Песочные часы. У костра.

Мир костров - славное местечко. Я живу здесь уже больше сотни лет и могу сказать наверняка - этот мир без ума от гостей, трёпа и дружеских посиделок. Он всячески подталкивает прибывших к общению, развязывает языки и распахивает души. Главная изюминка влияния этого мира в том, что любые наречия всех мыслимых и немыслимых миров здесь сливаются в одно всеобщее. Это очень разумно со стороны Мира - озаботиться, чтоб гости понимали речь друг друга, кем бы они ни были. Сам бы так сделал, будь я миром, рождённым на узле множества реальностей. А Мир Костров был именно таков - подобно недельному котёнку, он приютился на тёплом мягком боку этого самого узла, с наивной упрямостью новорожденного пожирал его соки по мере их поступления, нетерпеливо сучил кривыми лапками, и был по-своему счастлив, как может быть счастлив взбалмошный юный мир. Так вышло, что покинув свою далёкую родину, я долго путешествовал с попутными ветрами, менял пейзажи быстрее, чем успевал к ним привыкнуть и именно это считал своим единственным благом. Молодой был, глупый. Со временем я заметил, что всё чаще и чаще ветра заносят меня в странные земли, в которых никогда не бывает дня. Очаровательный хрустальный закатный сумрак сменяется здесь непроглядной чернотой ночи, заполненной светом множества созвездий и полу-призрачным сиянием ленивого голубоватого светила, напоминающего Сатурн, каким его изображают на книжных иллюстрациях. Сразу за ночью приходит утренняя заря, полыхает и снова становится закатным сумраком. Вероятно, Мир Костров уверен, что лучшие беседы случаются у людей именно по вечерам, что ж, в глубине души я с ним полностью согласен. И так, раз за разом я оказывался здесь, обычно - возле потухших костров, останков кострищ - тёплых ещё кругов из камней, припорошенных пеплом и присыпанных стремительно остывающими углями. Вопроса, чем заняться, как ни странно, никогда не возникало. Я шёл за дровами, сухие ветки и ломкие иссушенные брёвна непременно обнаруживались за ближайшими скалами или барханами, в зарослях колючек, скальных пещерах и прочих природных тайниках. Огонь разгорался быстро, я сидел возле костра какое-то время, в пламени танцевали символы и тени, которые я как будто бы где-то видел, но не помнил где, а потом меня вдруг выбрасывало прочь на волю очередного из моих попутчиков-ветров и я снова менял места и миры чаще перчаток. Мир Костров был хитёр, вёл себя как кокетливая барышня, тщательно дозируя частоту и длительность наших свиданий, а я с удивлением и азартом замечал, что каждый раз остаюсь на более долгий срок, и всё выпавшее на нашу общую долю время трачу на то, чтобы узнать этот мир получше. Только поняв, что добился своего, что моё сердце принадлежит ему, Мир перестал со мной играть подобным образом. Теперь я сам неизбежно возвращаюсь сюда, по каким бы далям меня не носило, и искренне считаю этот мир своим домом. Приятели-ветра смеются, что я, мол, нашёл свой край, но великодушно прощают мне эту маленькую слабость. Они не устают нашёптывать мне, что я слишком долго был человеком, и списывают на это все мои прегрешения. Я действительно крепко прижился здесь. В одной старой сказке, которую я читал в детстве, говорится - ничто не сможет так поддержать стихию огня, как стихия ветра. Так что Мир Костров, дышащий сотнями всполохов пламени в тишине песчаной пустыни, среди барханов, дюн расселин и каньонов, нуждался во мне как заядлый курильщик в запасном лёгком. И кто я такой, чтобы ему отказывать? *** Есть одно правило: попал сюда - зажги костёр. Мне это рассказал Хендрик, местный ветер, а в прошлом - сын бизнесмена из Нидерландов, примерный семьянин и преуспевающий менеджер высшего звена в отцовской компании. Мы познакомились ужасно, как теперь кажется, давно на корпоративе. Мой отец - консул посольства России в Амстердаме, вечно таскал меня по всяким тусовкам и званым ужинам, надеялся, видимо, пересадить меня с больной шеи на здоровую, да как-то не срослось. Мои "не хочу" и "засунь себе в задницу своих женихов" оставались без внимания. Впрочем, это было лет сорок назад, если на летосчисление мира Паука. Не думаю, что мне стоит продолжать держать на отца обиду, он ведь хотел, как лучше, а что совершенно не представлял, что есть самое "лучше" для меня самой - не его вина. Я случайно наткнулась