Абсолютно обыденная дорога домой

За пределами городка, на длинной ухабистой дороге, змеившейся среди кукурузных полей, солнечный свет умирал в смертной агонии на затемнённом заднем окне колымаги Артура. Альфред смотрел на подлокотник, потому что это был реально классный подлокотник, а Артур смотрел вниз на самого парня по схожей причине. Наверно. Он наклонился. Стук лбов, встреча губ и столкновение зубов. Артур считал, что на свете не многое может приносить больше удовольствия, чем вот такие поцелуи. Не прошло и трёх минут, как Альфред отстранился и чуть передвинулся под ним. Он попытался посмотреть вверх, чтобы встретиться взглядами, но в итоге рассмеялся, повернув голову набок. У него всегда возникало странное чувство, когда Артур был весь такой напряженный, будто пытался одной лишь силой воли впитать в себя его лицо. Может даже, он добился в этом некоторого успеха. Альфред сказал: — Эхм, ну, я не против внезапного соревнования в гляделки, но… — Артур сел. Закрыл глаза до того, как они смогли бы укатиться из глазниц. Открыл их. Занялся пуговицей своих брюк, сделав таким образом паузу в своих стремлениях улететь на девятое небо, а Альфред в это время сел и потянулся между передними сидениями. Он покрутил ручку радио. — Ты же знаешь, что это посадит ей аккумулятор, — слова Артура улетели в пустоту, хотя на них и стоило бы обратить внимание. Его машина была не самой… Ну. Альфред называл её «весьма симпатичной смертельной ловушкой», что с его стороны было до странного тактичным, но всё же наиболее подходящим определением. Эллен. Кашляющая металлическая старая карга на резиновых ходунках, выкрашенная в персиковый цвет и — хотя именно об этом своём решении Артур начинал сожалеть — с бежевым салоном. Не обращая внимания на предупреждение, Альфред прокручивал станции будто бы он сам никогда не видел, как эта машина сдыхает, даже если просто на неё поорать. Она была очень чувствительной. В итоге они бы застряли в жопе мира, если… Артур фыркнул. Ненамеренный каламбур. Но оказавшись в милях от своего городка, они бы стояли, пока какой-нибудь плотный парень со страстью к клетчатой одежде не вырулил бы на своём пикапе из-за поворота дороги и милостиво их не подобрал. Только чтобы связать их обоих за колени в правительственном институте. Несомненно построенном под тем как раз виднеющимся на горизонте подозрительным заводом. Альфред пробормотал, что ему нужна музыка, чтобы прийти в настроение. Сказал, что это процесс. Артур провел ладонью по лицу. А дальше он попросит освещенный солнцем пикник при луне. — Альфред, мы не можем про… погоди, погоди, верни обратно. — Шипение радио, какая-то классическая станция, шипение радио. Альфред вернул на станцию, вызвавшую у Артура неожиданный интерес. А вот интерес Альфреда к ней тут же пропал, стоило начаться песне. — …king the Casbah! Rock the Casbah! The shareef donʼt like it, roc… Альфред прокрутил шкалу. — Чувак. Эта не для настроения музыка. Это как двоюродный брат антинастоенческой музыки. Она громкая, и я не могу сфокусироваться и бла-бла-бла, вот, играет Lost Without U. Обычно Артур с ним не спорил, не в случае, если хотел пошалить без постоянных отрывов от означенного «процесса». Но это же были The Clash — London Calling, The Guns of Brixton, Rock the долбанный Casbah? Как у Альфреда получается оставаться таким безразличным, было за пределами его понимания. Он попытался сместиться над ним, сам потянувшись к тумблеру. — Да оно там, сколько, пару минут длится, бога ж ради. Всё равно она наверняка уже почти закончилась. — Мы не будем делать это под В-52 или ещё какой хрено… — Это была не Rock Lobster, ты, полнейший… — … да кем бы, блин, они ни были. И всё было нормально и хорошо, пока