронил ящик, пытаясь удержать ее за поводья. — Иди в дом, — грубовато сказал он. — Видишь, она нервничает. Ганнибал насупился, но подчинился. Вскоре он снова появился во дворе, неся два тюка вещей. Таким образом, вскоре все имущество перекочевало на телегу. — Куда ехать? — спросил Уилл. — Направление укажи, пожалуйста. Ганнибал вкратце объяснил, где находится дом. Затем накинул на голову капюшон плаща и двинулся следом, но отстал по дороге, свернув на рынок. Пристальные взгляды практически не оскорбляли, и все же было жаль, что от них не спасал даже капюшон — многие знали Ганнибала в лицо. Потихоньку закипая, он расправился с покупками и поспешил к выходу с рынка. «Глупые людишки, будто никогда не видели человека с одним глазом», — сердился Ганнибал и, увлекшись своими мыслями, налетел на кого-то. Невысокая худая девочка в лохмотьях сдавленно вскрикнула, застыв на месте. — Это… ты, — выдохнула она. — Это ты! Ганнибал сразу ее узнал. Служанка на постоялом дворе, где он когда-то устроил бойню. На них стали оглядываться, и Ганнибал, крепко схватив девочку за плечо, повел за собой. — Тихо, не кричи, — сказал он. — Я не причиню тебе зла. — Ты сам зло, — неожиданно твердым голосом ответила девочка. — Ты убийца. — Так почему ты не пошла в полицию? Разве меня сложно запомнить? — Мне пришлось побираться, — упрекнула она его, не отвечая на вопросы. — Я думал, что ты сошла с ума от увиденного. — Ганнибал остановился. — У тебя обувь изорвана. — С чего бы мне сходить с ума? — Девочка спокойно смотрела на него, словно забыв о собственном страхе. — Я терпеть не могла хозяйку, ее муж приставал ко мне, конюх — тоже. — Ты слишком уравновешена для случившегося. — Ганнибал осмотрелся и потащил девочку к лавке с одеждой. Из общей кучи он ловко выудил несколько вещей и протянул ей: — Вот, держи, должно подойти. Девочка уставилась на бархатное платье, сорочку из хлопка, накидку, подбитую мехом, шерстяные чулки, и спросила: — Зачем ты это делаешь? — Иди, переоденься, — кивнул он и обратился к торговке: — Обувь есть? Вот на эту девочку. Вскоре они продолжили путь. — Как тебя зовут? — Эбигейл. Эбигейл Хоббс. — Девочка с удовольствием куталась в накидку. — Я сирота. — Ты меня искала? — Да, искала. Из-за тебя я стала побирушкой, а это довольно неприятное дело. — Ты болтлива, — укорил ее Ганнибал. — Там, на постоялом дворе, ты не была такой словоохотливой. — Многие постояльцы воспринимают беседу, как приглашение к постели. — Тебе сколько лет? — Двенадцать. — Приглашение к постели, — недовольно повторил Ганнибал. — Свинство какое. — А ты куда меня ведешь? — спохватилась Эбигейл, останавливаясь. — Хочешь убить? Или зачем? Чтобы ты знал, я буду отбиваться до конца, если ты задумал залезть мне под юбку. — Да, жаль, что тебе попадались только такие мужчины. Меня не привлекают женщины, тем более, дети. Это во-первых. — Ганнибал оглянулся на нее и продолжил путь. Эбигейл поморщилась, но тоже пошла. — Во-вторых, тебе нужно где-то жить. И я признаю свою вину в твоем нынешнем положении, хотя не думаю, что работа на постоялом дворе в окружении похотливых козлов — это именно то, что нужно молодой особе. Ты нуждаешься в бережном отношении, в правильном воспитании и хорошем питании. Сейчас ты похожа на дикое животное, а не на человека. Хотя по твоему словарному запасу видно, что ты не в хлеву росла. — Ты меня переговорил, — озадаченно сказала Эбигейл. Остаток пути они преодолели в полном молчании. Уилл ждал Ганнибала у ворот. Он был сильно раздражен, потому что Ганнибал забыл дать ему ключи. При виде Эбигейл он приподнял брови, но ничего не сказал. Отворив ворота, он завел во двор лошадь с телегой, после разгрузки сообщив, что должен вернуть их владельцам. Ганнибал открыл дверь дома и пригласил Эбигейл войти. — Ого, да тут красота! — воскликнула она, бегая по комнатам. — Чур, это комната будет моей! Отсюда такой вид на лес! — Кровать одна. — Ганнибал с усмешкой смотрел на Эбигейл. — Как одна? — Эбигейл нахмурилась, а потом рассмеялась: — Я все поняла! Ну что ж, посплю так. — Как это «так»? Я сейчас все устрою. Вернувшись, Уилл обнаружил, что на кровати будет спать Эбигейл, а ему и Ганнибалу придется ночевать на ворохе вещей в соседней комнате. — Извини, но ты должен объясниться, — прошипел он, оттащив Ганнибала в дальний угол. — Где ты взял эту девчонку? Зачем она нам? Да еще и постель заняла. — Мы будем спать в другой комнате, пока я не куплю кровать для Эбигейл, — невозмутимо ответил Ганнибал. — Она работала на том постоялом дворе, и именно ее я не убил. — Интересно, — покачал головой Уилл. — Грехи замаливаешь? — Можно и так сказать. Ей некуда идти, нас она совсем не отяготит. С ней будет веселее. — Я не нуждаюсь в веселье, дай ей денег и пусть идет куда глаза глядят, — не унимался Уилл. — Нет, только посмотри на себя, счастливая улыбка! Ты что, решил стать ее отцом? — Почему бы нет? — Ганнибал положил руку на его голову, привлекая к себе для поцелуя. Уилл приготовил много возражений, но, как водится, промолчал.***
Охотники нашли в лесу скелет молодой женщины в обрывках бордового платья с серебряной вышивкой. Судя по всему, ее загрызли дикие звери. Оставалось лишь гадать, что ей понадобилось в чаще.