на Мир Костров, но меня почему-то занесло в те места, где люди бродят редко. Там меня нашёл Хендрик, и я сразу его узнала, хотя видела всего один раз. У него глаза такие.. крапчатые, фиг такие зенки забудешь. А ещё галстук. Нелепый, лиловый в жёлтую полоску. Я ещё при встрече тогда над ним хихикала. Очень он был серьёзный тогда, этот Хендрик, забавно морщил нос, потому что ни слова не понимал по-английски. А потом оказалось - он в тот же вечер покинул наш с ним родной мир. И меня не узнал по началу, бессовестный. Теперь то я оставила ему один из своих медных ключей, чтобы тот держал ему память. У ветров с памятью вообще трудности, особенно если они антропоморфны. У них же, простите за каламбур, ветер в голове. С высоты мир Костров похож на город. Тысячи рыжих огней полыхают то там, то здесь, одни тухнут, другие разгораются - это Мир принимает гостей. Если подняться на самую вершину каньона, можно увидеть изгрызенные ветром скалы с множеством уступов, защищающих пламенные цветы от песчаных вихрей. По сути - весь мир - бесконечная равнина, полупустыня без конца и начала, так говорит Хендрик, а он этот мир знает лучше всех. Говорит - у них с миром роман, и хохочет, а ветер, свистящий в песках, звенит, будто бы тоже веселится. Хотелось бы и мне посмеяться над этой шуткой, но пару раз я заглядывала сюда в те дни, когда Хендрик снова сбегал путешествовать. Надо вам сказать, Мир Костров без него меняется на каком-то особом уровне. Сам вкус и крепость воздуха становятся другими. Хотя, знакомцы уверяют, что не замечают разницы. Ну, может им виднее. Сюда приятно наведываться, и, хотя мне и в моём Мире Ключей неплохо живётся, я частенько прихожу сюда, чтобы помочь Хендрику всех собрать, а затем посидеть у костра и послушать истории о чужих мирах. Это так же интересно, как реклама перед сеансом в кинотеатре, своеобразный туристический каталог, по которому можно выбрать маршрут для нового путешествия между мирами. С одной оговоркой: каждый рассказчик любит свой мир, и потому каждый новый рассказ - откровение влюблённого. *** Саня, конечно, может сколько угодно называть эти побрякушки, которыми она обвешана с головы до ног, ключами, но, на мой взгляд, это изрядное преувеличение. Её клетчатая рубашка, спереди вся состоящая из карманов, и все восемь карманов брюк позванивают от лежащих внутри стержней, отлитых из различных металлов. Каждый из них венчает кольцо, квадрат, эллипс, словом - замкнутый контур, порой весьма трудно определяемый в геометрическом смысле. Это она и называет ключами, а я - рамками. Кроме того, Саня носит целую горсть таких безделушек на шее, в ушах, две небольшие кисточки из них прищёлкнуты к стальным наручам на её запястьях, несколько заколоты в её длинные выгоревшие на солнце волосы на манер своеобразных шпилек. В Мире Ключей, если говорить Саниной терминологией, эти безделушки заменяют всё на свете - фотокамеры, телевизоры, магнитофоны и телефоны. Есть такие, которые отсчитывают время, предсказывают погоду, выявляют истину, ищут потерянные вещи, служат картами, напоминателями, громкоговорителями, блокнотами, книгами, коммуникаторами. Жалко только, что функция у каждого всего одна. Фантастические возможности открываются перед властелином колечка на палочке, стоит только посмотреть через него одним глазом, как через импровизированный монокль. Вообще, нам всем очень повезло с Саней. Так вышло, что у девочки природный дар "программировать" эти грешные висюльки, который и в самом Мире Ключей есть чуть меньше чем у трети населения. Хендрик очень рад, что нашёл её, ведь теперь, используя способности девушки, эта парочка может устраивать свои особые посиделки, больше напоминающие костры в пионерлагере. Они в шутку называют их "Встречи одномирщиков", или "Паучьи сборища". Хотя, признаться, ребята большие молодцы, раньше я куда реже встречалась с соотечественниками на пересечениях миров, честно сказать - никогда. Но со временем я осознала притягательность этих встреч, и стала заглядывать почаще. Оказалось - нас не так мало. Я, Хендрик, Анна, Саня, Лиза, Карл, Михель, Алиса, Марк, Рон, Ырыз, Варя, Ольга... словом, целая толпа разношёрстного народу. Иногда заглядывает даже сам Франк, каждый раз при новой роже, но я всегда его узнаю, спутаешь его с кем-то, после всего, что он накрутил. Как же. Регулярно