От лица Андрея
— Дай еще. — сказал я твердым голосом Косте, сидящему на ближайшем к выходу ряде сидений. Он осоловело посмотрел на меня, но вытащить из ашановской сумки еще одну бутыль с дорогим коньяком смог. Конечно, сразу она до меня не дошла, сначала хлебнул Денис, потом сам Костян. И вот она у меня в руках. На скорости в 60 километров в час, арендованный мегалайнер мчался по шоссе. Все еще твердой левой рукой я держал руль, а правой вливал содержимое бутылки в рот. Аварии все еще чудом удавалось избежать — печень у меня подготовлена, хоть и выжрали мы на троих столько, что этого объема хватило бы, чтоб запустить СОЮЗ-ТМ-М в космос. На права я сдал недавно, месяц назад. И калдину, подаренную отцом, почти не выгонял из гаража — рисковать не хотел, опыта вождения маловато. Зато на мой день рождения Дэн притаранил Неоплан Мегалайнер — огромный автобус, в котором мы собирались отпраздновать этот замечательный праздник. Я моментально взял управление в свои руки. Сейчас мы ехали в другой город, за остальными ребятами, которых я пригласил на праздник, но которые не смогли добраться до пункта назначения. А ведь так всегда. Самые лучшие друзья еще за день до начала собрались у меня на хате. Остальные же сразу нашли причины неявки: нет денег, чтоб ехать. Я даже сказал, что скидываться на бухло не надо, надеясь на то, что должно было человек двадцать собраться. Ан нет. Киданули, как твари. Ну, ничего. Штрафных им нальем, будут знать… Благо, алкоголя оставалось еще немало, дома я вообще искупался в ванной, полной темного пива. Пить мы его потом, конечно, не стали. Двадцатилетие я решил отпраздновать по — царски, благо и сам наличных подкопил, и Денис наконец — то открыл свой бизнес. В средствах мы были почти не ограничены. По приезду в город мы хотели вызвать шлюх, прямо в наш передвижной дом, но ехать оставалось еще буквально 20 минут. Мы были в нетерпении, особенно Костян, очень давно не чувствовавший женской ласки, ну и я, не знающий об интимной жизни вообще ничего. Не очень люблю я эту дорогу, хоть это и самый близкий путь до города, но вокруг одни деревья, некоторые прямо возле трассы стоят. И ветки иногда задевали корпус автобуса. Хотя трассой это назвать было нельзя. Так, обычная русская дорога, хоть и без выбоин. Я на секунду отвлекся на зазвонивший телефон — на дисплее высветилось, что звонит мама поздравить. И только я коснулся трубки вызова, как из — за поворота выскочил жигуль желтого цвета, заканчивающий обгон таврии. Этот придурок все еще занимал часть моей полосы движения. Я резко выкрутил руль в сторону, и почувствовал, как автобус заваливается на бок. Единственное, что я успел — открыть дверь и выпрыгнуть наружу, почувствовав сразу после этого мощный удар о землю.***
Резкая, проникающая боль. Под лопаткой словно засквозило. Я чувствовал эту боль, но ничего не мог с ней сделать. Даже отреагировать толком не могу. Руки, ноги не шевелятся. Что происходит? Так вспоминаем: меня пырнула ножом Алиса, потом… потом… потом ничего не помню. Скорее всего, меня дотащили до медпункта и прямо сейчас, без наркоза, меня зашивает Виола. Больше никто в лагере не умел оказывать медицинскую помощь, наверняка это она меня заклепывала. «Так, а почему я ничего не вижу и ничем не могу пошевелить». Только я подумал над этим, как тут же открыл глаза. Лежал я хлебалом вниз, ну естественно, операцию на спину можно только так делать. Судя по тому, что меня перестали терзать мучительные боли в области лопатки, Виола зашила мою спину и теперь были слышны странные металлические звуки. Так это наверняка мой врач убирал инструменты, пригодившиеся при моем тех. обслуживании. Ну, спасибо, Виола, не дала помереть. С меня самогонка, литр. «Глаза мои открыты и тело я чувствую, но шевелить пока ничем не могу. Что ж такое? И долго мне так лежать?» Так, а до того момента, как я очнулся, что же я делал? Во рту очень странный привкус, как после конкретной попойки — жутко хочется пить и прямо чувствуется коньячный перегар. Но я ведь не сегодня пил коньяк, его здесь нынче попросту нет! Тогда, что же