кое-кто не получил тычок в глаз. Что случалось, хотя и ненамеренно, чаще, чем это было здоровым для отношений. Артур выплюнул: «Господи, Альфред!» и сполз. Альфред, соответственно, поднялся, быстренько приняв квест по поиску чего-нибудь для помощи медленно наливающейся припухлости, но нашёл, выудив из-под сидения, лишь затерявшиеся носки и древнюю футболку. Его. Он её понюхал. Уронил, скривившись, будто кто-то только что сказал ему, что Велчевские джемы делают из винограда, раздавленного толлями с жуткими инфекционными заболеваниями ног. Он сказал: — Болит? — и тут же поморщился, потому что не слишком хорошо умел читать Артура, но некоторые выражения лица не понять невозможно. — О, нет. На самом деле, ощущения великолепные. Признаться честно, терпеть бы не смог человека, который бы не пытался добросовестно меня ослепить на регулярной основе. Артур чуть дотронулся до века. Дёрнулся. Заворчал. Вылез из машины, внезапно сильно захотев курить. И Альфред мог бы сказать: «Ты обещал, что бросишь», — но судя по его виду, был слишком поглощён чувством душераздирающей вины. Артур разгладил складки на рубашке и потёр подошвой по асфальту. Закурил. Прислонившись к машине, стал наблюдать за загорающимися звёздами. Он курил. И, может, он бы залез обратно на заднее сидение, не будь у него в голове этого настойчивого стука. Будто молоток снова и снова бьёт изнутри по левому глазу. Нельзя же наслаждаться сексом, если тебе активно хочется придушить корчащегося под тобой человека. Если только ты не из этих. Альфред может быть таким? Пожалуй, нет. Артур плюхнулся на водительское сидение. Альфред поколебался, а потом перелез на пассажирское сидение. Щёлкнули ремни безопасности; они поехали дальше по тихой проселочной дороге в никуда. Разговоров никаких особо не велось, покуда в лучах фар Эллен не появился стоящий на дороге человек. У него были… Странные глаза. Странные, мутные глаза. Будто поверх кристаллика накинули растянутую полоску сала или размазали по поверхности плёнку от прокипяченного молока. Казалось, человек пошатывается. Колеблется, будто оптический обман, а вовсе не стоит здесь на самом деле. Артур ударил по тормозам. Альфред издал горловой звук, не такой как он издавал, когда его трогаешь ниже пояса, или когда он сделал какую-нибудь невообразимую глупость… Вроде покупки на заправке дизеля и последующих пяти минут попыток засунуть слишком большой пистолет в бак Эллен. Это был звук, который он издаёт когда нервничает. И боязнь видений в темноте вполне могла иметь какое-то отношение к его неожиданной потливости, но тот человек не был видением. Просто старый и… Явно в затруднительном положении. Хотя Артуру было интересно, где же его машина и почему он идет по направлению от города. Мужчина вопросительно смотрел поверх ослепительного света фар, и было ощущение, что горб на его спине подрагивает. Затем старик шаркающей походкой потащился вперед, как беременный таракан, передвигающийся на едва не подгинающихся лапках. Он остановился со стороны водителя. Артур покрутил ручку, опуская стекло, в то время как Альфред смотрел строго вперёд и шумно постукивал ногой. — Здрасте… Большое спасибо, что… Остановились. У меня возникли трудности… Машина… Трудности… — Его кожа казалась какой-то скользкой… Словно он провёл последние пятьдесят лет своей жизни истово купаясь в бензине. А на его щеках она была как будто выпуклой. Артур вежливо улыбнулся и сфокусировал взгляд на переносице старика. — Сочувствую. Мой… мой, э, друг… Он практически гуру в машинах. Может, он… — Альфред перебил резким и неестественно высоким голосом: — Вообще-то, в машинах я разбираюсь прямо-таки ужасно! Я даже не знаю, как капот открыть, ха-ха! Хах… — Артур