Запретный плод сладок

      Зимой в этих местах особенно опасно, из-за частых снежных бурь путники сбиваются с дороги и попадают в лапы злого рока судьбы, лишаясь видимости и крова над головой до конца бури. Зверье здешних мест испытывает сильную потребность в свежей крови, так как помимо них в лесу находится более голодный и сильный хищник. В отличие от него звери не боятся охотиться при дневном свете, что позволяет им утолить голод до наступления темноты и укрыться в своих убежищах, оберегая детенышей от опасности. Именно в это время года в эти места волки загнали двух лошадей, управляемых мужчиной и молодой девушкой. Они пытались уйти от преследования, однако ухудшающаяся погода и видимость сыграли с ними злую шутку, заведя людей в лес. А ведь это была первая охота сестры, на которую ее брат в тайне от родителей вытащил девушку из замка, проведя через стражу. Мужчина в пол оборота проверил наличие спутницы и быстрее погнал лошадь, краем глаза отметив преследователей, которых с въездом в лес лишь прибавилось. Четыре крупных волка окружили добычу и не сбавляя скорости продолжали преследовать лошадей, вымотанных дорогой. Девушка что-то крикнула брату, но до него ее слова не долетели, ибо в этот момент волки сомкнули круг, вцепившись в ноги лошадей и опрокидывая животных на белоснежный снег, окрашивая тот в красный. Несчастные животные забились от боли в зубах хищников, едва не раздавив хозяев, поспешно выбирающихся из-под тяжелых туш. Девушка подхватила брата под локоть и потянула мужчину на себя, отбегая от жуткой картины вглубь леса, пользуясь случаем. Они бежали со всех ног несмотря на ледяной холод, пронизывающих их до костей, желание выжить было сильнее боли в озябших руках и ноющих суставах. Да, не такой он восторженно описывал охоту еще утром, отвлекая сестру от чтения какой-то книги, он всегда мечтал о брате, но и в сестре он смог пригреть неживой интерес к тому, что их матушка считает неподобающим для девушки ее положения. Их семья уже три поколения владела крупными плодородными землями, дающими хороший урожай без заминок, подавая большие надежды на еще более светлое будущее, поэтому и воспитание у женщин их семьи было соответствующее. Но Блэйзелли явно не горела желанием соответствовать общепринятым нормам воспитания юных девушек, поэтому активно согласилась принять в авантюре брата участие, сбежав без сопровождения, о чем сейчас оба жалели. К тому моменту, как волки расправились с ранеными животными, в лесу начало заметно темнеть и холодать, но желание пополнить запасы свежего мяса пересилило страх перед хищником, обитающим в глубине леса. В это время путники окончательно выбились из сил и девушка едва не упала на снег, если бы мужчина не подхватил сестру под руки.       ― Блэйзелли, поднимайся, нам надо бежать!       Брат подхватил девушку на руки и продолжил бежать как только услышал приближающийся вой, волки вновь взяли след и теперь не намерены упускать свою добычу. Двое обогнали Вэлкона и закрыли собой дорогу вперед, в то время как их сородичи проделали ту же работу на пути к отступлению, жертва вновь была загнана в крепкое кольцо, из которого вряд ли сможет выбраться живой. Вэлкан поставил сестру на снег, его синие от холода руки дрожали как листики дерева на сильном ветру, но он старался побороть эту проблему, растирая окоченевшие конечности. Один из волков угрожающе оскалился, приняв позу для прыжка. Широко расставив ноги для большей устойчивости, Вэлкан взял в левую руку цеп, приготовленный для охоты. Волки остановились. Передний в свою очередь внимательно посмотрел на противника, затем на девушку, окаменевшую от ужаса за спиной ее брата, потом пригнул к земле голову и осторожно сделал несколько шагов в сторону. Второй в это время словно ожидал какого-то невидимого