это? Остаточный образ? Я слышал о подобном, что иногда некоторые ощущения из сна чувствуются в реальности. Но был ли это сон? Слишком уж четко все было. Настолько четко, словно это все происходило со мной. — Иди пока что, ему все равно нужно поспать. А ты ему всю руку ободрала, пока держала. Это голос медсестры. После ее слов я почувствовал слабое жжение в области кисти, но голову в ту сторону повернуть не удалось. Но кто мне мог руку то ободрать? Ай блин, так это ж Юлька. Кто ж еще? Пока я лежал в отключке, она наверняка от меня не отходила. Не бросила, намертво вцепившись. Эх, не зря я ее выбрал… Тут мою руку отпустили. — Постой, не уходи, — попытался сказать я. Но рот даже не раскрылся. Я вообще никакого звука издать не смог. Открылась и хлопнула дверь, наверное, Юля вышла наружу. Но Виола точно еще здесь. Не могла же она покинуть тяжелораненого пионера. Тем более — сразу после операции. И по моему, прошедшей вполне успешно. А так я считал только по тому, что еще мог проводить мыслительную деятельность у себя в голове. Но, несмотря на то, что чувствительность вернулась ко всем конечностям, я так же, как и сразу после пробуждения, ни одной мышцой шевельнуть не мог. Значит, наркоз все — таки был. Но чем же меня накачали, если я в сознании? Какое — то неизвестное науке парализующее средство? За дверью слышался чей — то плач. Неужели Юлька ревет? Что за неуклюжее создание. Легкая улыбка тронула мои губы. Кроме плача Юли я слышу голоса еще двух людей. Одного из них я узнаю сразу, тараторку Мику ни с кем невозможно спутать. Единственное, чего я не могу понять, так это то, зачем она здесь. Я ведь не настолько близко с ней общался, чтобы она считала меня другом. Или же это мой критерий? А вот второй голос не очень многословен, говорит редко и тихо. Но все равно, я узнаю его везде и всюду, даже будучи в похмельном угаре. Костян. Какой же он все — таки мудак! Взял и наплевал на свои слова. Сейчас он весь герой — любовник, страж справедливости… Ниче — ниче, пойдем на следующий виток, уж там я отыграюсь. Вот как так получилось то? Сейчас бы вместе где — нибудь в лесу бухали бы, взяли бы с собой Мику и гитару, сидели бы вокруг костра, пели песни и по очереди бы подшучивали над девушкой… Совсем не против ее компании, хоть она и трансформатор ходячий, зато она в этом лагере единственная, кто больше всего подходит под определение «настоящий». Не считая Юли, конечно же. Ах да, а потом на охоту пойдём, как раз трехстволочка есть, по патрону на каждого. Однако, впомнив, какая дичь вообще водится в местном лесу, я задвинул мысли о лесной попойке куда подальше. Плач прекращается, как только раздаются звуки музыки. Это песня, которую я давным — давно спрятал в глубине своего плейлиста и дал себе зарок слушать ее только тогда, когда в жизни слишком прижмет. А я сейчас на грани. Звуки гитары проникают через мою кожу, вгрызаясь и переворачивая все внутри. Как только звуки добираются до моего мозга, следует резкая вспышка! «Аххх, что?!» Перед глазами проносятся события нашего прибытия: как меня разбудил Костян, как мы вместе с ним роемся в сумках, как мы со Славей идем по лагерю…, но потом все становится очень нечетким и начинает идти словно в обратном порядке, как будто мои воспоминания перематывают. Я сплю. Сплю вроде бы не так долго. Удар! Удар моего воспоминания! Я снова оказался за рулем здорового автобуса, держащимся за руль одной рукой и тянущим руку к телефону. Все словно застыло. Из — за едущей впереди машины на встречку хотят выехать желтые «Жигули». Время воспоминания снова пошло вперед. Однако снова видеть это мне уже не требовалось. Я все вспомнил. Мы собрались отметить мой день рождения… Неоплан… Костян приехал и, как всегда, сразу начал поддерживать тролльный разговор… Дробовик, подаренный Денисом. Все сходится. Теперь я точно знаю, после чего мы попали в «Совенок». Хотя я не знал причины попадания, но многое уже объяснялось. И память вернулась только сейчас, после… Думать вдруг стало невыносимо лень, вновь захотелось спать. Глаза закрылись сами собой. И я почувствовал что сплю.***