бросил на него косой взгляд. Вздохнул и снова посмотрел на подошедшего. — Я и сам не так уж плохо разбираюсь. Полагаю, я мог бы взглянуть на вашу, если хотите? — Старик скрежещаще выдохнул. Дёрганно кивнул. — Да, да… Это… Замечательно. Такой добрый юноша. Такой… рослый… юноша. Тут немного вперёд. — Он побрёл назад. Артур поднял окно. И завёл машину. Альфред сказал, прямо будто серьёзно спрашивая: — Ты с ума сошёл, что ли? Типа, по-настоящему? Этот чувак такой охренительно… Странный. А то, как его глаза… Артур поднял палец. — Ты вечно жалуешься, что нам надо больше участвовать в жизни этой задрипанной дыры. Простите, общества. Печь пироги, знакомиться с соседями и всё такое… Я наконец-то предложил хоть кому-то помощь, а ты… — Но… — … А ты оскорбляешь беднягу из-за катаракты. И что он вообще может сделать? Стукнуть меня по голове своей библией? Ну честно, да меня скорее ты покалечишь, чем какой-то мужик, достаточно старый, чтобы помнить те времена, когда в мире был ещё только один материк. Альфред пробормотал: — Я не это имел в виду. Ты же знаешь. Господи. — Но он именно это и имел в виду. Они ехали за стариком в темноте. Довольно странно, что когда они добрались до машины, незнакомца нигде не было видно. Артур нахмурился и припарковался перед ней. Фары включены, капот поднят, сундучок с инструментами оставлен на дороге. Он сказал: — Забавно. — Альфред ответил чем-то, вероятно, неуместным, но Артур даже вслушиваться не стал. Он вышел из машины, немного задержавшись, чтобы взглянуть на Альфреда. Альфреда, который скрестил руки на груди и пялился на бардачок. — Ты считаешь фильмы ужасов такими дурацкими, но именно это сейчас и происходит, разве нет? Брошенная машина, исчезнувший чудик, тёмная ночь, вокруг на много миль нет никого, кто мог бы услышать твой крик… И секс у нас почти был, что значительно сокращает вероятность выживания хоть одного из нас. Я не покину эту машину, чел. Ни в жизнь. — Он на мгновение прикусил внутренность щеки. Посмотрел на Артура, и его голос стал тише: — Можем мы просто… Можем мы поехать домой? Артур закатил глаза, но губы изогнулись в улыбке. Он смеялся. Альфред воздел руки в воздух. — Я серьёзно! Но Артур был просто не в состоянии воспринимать Ала как рассудительного взрослого, когда тот дулся. Это было либо умилительно, либо дико раздражало. Частично это зависит от самого момента. А ещё это немного заводит, вот эта острая нотка, трепещущая в его горле… Он тряхнул головой. Так, мысли в кучу. Предполагается, что он сейчас должен исполнять роль доброго самаритянина. Тренировать южное радушие. Позже, без локтя в лицо. — Это… Мило, что ты так обо мне беспокоишься, но всё со мной будет хорошо. — Альфред, казалось, собирался сказать что-то ещё, но умолк, когда ему на колени упали ключи. — Охраняй их ото всех тёмных злобных тварей, рыщущих по округе. Вернусь через секунду, да? И Артур ушёл. Один. Он вовсе не был против пройтись, но за последние несколько месяцев Артур провёл с Альфредом так много времени, что это казалось даже странным — его нет под боком, он не пытается схватить за руку или заболтать до смерти трепотней о приютах для животных или грядущих событиях в их городке, или об этом большом ужасном слове на «М». От последней мысли он передёрнулся. Он любил Альфреда, безусловно. Не видел себя просыпающимся от чего-то другого, кроме как ужасного фальцета парня в душе. Они знали друг друга до смешного много времени. Путешествовали вместе, хотя вот именно этот переезд предполагался как постоянное место жительства (спасибо, Боже). Но… Ход его мыслей нарушил звук хруста гравия. Он позвал: — Сэр? Вы в порядке? Но ответа не получил и ускорил шаг. Казалось, другие шаги становятся быстрее, легковесней