двум людям сигнала. Первый снова устремил на Вэлкана неподвижный взгляд и вдруг бросился вперед. Вэлкан принялся размахивать цепом таким образом, чтобы шар с шипами описывал вокруг него и девушки круги, сестра прижималась к крупному телу брата максимально крепко, лишь бы не мешаться. Вэлкан отчетливо слышал собственное хриплое дыхание и чувствовал, что колени сами собой сгибаются, будто готовясь к прыжку. Нацелив цеп в челюсть волку, он взмахнул им изо всей силы, но лишь слегка задел волчью морду, выбивая из нее громкий вой. Волк отскочил прочь, а третьи тем временем бегали вокруг добычи, то приближаясь, то вновь отпрыгивая. Потом все четыре хищника стали крутиться возле двух людей на расстоянии достаточно близком, чтобы заставить Вэлкана размахивать цепом еще более яростно, но каждый раз волки успевали вовремя отбежать. Вэлкан не знал сколько времени это продолжалось, однако в конце концов оба поняли их стратегию. Они намеревались измотать охотников, а у них самих сил оставалось вполне достаточно. Для них это было не более чем игрой. Велкан из последних сил вертелся во все стороны, бросался вперед и снова отступал, иногда чуть не падал на колени, но Блэйзелли вовремя подхватывала его и помогала принять прежнее положение. Все это продолжалось не более получаса, но в той ситуации время нельзя было измерять обычными мерками, в той ситуации можно и необходимо было делать все для выживания, и Вэлкан решился на первый шаг. Цеп метнулся вверх и опустился на голову самого ближнего зверя, раздробив тому череп. Блэйзелли выхватила из-за пояса брата его меч и с отчаянным криком рассекла второму волку раскрытую пасть, не давая себе отчета в действиях. Один из оставшихся волков вцепился в ногу мужчины и рывком опрокинул того на землю, раздирая кожу обуви не расцепляя пасти. Вэлкан издал болезненный вопль и выронил цеп в глубокий снег, оставшись безоружным. У Блэйзелли не оставалось времени на раздумья, одним верным ударом она опустила клинок на спину хищника перед собой, затем второй раз на шею, отрубив зверю голову. Ее руки мертвой хваткой сжимали, казалось, раскаленное оружие, и опустили его по направлению крика брата, рассекая левую половину морды волка. Битва была окончена. Волчьей стае пришел конец, а они остались живы. Тишину, царившую на огромном заснеженном пространстве, нарушало теперь лишь тяжелое прерывистое дыхание Вэлкана, зажимающего рану на ноге озябшими руками. Блэйзелли наблюдала немигающим взглядом за теплой дымкой, выходящей из-под ее открытых губ и испаряющейся на холоде. Какие мысли сейчас наполняли ее голову никто не мог сказать точно, однако сама девушка отогнала их прочь, вспомнив о брате. Во время схватки он просунул руку между челюстей животного, пытаясь разжать или хотя бы ослабить ее, словно капкан зажавшую ногу, однако волк лишь яростнее вцепился в жертву, зажимая в пасти теперь еще и руку, Блэйз успела почти за несколько секунд до того, как кисть брата могла оказаться отделенной от руки. Сейчас же рука неподвижно лежала на ледяном снегу, давно утратившем свой первоначальный цвет. Вокруг уже полностью стемнело, безжизненные туши животных чернели среди белого полотна, разбавляя его. Блэйзелли медленно опустилась рядом с братом на снег и достала из кармана шелковый платок чтоб приложить его к ране Вэлкана. Он ощущал себя побежденным несмотря на победу, ведь эту победу одержала его младшая сестра, поставившая на кон свою жизнь ради спасения его. Девушка заметила резкое движение со стороны огромного камня напротив небольшой горы, на которую оба обратили внимание лишь спустя столько времени. Первой мыслью девушки было то, что другие волки пришли добить раненых, и это было самым разумным предположением, исходя из последующих событий. Блэйзелли поднялась со снега и направилась