Стоило сознанию провалиться в сон, как я тут же понял, что нахожусь в полу — темном помещении. «А, так это мне все снится, наверное.» Зато я мог ходить, хоть и понимал что все это не по — настоящему. Осмотревшись, я заметил, что комната, в которой я появился, была большой по своему размеру, метров по двадцать во все плоскости. Приглядевшись, заметил, что — то красное, мерцающее в другом углу. «Пойти глянуть?» — пришла запоздалая мысль. При себе я ничего не обнаружил. Ни ножа, ни телефона. Одни лишь штаны, тяжелые ботинки и порванная на спине майка. Куртки с иероглифом не было. Что ж, опять сперли. Настоявшись на одном месте, я с осторожностью стал приближаться к единственному источнику освещения в этой чертовой комнате. По мере приближения, я чувствовал тепло, приятное тепло. То, что светило с другого угла комнаты, не могло быть враждебным, по крайней мере, я сам так считал. Хотя это было странно: в темной комнате что — то ярко красное, еще и мерцающее…, а вдруг эта штука типа морского удильщика, только и ждущая своей жертвы. Но эти мысли словно тут же были вынуты из моей головы, беспокойство моментально испарилось. Уже подойдя почти вплотную, все равно не мог разглядеть, что же это за светильник. Тепло приятно грело, поэтому я подобрался еще ближе. Как вдруг почувствовал, как меня стало притягивать к неизвестному объекту с неимоверной силой. Я, словно бумажка, всосался этим мерцающим пылесосом, и окончательно потерял сознание.***
Голоса за дверью стихли, и Виола позволила себе расслабиться. На работе в военной больнице она видела ранения и пострашнее сегодняшнего. Но то, что рана была у совсем молодого парня, еще мальчика, выбило ее из колеи. Постоянно оборачиваясь в сторону Андрея, она обеспокоенно смотрела на датчики давления и сердцебиения. Но все было в норме, даже выше нормы. Организм парня восстанавливался быстро, что было удивительно. Просидев еще пятнадцать минут, Виола решила заварить кофе, но он, к сожалению, закончился. — Вот же ж! Досадно. — сказала сама себе Виола. — Хотя… Кристина сказала, что принесет еще пачку после окончания операции. Видимо, забыла про обещание. Ей было невдомек, что вожатую сейчас самым наглым образом прогнал парень в черной одежде, которому она буквально вчера тоже оперировала спину. Только в теперешнем случае ранение проникающее от холодного оружия, проще говоря, от ножа. С тем же пришлось конкретно повозиться — огнестрельное ранение дробью во всю спину. Такого даже в кино не показывают! Вот ведь странные парни — вроде друзья, с одного города, а умудряются попасть в разные истории, еще и с тяжелым исходом. И ведь живые оба, ещё и бегать будут быстрее, чем сейчас. Эх, молодость… Жажда уже дала знать о себе, поэтому медсестра вышла наружу, из медблока, попросить кого — нибудь присмотреть за парнем, но никого, кроме голубоволосой азиатки и странной девочки, рядом не увидела. — А чего вы тут одни? Где пионер? Девочка, которую звали Мику, подняла свою голову и ответила на вопрос медсестры: — Он ушёл по делам, сказал, что скоро придёт. — Мм… Ну ясно. Подумав, что за несколько минут, что она будет идти в сторону столовой, нальет кофе и вернется, женщина окончательно уверила себя, что ничего с пострадавшим не произойдет. Тем более, что девочки сидят здесь, если что, хотя бы позовут. Предупредив их, что она пошла в столовую, Виола направилась туда. Андрей оказался в комнате один, когда медсестра быстрым шагом отправилась за столь необходимой организму жидкостью. Через пару минут она уже возвращалась к своему зданию. Из уст парня, голосом, ему не принадлежащим, донеслось: — MESSUTS. И смазанное тело на огромной скорости вылетело из окна здания, выбив при этом оконную раму вместе со стеклом, и, не останавливаясь, рвануло в сторону леса. Девушки тут же переполошились и забежали внутрь медпункта. Увидевшая это Виола, просто выронила кружку из рук. ***От лица Андрея