заваливается кто-то новый, бывали и призраки и сновидцы, и оборотни, и демоны, Сквозняки, Зеркала, Тени и Блики, пара колдунов, было несколько бессмертных, два чудовища, но чаще всего забегают юные странники, очаровывающиеся всем и вся. Они возвращаются нечасто и не скоро, но как же бывает занятно порой смотреть на то, во что они превращаются под влиянием новых судеб. Как говорят в моём нынешнем доме, "зрелище, освещающее путь". *** -Марго, твои волосы... - я сказал это чуть громче, чем следовало, потому что внезапно заметил перемену во внешности моей знакомой. Мы сидели у яркого костра большой компанией и разговаривали вполголоса, ожидая задерживающихся, проще говоря - скучали, так что моё восклицание направило всеобщее внимание на нас двоих. На меня и на сидящую неподалёку даму, едва заметную в ворохе чёрных вуалей, которая вздрогнула, будто её разбудили, и вопросительно взглянула на меня сильно сощуренными от непривычно яркого для неё света глазами. -Мои волосы.. что? - проговорила она резко, как всегда с надменными нотками, которые, наверное, просто часть её тембра, я вряд ли способен к ним привыкнуть. Марго не случайно закутана в чёрные одежды с ног до головы. Так велят традиции Мира Тьмы, где она живёт уже не несколько сотен лет, - самого светлого мира на свете, вернее сказать - во тьме. Свет в том мире - ценнейшее из сокровищ, превыше всех валют, ради него живут, им платят друг другу за услуги и благодарят друг друга. Самое интересное, что в том мире невозможны ни лампы ни светильники, законы физики соблюдаются, но ни одна физическая-химическая реакция не сопровождается видимым излучением, вернее даже так - видимое становится невидимым. Саша, приятельница Марго (та зовёт её по-дружески Санькой), любительница школьного курса физики, специально туда ходила проверять основные законы и была в полном восторге - "Нифига!", вопила она радостно, и связки ключей, которыми она увешана, вторили её крикам, "Нифига не работает!". Так и живут жители Мира Тьмы в кромешной темноте, как глубоководные рыбы. Многие из них подслеповаты, неоторые наоборот хорошо ориентируются во мраке, но они всегда добры и вежливы, обходительны и внимательны друг к другу. Они живут так не случайно. В их мире искренние светлые чувства - доброта, дружба, любовь, уважение, преданность... дают Свет. -Что мои волосы? - повторила Марго уже встревоженно, обескураженно -Кажется... светятся, - просто сказал я, смущённый всеобщим вниманием. Я уже понял свою ошибку и у меня свело челюсть. Жаль язык не проглотил прямо там на месте. Вокруг нашего костра воцарилась тишина. Марго потянула себя за пушистую прядку отросшей чёлки и уставилась на неё с брюзгливым недоумением. Ырыз, жаривший на костре то ли каштаны, то ли картошку, отложил палку, которой копался в золе, поднялся с земли и раскинул руки. Его накидка, более всего похожая на до безобразия ветхое цветастое пончо закрыла нас от света костра. Во внезапно уплотнившемся сумраке все увидели, как тёмные волосы Марго испускают слабый голубоватый свет. Марго выглядела испуганной и смущённой, умоляющим взором она уставилась на кого-то из присутствующих. Когда она подняла лицо её щёки вспыхнули румянцем, а волосы натурально озарились ярким сиянием. На неё было больно смотреть, как на сварочный аппарат в действии. -Спасибо, Ырыз, - раздался спокойный голос, это был Хендрик, он опустил ладонь мальчику на плечо. Пастушок опустил руки. Снова стало светло. Волосы подпритухли. Многие, а среди них и я, старательно тёрли ослеплённые глаза. Марго, смотревшая только на Хендрика, побледнела, а затем её лицо исказилось. -Да гори оно всё..! - выкрикнула она резко вскакивая и стремительно уносясь в черноту ночи. -Хендрик... - это подала голос Саша. Она поднялась следом, издав при этом немелодичный перезвон, но в последний момент передумала и вернулась в изначальную позицию. Ветер кивнул. -Всё в порядке, - улыбнулся он собравшимся, -Я верну её, - с этими словами он разнёсся по ветру. Это всегда выглядит так, будто он рассыпается в прах, с оговоркой что никакого праха от него не остаётся. -А чего она так рассердилась? - я не сразу понял, кто обращается ко мне, потому что был искренне уверен, что наш самый юный приятель Ырыз нем. Во всяком случае - при мне он никогда не открывал рта. Мальчик был родом откуда-то