в сторону камня, прихватив оружие, ее не волновали предупреждения раненого брата, не волновала всепоглощающая тьма и ледяной ветер со снегом, словно осколки врезающийся в глаза девушки. Она обошла камень и обнаружила за ним пещеру в той самой невысокой скале, судя по непроглядному мраку внутри пещеры, укрытие уходило глубоко внутрь, однако ни единого шороха или признака жизни Блэйзелли не обнаружила, какое-то время постояв у входа. Им был необходим отдых, плевать на возможные проблемы, возникшие по их милости в замке, сейчас ничего не важно, лишь безопасное место для ночлега. Сестра вернулась к раненому брату и помогла ему подняться, поддерживая его под руку. Они не стали подбирать со снега оброненный цеп, сил едва хватило чтоб дойти до той самой пещеры и пройти как можно дальше вглубь. Их шаги эхом отражались от скалистых стен пещеры, навевая на гостей чувство беспокойства, ни один не произносил ни слова, лишь Блэйзелли в один момент зашлась приступом кашля, едва не уронив брата на землю. Они дошли до самого тупика и расположились у дальней стены, прижавшись друг к другу. Какое-то время тишину нарушал лишь вой ветра снаружи и хриплое дыхание девушки, которой требовалось внимание врача, не говоря уже о брате. Последующий час Блэйзелли собирала снаружи ветки деревьев, обламывая их прямо с растений, ей удалось развести в пещере костер и добыть немного желанного тепла и света, благодаря которым они смогли изучить содержимое укрытия, увиденное произвело на обоих впечатление куда большего ужаса, чем сражение с дикими зверями в неизвестном месте. Впереди них пещера расширялась и уходила еще глубже, чем они могли предположить. Девушка оступилась и едва не упала, скользнув ногой по одному из камней, он хрустнул под каблуком ее сапога и распался на части, немного приглядевшись, Блэйзелли рассмотрела те самые камни и отшатнулась назад, вокруг лежали черепа. Помимо них в пещере находился двухметровый деревянный ящик, крышка которого лежала рядом с ним на земле, едва припорошенной свежим снегом. В полумраке было сложно определить всю точность видимости, однако девушка могла поклясться тем, что видела как снег на земле двигается. Конечно это было невозможно, двигалось в нем что-то, что девушка зацепила рукой и положила на ладонь в кожаной перчатке, на руке плавно извивался белый червь, подобного она еще не встречала. Его тонкое хрупкое тельце переливалось на слабом свету словно обтянутое прозрачной пленкой, оно попыталось пройти сквозь перчатку словно в землю, но материал не поддавался и отторгал паразита, девушка вновь зашлась кашлем и едва не прикрыла рот рукой с червем, как тот успел скатиться и затеряться в снегу. Кашель прервал неожиданный рокот, исходящий из тени пещеры, Блэйзелли вновь заметила то самое движение, которое уловила еще у входа в пещеру.        ― А ну выходи! ― девушка изо всех сил старалась подавить желание откашляться, хотя горло и разрывалось от жжения.        ― Юная убийца волков, какое удовольствие видеть тебя в своем скромном убежище!― на свет вышло существо, издающее тот самый рокочущий звук.       Оно походило на человека, но им не являлось. Его кожа едва не сливалась с цветом снега, на который он ступал. Полностью нагое худое тело без малейшего намека на какие-либо смущающие части ввело девушку в оцепенение. Пальцы существа имели непривычную длину, особенно средние, в сантиметрах достигающие двадцати, учитывая длинные ногти. Кожа существа была сморщена так, словно вот-вот отслоится от тела, оголив мясо, хотя по худобе существа можно усомниться в его наличии. Существо улыбнулось, демонстрируя передние острые зубы. У него не было носа, вернее было лишь красное впалое место, являющееся неоспоримым доказательством в свое время наличия части тела. Глаза существа было сложно рассмотреть, так как они казались черными, забегая наперед можно сказать, что они были красного цвета, с нездорово-расширенными зрачками. Никакого намека на растительность как на голове, так и на всем теле. Что-то мешковатое на уровне шеи походило на мешок пеликана, только меньшего размера и обхвата, оно было красного цвета и изредка подрагивало, когда существо улыбалось.        ― Я чувствую запах крови на твоих руках и руках брата, а еще страх.       Блэйзелли была не в состоянии больше терпеть, она закрыла рот рукой и отступила к брату, кашляя в перчатку и не сводя взгляда с хищника. Не было сомнений, что черепа находились здесь не ради красоты по заказу существа. Вэлкан поднялся с места и сжал в руке меч, выходя вперед перед сестрой.        ― Только попробуй что-либо сделать с ней. Я отрежу твою уродливую голову, падальщик! ― мужчина вытянул перед собой клинок, предупреждая о нежелании церемониться в случае любой попытки существа приблизиться.        ― Думаешь одолеть меня своим клинком, да еще в таком состоянии, жалкий юнец? ― существо рассмеялось хриплым смехом, Вэлкан заметил, как увеличился в размере его мешок, словно что-то наполняло его, но не успел ничего сделать.       Изо рта неизвестного в мгновение показался длинный отросток, раздвоившийся у основания. На его конце раскрылось что-то наподобие цветка лилии, но с острыми шипами на конце каждого «лепестка», из его середины показался хоботок с внутренним жалом, который присосался прямо к шее мужчины, прокалывая кожу и высасывая из него кровь. Блэйзелли вскрикнула и достала из-за пояса кинжал, взмахом которого успела задеть язык существа прежде, чем он успел убрать его, но все же избежал потери, сыграв на растерянности атакующей. Кожа Вэлкана за считанные секунды побледнела, а сам он упал в руки сестры, подхватившей его безжизненное тело. Существо оказалось возле девушки и одним ударом выбило из ее руки оружие, помешавшее ему допить жертву до конца. Его движения было невозможно уловить человеческим глазом, он словно телепортировался в пространстве к цели. Девушка обреченно оставила тело брата и кинулась к его клинку, но существо было быстрее. Оно схватило Блэйзелли за длинные черные волосы и оттянуло ее голову назад, жало прорезалось сквозь кожаное пальто и вонзилось в ее шею, получая доступ к живительной жидкости, вкус которой привел существо в восторг. Оно довольно зарокотало и подхватило ослабевающее тело юной девушки, опускаясь с ней на снег и пряча жало в мешковатый нарост. Жизнь девушки угасала из нее, однако Блэйзелли не умерла сразу как все прежние жертвы, чудовище зачем-то оставило ей лишние секунды. Его длинные когтистые пальцы коснулись лица жертвы и нежно провели по нему холодной поверхностью до шеи.        ― Я выпил из тебя всю жизнь, тебе осталось не больше минуты. Пока силы окончательно не покинули тебя, убийца волков, ты можешь сделать выбор и присоединиться ко мне. В награду за верность я дарую тебе вечную жизнь, молодость и красоту, жизнь о которой ты и мечтать не могла. Но ты должна подчиниться моей воле и всегда следовать за мной. ― стригой вдохнул запах остатков крови на ране девушки, но жало не выпустил, терпеливо дожидаясь решения.       Блэйзелли была не в том состоянии, чтоб что-то решать на трезвую голову, лишь любовь к родителям и своему народу заставили ее моргнуть в знак согласия на предложение убийцы ее брата, смерть которого так и не получилось оплакать из-за отсутствия времени и опасности, исходящей от существа, обитавшего на свете ни одно тысячелетие, пожиравшего людей без малейшего сожаления и зазрения совести. Оно вытянуло над ее раскрытыми бледными губами длинный когтистый палец, сделало надрез на своей бледной коже и позволило белой жидкости попасть на язык девушки, даруя свое благословение.