и при этом всё же… Громче… Как если бы он преследовал Соника Бума, обутого в стальные башмаки. Что бы так не передвигалось, оно скользнуло на кукурузное поле. Артур свернул следом, а сердце внутри его грудной клетке уже начало колотиться с достаточной силой, чтобы вызвать одышку. Он не знал, как далеко ушёл… Но после определенного момента поддерживать темп больше не смог. Чёрт, Альфред был прав. Надо бросать курить. В десятый раз точно получится. Он стал постепенно замедляться, теряя желание узнавать, за чем же там бежал. Грудь сдавило, горло горело. Минутой позже он остановился полностью, уперевшись руками в колени… Тяжело дышал. Подташнивало, в глазах плясали мушки. Немного переведя дух, Артур понял, что ведь сейчас он совсем один. И окружен слишком высокими, чтобы что-то увидеть, стеблями. Сердце пропустило удар от простой мысли, что он на самом деле может здесь заблудиться. Было легко дразнить Альфреда за боязнь чего-то вроде темноты, но… он с трудом сглотнул. Сердце колотилось. Да что за старик может так двигаться? Артур мог поклясться, что до сих пор слышит шаги, хотя сейчас они были дальше. Угх. Он однозначно преследовал загадочное животное. Слишком быстрое, чтобы быть каким-то семидесятилетним мужиком. Подуспокоенный, он чуть посмеялся, убирая чёлку с глаз. Кивнул. Животное. Верно. Это очевидно. Он направился в обратную сторону по пути, которым пришёл, тяжело дыша из-за первой за много лет пробежки. Он не боялся заблудиться: его чувство направления было просто удивительным по мнению обоих. Хотя… сейчас здесь не было Альфреда, который бы трындел о том, что не помнит: садится солнце на востоке или на западе. Направление отыскать не сложно, это правда, но учитывая, насколько у Артура было с этим хорошо… У него начало медленно нарастать впечатление, будто он идёт не в ту сторону. Сколько он бежал за тем животным? Пять минут? Десять? Он заблудился. Никаких сомнений. Дерьмо. Вот дерьмо. Он снова засмеялся. Остановился закурить, чтобы успокоить нервы. Бросит он завтра. Или послезавтра. «Вдох. Выдох. Ты в порядке… Просто немного заблудился». Не мог он оказаться так далеко, как настаивала его нарастающая паранойя. На самом деле он был уверен, что уже видит свет фар. Яркий. Да блин, Альфред же должен был заглушить Эллен. Бедная девочка. Когда он ступил на то, что полагал дорогой, сигарета едва не выпала из ослабевших пальцев. Альфред не любил долго ждать. Это раздражало его до невозможности. И отпирать дверь никому (кроме Артура, конечно) он бы не стал; просто сидя здесь в тишине он уже начинал сходить с ума. Ну. Не в совсем полной тишине. Как минимум был слышен ветер. Может, ещё приглушенное стрекотание далёкой группы сверчков. Он попрыгал коленом. Артур терпеть не мог помогать людям. Он терпеть не мог их соседей, он терпеть не мог ходить на барбекю, он ненавидел младенцев и иногда даже мелких пушистых тварюшек, в зависимости от того, насколько велика вероятность быть ими укушенным… Но ему прямо приспичило стать хорошим человеком тёмной ночью за городом. Всё логично, да? И не поймите Альфреда неправильно, ему нравилось, когда Артур был дружелюбен с посторонними. Ему нравилось, когда он был самоотверженным. Но. Сейчас? Он выбрал именно это время? Серьёзно? Альфред застонал. Придавил ладонями глаза, видимо пытаясь затолкать их вглубь черепа. Ладно. Может, он слишком бурно реагирует. Итак, какой-то странный чувак исчез на ровном месте, а его бойфренд за ним пошёл. Всё абсолютно нормально. Не надо паниковать. С Артуром всё хорошо. С ним всё хорошо. Всё вообще хорошо. Не считая того, что он зарядил ему локтем в лицо. Опять. Это было не так хорошо. Возможно, для кого-то повод расстаться, если бы Артур не сталкивался