с диких гор Закавказья. -Нацатый ребёнок в семье, он пас скот в невероятной глуши и более всего походил на дикого зверька, когда появился здесь впервые. Тем не менее, вскоре освоившись с путешествиями между мирами, он всегда действовал удивительно серьёзно, конструктивно и деловито, совсем как взрослый, не то что я в свои десять лет. Но в делах подобных текущим он, конечно же, смыслил мало. Впрочем, как и я, даже будучи в разы его старше. - Трудно объяснить. - я в задумчивости, прислушался к тихому гулу возобновившихся неторопливых разговоров, - у них с Хендриком небольшие разногласия... -Она в него влюбилась? - спросил мальчик со свойственной детству прямотой, а я заметил, что его губы действительно не двигались. -Что-то вроде того... только сложнее,- я безразлично повёл плечами, - по крайней мере, ей кажется, что сложнее. Мальчик кивнул, похоже, удивительное дело, удовлетворившись ответом, и вернулся к огню. По тихому бряцанию я понял, что его уход не обеспечивал мне одиночества. Саша подошла сзади и провела маленькой холодной ладошкой по моим плечам, а потом присела рядом. -Ты не виноват, - она так не думала и, кажется, поняла, что я это понял, потому что прикусила губу и умолкла. -Всё хорошо, - я рассмеялся, почти искренне, - просто я до ужаса бестактен бываю, когда задумаюсь. Извинюсь обязательно, ты же меня знаешь. - Она улыбнулась и, кажется, перестала волноваться. Оно и к лучшему. ... На востоке заалело в очередной раз, когда с противоположной стороны от костра началось оживление. Я подумал, что это вернулись Марго и Хендрик, но нет, это были не они. Пришедших, впрочем, тоже было двое. Мужчина и женщина. Оба носили свободные одежды, развевающиеся на ветру. Я ощутил ком в горле. Люди вставали с мест, чтобы поприветствовать их. Мужчина всем улыбался, столь же тепло, сколько отстранёно, охотно пожимал тянувшиеся к нему со всех сторон руки. Неприятная дрожь прошла по всему моему телу. Женщина радостно обняла Сашу, потрепала Ырыза по макушке и подняла взгляд. Пламя отразилось в её жёлтых глазах. В моей груди заклокотало, перед глазами поплыли тёмные пятна. Я с трудом восстановил дыхание. Прибывший подошёл ближе к костру. Я мог теперь его рассмотреть. Простое приятное небритое лицо, сильно отросшие волосы спадают на лоб. Неконтролируемая ярость заставила меня сжать кулаки до побеления костяшек пальцев. Лишь усилием воли мне удавалось сдерживаться, напоминать себе, что эти чувства не часть меня. Хотя, ненавидеть его было так естественно, пусть это чувство и было совершенно необъяснимо для меня. Я поспешно встал, чтобы усмирить пружинящую в ногах силу. - Простите, ребята, мне пора, - сообщил я деревянным тоном, обращаясь преимущественно к собственным ботинкам. -Уже? -В первый раз почти в сборе все, как же так? -А ведь ты нам так и не рассказал свою историю! -Может задержишься? Голова гудела. Хотелось дать кому нибудь в морду. Нет, не так. Хотелось рвать, грызть, ломать. Голоса сливались в монотонный гул и я не мог различить, кто из моих знакомцев что говорит. -Нет, простите, не могу. Мне правда, очень надо идти. Это от меня не зависит. - я старался говорить естественно: небрежно, чуть огорчённо и немного виновато. И снова мне все поверили. Или только сделали вид? Под нестройный хор пожеланий счастливой дороги я спешно двинулся от костра в темноту. За минуту до шага во Тьму меня ухватили повыше локтя. Это был мужчина, одетый по законам детективного жанра - на нём был плащ с высоким воротом и широкополая шляпа. -Не дождёшься Хендрика? - спросил он вкрадчиво. Я прищурился. -Франк. - я подавил злорадное желание выместить ярость на Ключнике. Благо, перед ним извиняться бы не потребовалось, был за этим пройдохой один должок... Тот не ответил, лишь ухмыльнулся злорадно, вероятно, читал мои мысли, или попросту знал их наперёд. -Извинишься за меня перед ним и Марго, - это было утверждение, а не просьба. -Ты боишься его? - спросил тот, с интересом поднимая одну бровь. Этот его вечный взгляд подростка-экспериментатора, заглядывающего в микроскоп - "ух ты, они шевелятся, а если серной кислоты налить?" -Я его не переношу, - прорычал я сквозь зубы, притопывая ногой от нетерпения. -Ну иди, - Франк отпустил мою руку. -Ты ведь понимаешь, что всё ещё не свободен? - Сказал он мне в спину. -Я буду, - буркнул я и исчез