Себя я обнаружил сидящим в позе лотоса, на крыше какой — то деревянной постройки. Сознание вернулось резко, будто бы меня разбудили громким гудком автомобиля. Открыв глаза, я заозирался по сторонам, пытаясь понять, как меня сюда занесло. Вроде только что лежал на операционном столе, в мед блоке. Только что Виола закончила зашивать мою рану на спине, только что Юля отпустила мою руку, но вот я уже неизвестно где. Из памяти вспыхнули события недавних снов: первый я помнил четко, мое попадание сюда, автобус, а вот второй…. кажется, увидел я его сразу после окончания операции. Но тут же все воспоминания о последнем растворились. «Нда, ну задачку мне подсунули. Но вот кто, и зачем?» Со всех сторон поляна, на которой расположилось здание, была окружена высокими деревьями. «Старый лагерь» — наконец дошло до меня. Солнце все еще ярко освещало земную поверхность, но дело близилось к вечеру. Из чего я определил, что сейчас не менее как седьмой час вечера. «Задерживаться здесь не стоит». Вскочив и размяв затекшие мышцы, я с удивлением обнаружил, что место, где недавно была рана от ножика, совсем меня не беспокоит. Я аккуратно сорвал бинт, которым была обмотана вся левая часть спины, и осторожно ощупал место недавнего ранения. Чувствовался неслабых размеров рубец, но крови уже не было. Рука, которой я трогал рану, нанесенную Алисой, была сухой. Хм, регенерация пока не подводит. Это очень хорошо. Странно то, что к Алисе я чувств никаких не испытывал. Никакой ненависти. Будто то, что она натворила — было правильно. Ну и ладно. Ко мне, думаю, больше нет претензий. И последние несколько дней меня никто трогать не станет. Теперь — то уж точно! Насмотревшись на небо, я засобирался спускаться. Проводить оставшиеся несколько дней на крыше, как ворон, я не желал. Тем более, я опять хотел есть, и поесть надо было очень плотно. Ускоренная регенерация обладала и своими минусами — для залечивания любого повреждения требовался биологический материал. Желательно состоящий из большого количества белков, углеводов, и так далее. Спрыгивать с высоты третьего этажа не очень хотелось, хотя я мог спуститься, не сломав при этом пару костей, но все равно необходимо было проверить сумки, что были оставлены мной совсем недавно. Беглого взгляда хватило, чтоб отыскать в крыше отверстие, через которое я свободно протиснулся вниз, на второй этаж, при этом задвинув на него большой кусок шифера, ранее закрывавший эту дыру. Внутри полуразвалившегося здания ничего не изменилось. Мои сумки, как и их содержимое, лежали на своих местах. Только пыль взметнулась после моего соприкосновения с деревянным полом комнаты, едва освещавшейся через единственное окно. Из верхней одежды на мне остались лишь штаны и майка, разорванная на спине. Куртки опять не было, хотелось надеяться, что она сейчас была у Виолы. Но забрать ее стоило. Так же у меня в карманах не обнаружился телефон. «Ах, ну да, он же у ребят» Вспомнив о том, как Костя включал на нем музыку за дверью, небольшое беспокойство про хранимое на нем большое количество музыки отошло на второй план. «Но забрать эти вещи все равно надо, негоже чужое себе прибирать, пока хозяин жив.» Взяв из вещей только свой кукри и проверив лезвие пальцем, я удовлетворенно кивнул — от малейшего прикосновения, дорогой, выкованный в настоящей кузне гуркхский меч оставил маленькую ранку, которая тут же начала затягиваться. Я надел наспинные ножны и всунул в них свое холодное оружие. Уже спускаясь по лестнице, я вдруг услышал звук резко захлопываемого люка. Я здесь был не один. Преодолев оставшееся до пола первого этажа расстояние прыжком, я тут же подбежал к закрытому проходу в подземку. Схватившись руками за металлические ручки, я приложил почти нечеловеческие усилия, и моментально отрыл люк. Внизу, из темноты, раздался мужской смех, а после него быстрое удаляющееся топанье. Кто — то решил поиграть со мной в салки. Только вот не подозревал невидимый беглец, что я сразу же спрыгну вниз и побегу за ним на грани своих возможностей. Через несколько секунд преследования, я понял, что нагоняю его…, но вот кого? Неподалеку раздался металлический скрежет — дверь бункера отворилась, показался неяркий свет и протискивающийся в помещение силуэт в пионерской