***

      Хозяин сидел в кресле, расслабленно откинув голову на спинку. Его новое тело все еще с трудом поддавалось привычным движениям и возможностям, поскольку столетия проведенные в теле Юзефа Сарду успели выбить из памяти хозяина все прошлые его обличия. Новое тело было добровольно даровано его верным служителем Габриэлом Боливаром, считавшим этот поступок великой честью. Но мог ли певец знать, что вовсе не хозяин подобрал себе тело? Нет, хозяин оставался самим собой в любом облике, его сила не становилась меньше в зависимости от роста человека, чье тело занимал стригой. За последние столетия он осознал всю ответственность за ту, с которой он делит свое тело, не в буквальном смысле. Хозяйка не должна отныне испытывать дискомфорта от близости с хозяином, ведь она доказала ему свою преданность, породив на свет три дюжины особых стригоев, способных выдерживать солнечные лучи довольно продолжительное время, эти стригои лишины собственной воли, что позволяет хозяину иметь над ними полный контроль. Зачатие происходило с первого раза, поскольку хозяин не был обычным человеком, он каждый раз мог зачать в утробе хозяйки по три, а то и по четыре стригоя, которые рождались спустя четыре месяца. Рожденные дети росли с необычайной скоростью и достигали самостоятельного возраста уже через шесть месяцев, способные передвигаться и охотиться на людей. Если судить по человеческим меркам, то к шести месяцам рожденыши достигали возраста трех лет, что никак не мешало им сворачивать головы крупных животных. Именно по их образу и подобию хозяин вывел детей-слепышей, также быстро передвигающихся, как и дети хозяина, лишь слепыши от рождения могли чуять жертв, в отличие от простых стригоев. Однако его дети имели большой недостаток ― они умирали обычной смертью, достигнув старого возраста, при этом не состариваясь внешне. Его возлюбленная совершенно равнодушно относилась ко всем детям, ведь она не считала их родными. Хозяин лишь сдержанно прикрывал глаза на это, ведь она в чем-то совершенно права. Они не нуждались в ее воспитании, лишь первый месяц им необходимо было приподносить свежую кровь для укрепления тела и скорейшего роста. Подобное воспроизведение этого вида считалось запретным среди Древних, однако хозяина вообще мало волновало то, что кто-то там отказывается делать по непонятным ему причинам. У него есть цель ― искоренить весь люд людской, и никакие парадоксы его сородичей не могли помешать этому плану и возможности испытать близость с молодым податливым телом девушки, которую хозяин когда-то пощадил. Хозяин довольно пророкотал, словив едва ощутимый запах ее волос. Для этой ночи он потребовал Элдрича выделить уединенный частный участок с хорошо обставленным домом, ведь последние рожденыши достигли самостоятельного возраста, а значит хозяйка вновь в состоянии вынашивать потомство. Хозяин не спеша поднялся с кожаного кресла и поправил плащ, со сменой тела пришла и смена имиджа, однако предпочтения Боливара хозяину были не чужды, обилие черного в его гардеробе ласкало глаз, да и выглядело устрашающе. Дверь в комнату открылась, впуская девушку, за которой шел немец. Он учтиво поклонился хозяину и оставил его наедине с хозяйкой. У девушки были длинные черные волосы ниже пояса, миниатюрная комплекция добавляла ее внешности особую изюминку, хотя это следовало бы добавить и к голубым глазам, в которых хозяин нашел свой покой в ту самую снежную ночь. Он раскинул руки по обе стороны от себя, запуская в объятия девушку, губами коснувшись лба. Блэйзелли отступила на шаг и с довольной улыбкой оценила новое тело господина, которое выбрала сама. Ее очень обрадовала эта новость, так как тело Юзефа было слишком большим по сравнению с ней, и первые разы давались обоим с большим трудом, больше походящим на кувыркание медведей, конечно с годами они нашли выход. Девушка вновь прильнула к хозяину, прикрывая глаза и вслушиваясь в рокочущий звук. Его пальцы приятно массировали кожу головы, перебирая шелковистые волосы.        ― Тебе идет новое тело, мой хозяин.       Стригой усмехнулся ей в макушку и потянул девушку за собой, усаживая на большую кровать. Он скользнул взглядом по открытой шее и бегло прошелся пальцами по талии Блэйзелли, расправляя белую блузку.        ― А твое тело ничуть не изменилось. Оно все также упоительно как в ту ночь. Ты же помнишь? ― его рука легла на щеку возлюбленной, поглаживая нижнюю губу большим пальцем.        ― Конечно, хозяин, ты подарил мне свое благословение через белую кровь        ― Дай мне знать как потребуется новая капля. ― он надавил на талию девушки, укладывая ту на дорогое постельное белье.       Хозяин не мог позволить лишить ее природной красоты, саморучно передав червя. Он поддерживал ее молодость и жизнь белой кровью достаточное количество времени, чтоб связать ее сознание со своим. Это и было второй особенностью Древних, которой прежде также никто не пользовался, но хозяин готов идти против запретов ради своей выгоды, пусть даже эта выгода переросла для него в глубокое запретное чувство, которое губит близких людей обращенных. Он с упоением наслаждался ее близостью из года в год, порождая сильнейших рожденышей, возможно первое время для него эта авантюра и была лишь экспериментом, но спустя некоторое время он начал привыкать к этой девушке, а затем и вовсе сошелся на том, что Древние отсохли во всех местах, раз решили клеймить свой дар запретным. С воспоминаниями Боливара к Хозяину пришел также опыт в обращении с девушками, как никак, а музыкант знал толк в наслаждении. Он прижал Блэйзелли к постели собой, наслаждаясь преимуществами нового тела. Его нос жадно вдыхал запах девушки, словно самый дорогой парфюм, постепенно терял над собой контроль. Жало во рту то и дело вздрагивало от нетерпения оказаться в теле девушки, но это для нее сюрприз, а пока он лишь впился в ее губы глубоким поцелуем, глубоким во всех смыслах. Стригой запустил нераскрывшееся жало в горло девушки, сливаясь с ней воедино и хозяйничая в сладком ротике. Тело девушки содрогнулось под ним, ощутив конец жала, а сама девушка боязливо пискнула, раззадорив тем самым хозяина. Его новые руки словно впервые касались столь близкого тела, выгибающегося от удовольствия и нетерпения, но спешить было некуда, жало покинуло горло девушки и вновь свернулось, захлопнувшись в двух половинах языка стригоя. Блэйзелли дрожащими руками расстегнула первые пуговицы на плаще любовника, на остальные просто наплевала и сорвала те вместе с одеждой, оголяя крепкую грудь возлюбленного. Да, именно возлюбленного. Она смогла полюбить этого опасного и корыстного монстра, догадываясь о своей мизерной ценности для него, но она смогла добиться его расположения и ответных чувств долгими годами службы и верности, любви и податливости. Каким бы древним он не был, но он оставался мужчиной, природа которых гораздо проще женской. В то время как Блэйзелли оставляла на шее стригоя бледноватые следы от поцелуев, он расправлялся с ее верхней одеждой, улетевшей после к камину вместе с его плащом. Стригой резко дернул девушку на себя тазом, опрокидывая ее обратно на кровать, озадачив этим действием. На ее вопросительный взгляд он ответил загадочной улыбкой, чуть прищурив глаза, он был готов одарить любимую новыми ощущениями. Его рот вновь открылся, высвобождая щупальце и опуская то на шею девушки, при этом не сводя с ее лица внимательного взгляда, ему было важно уловить каждую ее эмоцию. «Цветок» раскрылся, но не впился жалом в кожу жертвы, более того, из хоботка жало так и не вышло, а осталось где-то глубже, не желая ранить девушку, но по мере спуска по ее телу оно выходило наружу, доставляя Блэйзелли незабываемые чувства страха и эйфории, хоботок задерживался на самых чувствительных участках и всасывал кожу словно кровь, оставляя засосы на нежном теле. Все это время Блэйзелли ласкала слух хозяина стонами и всхлипами. Она прижимала к губам простыню, сжимая ту пальцами, закусывала руку и зажмуривалась словно от боли, хотя ее почти не ощущала, он делал все слишком идеально. Когда хоботок достиг ее промежности, жало полностью вышло из него и чуть кольнуло через трусики клитор девушки. Она выгнулась в спине и вскрикнула, испытав первый прилив оргазма. Хозяин не любил ждать, пока девушка переводила дыхание, жало вновь заскользило острым