***
Девушка лежала под капельницей. Я крепко держал ее руку и молился, что бы с ней все было хорошо. Уже 5 дней, как она лежит в коме. 5 дней без любимой. Время течет так медленно, будто вечность. Медсестры выгоняли меня из палаты, но им это не удавалось, может я и отъезжал, что бы переодеться и хоть что-то поесть. Но я отменил все туры, все интервью и передачи. Мне нужно быть с ней. Быть рядом. Никого не подпускать. И ждать. Тетя Таня сидела рядом с ее отцом и держала ее за вторую руку, что-то шепча. Вдруг на мое плечо упала мужская, крепкая рука. Это был Валерий Викторович. Он глазами показал, что нам нужно выйти. Я вздохнул и взглянув на Леру и на аппаратуру, где было показано ее давление, я встал и пошел за ним. Выйдя, мы встали у окна. Я оперся о подоконник, где через окно, было видно окно в палату девушки. А ее отец долго молчал. — Я открыл новую компанию в Чехии, — начал он. А я не оборачиваясь и не отводя взгляд от брюнетки, слушал его, — Партнеры, поставили условия, — он запнулся и прошептал «Черт!» — Условие… как тогда, я поставил твоему отцу, — сказал он. Я выпучил глаза и посмотрел на него. — Что опять? — резко спросил я, — С моим отцом не вышло, думаете с Чехами выйдет? — мой голос не слушался меня и периодически срывался на крик. — Егор. Егор, послушай. Да, я снова наступаю на одни и те же грабли. И пора бы давно понять, что таким способ дела не решаются. Но в бизнесе бывают, пути, которые… — Ваша дочь в реанимации. — Что? — спросил он не понимая. — Ваша. Родная. Дочь. В Реанимации. Из-за вас, — по слогам сказал я и чувствовал, как внутри все начинало закипать. Мужчина нахмурился и отвернул голову к окну. — Я лишь хотел сказать, спасибо тебе, — тихо произнес он. — Что? Вы сказали, что это ваша вина и вы сожалеете? — спросил я с криком. — Простите, Валерий, но при всем уважении к вам, я очень сильно люблю вашу дочь, и хочу быть сейчас рядом с ней, чем стоять тут и выслушивать ваши сопли! Почему когда люди нуждаются в помощи, вам похуй, даже не смотря на то, что она ваша дочь. Посмотрим, что будет, когда помощь нужна будет вам! — сказал я. У мужчины тоже явно горело. — Ах, ты, щенок! Думаешь умный здесь самый! Думаешь попел пару песенок, подарил пару подарочков, посидел на коленях перед ней и все?! Она твоя?! Да если у нее есть мозги, она никогда не полюбит такого как ты! Жалкого, вечно ноющего безперспективного мальчишку! — кричал он. — Удивительно, но вы не первый, кто говорит мне такие слова. Я не понял? Это традиция такая у отцов моих любимых девушек, называть меня жалким и безперспективным. Хорошо, я буду таким, но она любит меня! И вы ничего не сможете с этим поделать! И прежде чем кого-то винить, вспомните себя в мои годы. Когда-то вы тоже были таким. Жалким и бесперспективным. Ведь, что бы уметь летать, нужно научиться сначала ходить! — сказал я и двинулся в сторону палаты. — На словах ты очень умен. Но кроме слов ты ничего не можешь! А слабо доказать всем, что ты не такой? Слабо доказать моей дочери, что ты идеальный муж и успешный мужчина? — спросил он, идя за мной. — Зачем мне кому-то что-то доказывать? Единственный, кому я и докажу что-то, то это только себе, а все остальные сами вправе решать, быть со мной или не быть, — с этими словами я зашел в палату. Завизжала вся аппаратура и я встретился с парой голубых глаз.***
Грузовик… такси… Лера… толчок… свет. Я приоткрыл глаза и увидел, что на моей руке спала Лера. К одной моей руке была подключена капельница. У другой руки сидел Марвин и тоже спал. Я взглянул на экран где отображался мой пульс и стоило мне пошевелиться, как аппарат сработал и в палате раздался раздражающий писк. Ребята подорвались со своих мест и взглянули на меня. — Егор! — сказали они. В палату тут же забежали врачи и выгнали парочку. Сначала мне поменяли капельницу, затем померили давление. Вскоре, после огромных количеств процедур, в палате остался только один врач с планшетом и ручкой в руках. — Ну что, как себя чувствуем? — с энтузиазмом спросил он. — Сдохнуть хочется, — пробурчал я. Мужчина посмотрел на меня и с его лица не спадала улыбка. — Ну этого мы допустить не хотим, а в целом как, на что жалуетесь? — спросил он. — Я попал в аварию, я пролежал в отключке хрен знает сколько, как думаете, на что я жалуюсь? — резко и с некой агрессией сказал я. — Так, я понял, — сказал он и кого-то набрал. — Алло, Антон, тут для тебя работенка, по твоей части… палата 66, — он сбросил и обратился ко мне, — Сейчас с вами поговорит, наш психолог, отдыхайте Егор Крид, — с этими словами он вышел. А я посмотрел в сторону и фыркнул. — Чуть что, так сразу по псевдониму, — проворчал я Вдруг дверь открылась и в помещение зашла Лера. — Привет, — сказала она. — Привет, что надо? — спросил я с тяжелым вздохом. — Я тут, принесла фрукты и домашние макароны, как ты любишь, — сказала она тихо, запинаясь. — С сыром? — выгнул я бровь. — Черт! — прошипела она. — Я так и знал, — фыркнул я. Конечно, кому я нужен вообще. Всем же пофиг, на меня и на мои вкусы. — Егор, прости, за этот год я с этой работай так забылась, что