форме. Дверь начала закрываться, забежать в еле видимый проход я бы не успел. Поэтому дождавшись, пока дверь закроется более чем наполовину, я резко ускорился и врезался в нее плечом в надежде, что убегающего отдачей снесет в дальний угол помещения. И я не ошибся. Глухой удар и звук падающих на пол предметов известил, что сила в этом мире передается как и положено, по формулам Ньютона. Я, не обращая внимания на заболевшее плечо, резко открыл дверь, зашел внутрь и вновь затворил ее, глядя на того, кого преследовал. Им оказался худой, длинноволосый парень, глаза которого скрывала челка. «Такую прическу всякие хикки да задроты любят.» Глаза я у него рассмотреть не смог, а вот странную улыбку, и стекающую со лба парня кровь заметил моментально. Тут меня осенило. Я понял, кто это. Поэтому взяв единственный стул, подставив его спинкой вперед, поближе к пытающемуся подняться, сел и сказал довольным голосом: — Ну рассказывай, пионэр.***
— А ты не так прост, как я думал.— начал парень, все еще пытаясь встать. — Не могу тоже самое сказать о тебе. — ответил я. — Ну, далеко забрался, много тайн узнал? — задал он вопрос, пытаясь взять ситуацию под свой контроль. «Вот же скотина обнаглевшая». — А в том ли ты положении, чтоб мне вопросы задавать? — с немного недовольным тоном спросил я. — Могу тоже самое спросить у тебя. — нагло ответил он, наконец усевшись на жестком полу поудобнее. «Может из себя хочет вывести? Этот перец не так прост, знает хоть и не намного больше меня, но вот запутать может легко. Не поддаваться на провокации!!!» Я откинулся немного назад, смотря прямо в глаза пионера. — В гляделки решил поиграть? «Точно вывести пытается, но зачем? Я физически его в несколько раз сильнее. Или же он за время, проведенное здесь, тоже чему — то научился? Недооценивать парня нельзя.» — Давай уж говори, чего хотел.— уже более спокойно поинтересовался я. — А разреши поинтересоваться: с чего ты взял, что мне от тебя что — то надо. — при этом пионер сделал упор на слове «тебя». — Хочешь сказать, что встреча с самым таинственным существом этого места — случайна? — Ты все еще считаешь себя хозяином положения? А зряяя. — тихо протянул он. «Хм, не нравится мне это. Так просто от него ничего не добиться. Пионер, как я помню, по канону очень хитрый тип, и пользы от него ожидать не стоит. А вот вреда… Насколько помню, один из майн — рутов игры, благодаря ему оканчивался. Ударом по голове главному герою. Спиной не повернусь, пока хоть что — нибудь от него не узнаю.» — Ты всего лишь пешка, хоть и зашедшая не на ту доску. — этот придурок продолжал говорить, пытаясь запутать и без того беспорядочные мысли, витавшие в моей голове. Но то ли дело мои родные мысли, которые мне не мешали, так появлялись новые вопросы, на которые жутко хотелось получить ответы. Но все это было его игрой, как мне самому хотелось думать. И я вдруг подумал, что надо идти наперекор его задумке, иначе пропаду. Почему — то доверия к пионеру пока не было никакого. Я молча встал и засобирался уходить. Если парень действительно хотел помочь, или сказать что — то важное, остановил бы. Взгляд упал на открытую дверцу шкафчика, откуда не так давно я вытащил консервы и бутылки со спиртным. «А пропади все пропадом!» Потерять память или остаться в лагере навсегда я не боялся. А это как раз было бы самое страшное, что бы могло произойти со мной. Однако в моем студенческом прошлом был такой момент, когда я потерял из памяти целый месяц. Лекции, сложные понятия, формулы. Они в голове отложились. Однако события вне учебного заведения: знакомства, пара пьянок, вроде бы даже секс с малолеткой на одной из вписок — об этом я ничего не помнил. До тех пор, когда люди, знакомые и не очень, вдруг начали рассказывать о наших совместных похождениях. То вдруг один напомнил о сходке, когда из — за двух закусившихся парней, в коллективной драке из тридцати рыл, несколько отправились в больницу, вроде бы даже по моей вине. То вдруг девушка, ранее мной невиданная, написала: по какой это причине я не звоню, и не пришел в кино вчера вечером. Уголовного