концом по прозрачной кружевной ткани, разрывая ее прямо на хозяйке. Стригой двумя резкими движениями сорвал с Блэйзелли оставшиеся тряпки и прошел хоботком по промежности, засасывая клитор, но заранее спрятав острый конец внутрь. Лепестки щупальца принялись поглаживать и щекотать мягкую кожу внутренней стороны правого бедра, ласково поглаживая левое. Смесь различных эмоций едва успевала заменить предыдущие, говоря хозяину у правильности своих действий, из глаз девушки едва не капали слезы от нетерпения почувствовать внутри себя горячее семя повелителя. Он настолько увлекся ее стонами, что не заметил как сам зарокотал, едва не заглушая их. Стригой потерял контроль лишь на секунду, но этого хватило чтоб жало скрылось за лепестками и проникло во влажное лоно, доведя девушку до второго оргазма. У нее было всего несколько секунд на передышку, за это время хозяин снял с себя штаны и спихнул их на пол, прижимаясь к расслабленному юному телу и вновь целуя свою деву в губы. Блэйзелли почувствовала как что-то скользнуло между ног. В этот момент и явился на свет небольшой...ну, не совсем небольшой, а в самый раз, секрет Древних. Кожа между ног ног хозяина разошлась словно молния на одежде, выпуская скользкий отросток наружу. Он раскрылся словно банан, кожура которого делилась на четыре части, довольно образное, но самое подходящее сравнение для полового органа хозяина. Эти самые части обхватили бедра девушки и сжали, на случай если жертва захочет прервать акт от сильного перевозбуждения, это было необходимой и неконтролируемой частью процесса, которую не мог объяснить даже сам стригой. Середина этого отростка словно жила своей жизнью, смазывая и без того влажную промежность стонущей Блэйзелли. Девушка в самом деле не находила себе места от удовольствия, то и дело целуя лицо и губы довольного мастера, наконец сдавшегося. Отросток плавно вошел между ног жертвы. В отличие от людей древние оплодотворяют жертву в начале процесса, а вместо привычных нам сперматозоидов спускают определенное количество червей, каждый из которых усваивается и начинает развиваться с получением белой жидкости хозяина, которую он спускает в матку через отросток во время оргазма в конце процесса. Черви уже были запущены в тело девушки и отправлены в матку для ожидания крови хозяина, который принялся размеренно, но резко трахать партнершу. Ноги девушки были надежно закреплены разделившимися частями отростка повелителя, поэтому он мог спокойно отпустить ее, но не хотел. Он вплотную прижимался к разгоряченному телу, нежно и ласково облизывая щупальцем шею, грудь и плечи девушки, в то время как его нижняя часть нещадно имела ее словно грешницу.        ― Блэйз. ― он больше пророкотал чем произнес ее имя так, как произносил лишь он, ей нравилось такое обращение.        ― Куарту! ― когда-то давно он рассказал ей о том, какой он по счету из семи Древних, с тех пор она единственная знает, что он четвертый, и иногда называет его по латински этой цифрой.       Тело девушки вновь дернулось под стригоем, но он не отпускал ее. Он ничуть не жалел о смене тела и находил в нем массу преимуществ над старым. К примеру отросток Юзефа доставлял Блэйзелли в основном лишь боль своим размером, девушка днями лежала в постели, не в силах передвигаться после ночи с ним, поэтому сейчас он наслаждался спокойствием за свою госпожу. Отросток сделал еще несколько особо резких толчков и излил горячую белую жидкость в матку, пробуждая червей ото сна для развития. Дело было сделано. Отросток неспешно покинул обмякшее тело Блэйзелли и втянулся на прежнее место, зарастая кожей до следующего полового акта. Хозяин заботливо подтянул девушку на шелковые пуховые подушки и накрыл ее одеялом, целуя в висок. Они лежали в комнате, заполненной светом из камина, погруженные в полумрак и приятную усталость. Тишину нарушало сопение девушки под тихое рокотание хозяина, заботливо ласкающего когтистым пальцем ее щеку. В любом мужчине живет стригой, в любом стригое живет мужчина (если при жизни он им являлся), но эту сторону он готов раскрыть лишь ей одной, как и другие секреты, которые так и останутся для посторонних тайной.