с этим уже добрую часть десятилетия. Это никогда не делалось намеренно. Альфред просто был… Неуклюжим. Невероятно неуклюжим. Слишком неуклюжим. Чтобы иметь такие тяжелые руки, как у него. Но. У него есть оправдание — машина тесная. Это, собственно, было также причиной их нынешнего положения. У них имеется место, где жить. Теперь есть всамделишний дом из твёрдых кирпичей. Колокольчики музыки ветров и крыльцо и кровать. Наконец-то, хорошая большая кровать, но не-ет. Артур хочет заняться интимом на заднем сидении своей машины, будто бы они всё ещё в дороге и не могут позволить себе даже паршивенький мотель. И этот парень ещё будет на голубом глазу заявлять, что это Альфред весь из себя сентиментальный, но они просто обязаны делать это за городом, посреди чистого поля в лучах заката. Ага. Альфред сентиментальный. Конечно. Ему стоило быть настойчивее. Они могли бы сидеть дома и смотреть то жутко скучное шоу, которое сейчас нравилось Артуру. То, дурацкое, про британский пекарей, где у народа нет ни малейшего понимания, что такое настоящее соревнование. Просто люди пекут. Но даже это мозгоотключающее времяпрепровождение было бы предпочтительнее, чем сидеть в темноте в машине, беспокоясь о нынешнем состоянии души своего парня. Альфред вздохнул. Секс в машине, понял он, возможно станет тем, что убьёт их обоих в будущем, если уже не в настоящем. Ал видел это как наяву. Он стоит на четвереньках, а рука Артура давит ему на загривок, прижимая книзу. Альфред жалуется (или пытается, вероятно имея некоторые проблемы с речью), что джинсы ему натрут, поскольку у него нет места их снять — снова слишком тесные сидения, — а потом, бум. Их пришибает метеорит. Или что-нибудь типа такого. Представьте тот позор, который они навлекут на свои семьи. Это будет в новостях: «На гомосексуальную пару посреди полового акта упал ненормальный метеорит». О, боже, что если… Стук. Альфред дёрнулся. Посмотрел в водительское окно. И сердце успокоилось, он улыбнулся. Отпер дверь. Усаживаясь обратно на сидение, он подтянул колено к груди и упёрся в него подбородком. — Ну, я вот думал о том, что бы случилось, погибни мы в каком-нибудь кошмарном несчастном случае, и если бы это поместили в новости. Я имею в виду, типа, если несчастный случай произошёл, пока мы… Ты понял, делали это или типа того. Я знаю, твоего старика до сих пор подбешивает, что ты выбрал меня, вместо того, чтобы пойти… ну, в любом случае… Так что, если бы он увидел, как ты умер… — голос Альфреда затих, хотя это было не от недостатка желания поболтать. На самом деле он бы продолжил, не будь Артур таким нехарактерно тихим. Тот обычно по крайней мере периодически похмыкивал, даже если только притворялся, что слушает. — Что случилось? — Артур пожал печами. Протянул руку за ключами. — Думал кое о чём… Не смог его найти. Что ты говоришь? — Альфред поколебался. У него было ощущение, что он упускает нечто важное. Хах. Он протянул ключи и посмотрел в пассажирское окно, вытягивая ноги. — Ну, мне было интересно, что наши семьи… — он снова умолк, снова бросая взгляд на Артура, пока Эллен с ворчанием оживала. Зелёное сияние радио тускло осветило салон. Альфред чуть наклонил голову. — … Забавно, твой глаз выглядит гораздо лучше. Артур снова пожал плечами. — Ага, полагаю, это так. Что там был за герой с регенерацией? Росомаха? Может, что-то вроде… — Альфред рассмеялся и вытянул руку, чтобы его прервать. — Чувак, да ты, типа, последний человек, которого я бы сравнил с Росомахой. — Артур и сам чуть посмеялся; его блестящие глаза сфокусировались на дороге, а пальцы сжали руль. Кожа на них, подумалось Альфреду на мгновение, словно бы натянулась наружу, будто меньшие пальцы надавливали на них изнутри.