вида мужик, пообещавший в случае чего помощи, и звавший через пару дней на праздник. На который я пришел, конечно же. Но никого там не узнал. Но вел себя естественно, как со старыми знакомыми. Объяснения данным событиям я придумать не мог. По голове тупым предметом не получал, по крайней мере близкие друзья о подобном ничего не знали. Всяких таблеток не принимал, разве что глицин. Действительно необычно. Но значения я особого не придал. Ничего такого страшного не произошло. Никто меня не пытался посадить за какое — нибудь правонарушение. Никто не предъявлял, за косяки. Так я про этот месяц и забыл. Но никому про него не рассказал. А то вдруг я у кого — то пять тысяч одолжил. Хитрых людей у нас немало. Тот, кто жил вместо меня тогда, сильно по характеру не различался, только друзья говорили, что я вновь каким — то спокойным стал. «Так вдруг со мной то же самое недавно произошло?» — вдруг пришла мысль в голову. Но я тут же ее откинул, вместе с пробкой, что закрывала полную бутылку водки. — Твое здоровье. — только и сказал я уже поднявшемуся на ноги пионеру. И тут же влил в себя содержимое, сделав несколько хороших глотков. — Ну, мне то оставь — преувеличенно жалобный голос Пионера заставил меня оторваться от распития. Глянув на его умоляющий взгляд, я все же протянул ему бутыль, которую он осторожно, будто сокровище взял из моих рук. — Не похож ты на тех, кто был тут раньше. Вот сколько народу я тут видел, никто на тебя не походил. Никак понять не могу, чего же ты тут забыл? Даже друг твой, и того проще — у него тут вайфу в реальном обличье живет. Ты, Андрей, сюда не просто так прибыл. — проговорил всезнайка, чуть ли не после каждого предложения делая глоток. Я же молчком продолжал стоять, надеясь, что водка хорошо развяжет лже — Семёну язык. И вроде как не ошибся. Хотя понимал, что его слова, как бабка надвое сказала. — Лагерь людей призывает, чтоб изменить в лучшую сторону. Чтоб от фобий избавить или характер поменять. Ты же, как я думаю, либо случайно здесь оказался — вместе с другом своим в одну дверь вошел. Вот так… — алкоголь намного быстрее вдарил в его голову, и пионер присел на мой стул, я же остался на ногах. — Либо… ох, даже не знаю. — постепенно полезной информации все меньше просачивалось из уст парня, тогда я решил аккуратно позадавать вопросы: — Так не только четыреста десятый сюда привозит? — полуподтвердил — полуспросил я, вспомнив о том, как по канону сюда попал Семен. И как попал сюда я со своим другом. — Ну да, некоторые и на подлодке атомной взрывались… «Значит, способов попасть сюда более одного, но вот откуда в таком светлом мире, полном добра и радости, такие страшные существа, как сайлентхилловские собаки и уродливые гуманоиды?» — как оказалось, эту фразу я произнес вслух. — Мне кажется, это все из — за тебя. — Пионер, уже точно не трезвым голосом, ответил на мой вопрос, показавшийся мне риторическим. — Выбраться то отсюда можно? — самый важный вопрос, как мне показалось, остался напоследок. — А почему нельзя? Многие выбрались, кого знал я, только разное количество циклов потребовалось. Кто — то и за один управился. Кому — то десяти хватило. Некоторые за сотню зашли. Кто — то даже и полную неделю не сумел прожить. Слабак… — после этой фразы я почему — то понял, каким именно образом этот неизвестный «слабак» выбрался обратно, в свой мир. — Ну, а кто — то, и за бесконечность не смог… — тут пионер погрустнел, явно тот кто не сумел, был он сам. «Ндаа, нелегка твоя доля, понятно теперь почему над Семеном ты поиздевался, скучновато стало, после такого то… каждую неделю одно и тоже…— Но черт возьми, я опять это сказал вслух. ДА ЧТО ЗА ХЕРНЯ?» — Тут уж ты прав. Надоело мне уже… А вот после вашего прибытия, как — то веселее стало. — Неужели насильники типа меня ранее сюда не попадали? — Я хоть и не считал себя таким полностью, но теперь понимал, что натворил таких делов, что совковой лопатой не разгрести, и штыковой не закопать. — Да как же, были, были и похуже, и геноцид всего лагеря был на моих глазах. — тут вдруг вспомнилось, что в один из