не было времени совсем навещать тебя, но я смогла вырываться хоть раз в неделю, что бы принести твои любимые… — Стоп! — остановил я ее хмурясь. — Что ты сказала? — переспросил я. — С работой забылась, — ответила она. — Неет, до этого, год? — переспросил я. — Здравствуйте, Егор! — в палату заглянул врач. — Девушка, время посещения окончено, выйдите не медленно, — сказал он Лере. — Да и макароны свои забери без сыра, — съязвил я. Лера нахмурилась, но оставив свои гостинцы, вышла. — Ну что, Егор, как себя чувствуешь? Ничего не болит? — спросил мужчина. — Вы вроде бы не врач, что бы спрашивать на счет этого, — сказал я. — Психолог, Егор, тоже врач, — улыбнулся он и сел рядом. — Если полезете в душу, то начинайте прямо сейчас, побыстрее пожалуйста и так херово, — пробурчал я и сложил руки у груди. — Пока что я начну с далека, — начал он. Я терпеливо ждал. — Ты помнишь, что случилось до аварии? — спросил он. Я прикрыл глаза. — Да, две шлю… девушки дрались за меня. Я вышел из кафе, сел в такси, не помню точно, что было дальше, но открыв глаза, я очутился здесь, — ответил я. — Да, такое как у тебя часто случается после аварий, видимо до происшествия, у тебя были очень сильные душевное ранение, — усмехнулся он. — Думаете? Да там третья мировая была! Одна новость вытекала из другой! И спрашивается, зачем она сейчас сидит там, — Я показал за дверь, — Когда он может спокойно взять мою карту и скупить себе одежду со всех бутиков Москвы! — крикнул я. — Москвы? — удивился он, поправляя воротник. — Не удивляйтесь, все девушки одинаковые, — фыркнул я. — Знаешь, что самое главное? Они думают о нас, мужиках, так же, — сказал он шепотом. — Но давай так, ты сейчас успокоишься и будешь отдыхать. Я понимаю, после аварии и после такого времени, пока ты лежал в коме ты и не такое выкинешь. Но я слышал, как ты прогнал эту девушку, которая между прочим отсюда можно сказать практически не выходила и всячески помогала твоему лечению. И из-за такого отношения, как ты отнесся к ней после всего, люди часто теряют близких людей, которым могли доверять. Это я не как психолог говорю, а как человек, который был в похожей ситуации, — сказал он и встав направился к выходу. — А психологи не люди? — спросил я. Он улыбнулся и обернулся. — Спи, — дверь захлопнулась и я прикрыл глаза.***
— Зачем ты так? — спросила зеленоглазая блондинка, у которой из глаз лились слезы, а в руках она держала кусочки листа, которые я порвал. — Потому что мне не нужно это! — сказал я с ненавистью. — А если бы ты кому-то признался и твое признанье вот так порвали, что бы ты сделал? — пискнула она. — Я бы возненавидел этого человека и не мозолил бы ему глаза! — процедил я и встал из-за парты. становясь в двое выше этой девчонки. Она закрыла руками лицо и убежала. — ТЫ ПЛОХОЙ! — крикнула он в конце и я усмехнулся. В меня прилетел пенал. — Булаткин! Охренел совсем?! — крикнул кто-то из дверей. Я обернулся и это была Лера, а за ее спиной стояла эта девка. — Что, уже нажаловалась мамочке? — расхохотался я. — Булаткин, блять! Извинись перед ней! — сказала Воронцова. — За что? За неразделенную любовь? — спросил я. — Тебе врезать? — спросила девушка подходя ко мне. Когда она уже стояла от меня в пару сантиметров. В этой короткой юбочке, расстегнутой рубашке, где была видна ее грудь, эти духи, распущенные волосы, идеальные брови и злоба. Все это придавало ей невероятной сексуальности. А эта мелочь, у которой ни фигуры, ни сисек стояла сзади и видимо ждала, когда госпожа Воронцова, даст в морду хулигану Егору. Упс… С этими мыслями, я закусил губы и схватив брюнетку за талию, впился в ее пухлые губы, проникая своим языком в ее. Девушка сначала не отвечала, но когда я укусил ее губу, она не удержалась и ответила. На заднем плане послышался писк и слезы, виновница которых скрылась за пределами класса. Через пару минут, когда я уже был готов срывать с Леры одежду, она отстранилась от меня и крепко обняв за плечи захихикала. — Ты не исправим, оболтус, — прошептала она, чем вызвала на моем лице вроде обычную, но пошлую улыбку.***
— И как он? — Стабильно. Но нужно пройти обследования, что бы уже говорить об его диагнозе, — сквозь сон я услышал голоса, но не сразу стал открывать глаза. Надеюсь, хоть сейчас мне будет понятно о моем симптоме. — Но мы же оплатили все, нужды не помогло? — Это мы и хотим выяснить, но раз он вышел из состояния комы, то это уже что-то, да значит. — Доктор, а по вашим расчетам, через сколько ему можно выписаться? — спросил мужской голос. — Через недели две. — Ох… — послышался вздох. — Но спасибо вам, за то, что за такой короткий срок нашли такую сумму. Видимо, этот юноша очень важен для вас. — Только он этого не ценит, — с этими словами на мою руку упала женская рука. Дверь захлопнулась. — Лер, а он всегда был таким? — спросил он. Ответил третий голос. Тот человек, которого я больше не хотел и не хочу видеть. Тот, чье имя оставило в моей жизни огромный след, но и тот, кто за 4 минуты, все испортил. Чертовы. 4 минуты. — Только при обстоятельствах, — ответил третий голос Артем Бизин.