дней, еще до лагеря, я раздумывал, что буду делать, если доведется попасть в волшебный мир. И мясорубка, в стиле «пилы» или «техасской резни дружбой» была далеко не на последнем месте списка. — Да ты и сам, небось, хотел так же сделать? — закончил парень, чей цвет глаз я никак не мог запомнить. — Будем считать это за риторический вопрос — только и сказал я. — Да лааадно, я тоже так делал. Только другу своему об этом не говори. Больно дороги ему обитатели здешнего заповедника. — с каждым словом, съездить по его лицу хотелось все сильнее и я понял, что долго сдерживаться не смогу. Что — то опять сорвало мой психологический ограничитель. Кулаки чесались жутко. Необходимо было заканчивать разговор побыстрее. «МОЯ КУРТКА!» — вдруг меня ошеломило. На ней же знак, сдерживающий, хоть и слова означающий довольно жуткие. Когда она на мне одета была, я как удав спокоен. Нужно срочно ее найти и забрать. — Монстры появились, вот что мне интересно стало. Вот никогда такого не было, самое большое событие, изменившее лагерь — это то, что один паренёк на рут Ольги вышел, и вместе с ней домой отправился. И то, что на ее место другую вожатую отправили. Более кардинальных изменений, я не наблюдал. — прервал парень мои мысли. — Но кто отправил то? — с надеждой задал вопрос я. — Этого я не знаю, да и знать не хочу. — Так разве, зная того, кто это место создал, или хотя б того, кто его контролирует, неужели бы ты не смог бы вернуться? — меня логика пацана удивила. — Да кто ж знает? Вот ребята простые, ни во что не лезли, кроме как к понравившейся девушке под юбку, и возвращало их… — А ты сунул нос сильно глубоко… — с пониманием ответил я. — Догадливый. — широко улыбнулся он. К этому моменту, мы «приговорили» всю бутылку. Поэтому сейчас следовало решать: распивать еще одну и закусить, или же прощаться. И решать нужно было мне. Пионеру на меня было наложить, хотя он и сказал, что из — за меня, эта неделя стала не такой скучной. Кто знает, может быть, с ним я больше не встречусь. Интерес победил необходимость в поиске оставленных телефона и куртки, и я полез за консервами и второй бутылкой, краем глаза следя за сидящим на стуле субъектом. Достав их, я сел на кровать, жестом подзывая к себе собутыльника. Его долго упрашивать не пришлось. Резко встав, чуть не потеряв равновесие, парень все — таки нашел в себе силы, и, прихватив стул, подошел и сел напротив меня. Консервы пришлось открыть об металлические крючки на кроватях, что предназначались для вешания на них одежды. Подкрепившись, и сделав трехочковые в сторону ведра, одобрительно хмыкнув друг другу, мы принялись продолжать банкет. — Ты меня за врага не держи, парень. — произнес он после нескольких глотков. — Такова моя доля — запутывать. Еще никто с моей помощью не оставался тут более чем на триста смен. Для вас, ценителей, думаю, пустяк. — За врага не буду держать. — сказал я, хорошо присосавшись перед этим к горлышку. — Но и за союзника считать не буду. — И на этом, икк, спасибо. — его уже неслабо развезло. — Ты вот намекни, есть ли способ сюда попасть тогда, когда вздумается? Вот единственный вопрос, что меня действительно волнует. — Действительно, странный ты, Андрюха. — я позволял всем как угодно изменять мое имя: Андрюха, Дюха, Дюша, Андрон. Хотя Андрей было как — то более слуху приятно. Но я промолчал. Несмотря на немалое количество выпитого, желание начистить кому — нибудь рыло горело внутри меня с той же силой. Звать, что ль, Пионера на стрелу с остальным лагерем? Вдвоем всем чердаки перевернем! — Какой есть. — только и сказал я наконец, справившись с чувствами. — Да просто все, кто со мной говорил, ныли без конца: как отсюууудааа выыыбратьсяяя? Вроде и ты поначалу, как предыдущие говорил. Но вот, удивляешь. Как не сказать то? Приезжать будешь, встретим как родного! Тут перед глазами встала картина: я, пионер в обнимку с вожатой, девочки… VODKA, MORE, SEKS. «А почему бы и да, блеать?» Так и началась великая пьянка, которую лагерь за бесчисленное количество циклов еще не видывал. «И я там был, самогонку водкой запивал, и буээээууээ.»