Жизнь без солнца

Угрюмая Штирия нисколько не согревала сердце девушки. Она, Штирия, была словно одной огромной тучей, предвещающей затяжные ливни и туманы, а холод словно становится частью людей, глубоко продираясь им в души и становясь их неотъемлемой частью. Ох, если бы девушка знала, как она была права... Что, по сути, значит человек перед неисправимыми обстоятельствами? Он словно бесполезная крупица, которая не сможет помешать тому, чему суждено случится. И самое противное это осознание своей беспомощности. Оно въедается кислотой в кожу, оставляет неизгладимые временем следы... И человек осознаёт, что он буквально ничто перед ликом неизбежной смерти. Саркастичный факт так и намеревался сорваться с её губ. Господи, зачем же думать о том, чего уже не сможешь исправить? Но мысли - самый что ни на есть настоящий яд, от него нет противоядия, они буквально сводят с ума.... Каждая мысль о НЁМ, о том, что его больше НЕТ буквально заставляла умирать от боли, рассыпаться изнутри с каменным выражением лица снаружи... Это было невыносимо. Холод медленно растекался по всему телу. Брюнетка плотнее закуталась в тёплую толстовку, которая была ей несколько великовата. Эти стены сжимали её словно тисками. Давили на тело, заставляя дыхание сбиваться, сердце биться в груди так сильно, что было больно, а голова раскалывалась от мигрени, пульсирующей в висках. Что чувствует человек, потерявший самое дорогое в своей жизни? Он теряет смысл жизни. Теряет самого себя в этой затягивающей пустоте одиночества, на которое сам себя обрекает. Что делать, когда от каждой мысли о НЁМ хочется просто взять и застрелить себя, чтобы не чувствовать этой боли? Что делать, когда о НЁМ напоминает буквально всё вокруг тебя? Одни замыкаются в себя, ища, увы, бесполезное утешение в собственном одиночестве. Другие пытаются найти смысл жизни в других вещах, людях. Они пытаются жить. Кармилла Карнштейн относилась к первому типу людей. Саркастичная, замкнутая в себе, она не имела огромного количества друзей, чтобы найти смысл жизни в чём-то другом. Старшая сестра Мэтти не в счёт, Кармилла готова была пойти ради неё на всё, она могла бы жить дальше ради неё и своей маленькой, милой племянницы. Она могла бы жить ради младшего брата Джей Пи, который, наверное, был единственным нормальным мужчиной в семье, не считая Теодора Карнштейна. Что касается Уилла... Хоть он и Джей Пи были близнецами, они были абсолютно разными. Уилл был засранцем. Бабник, нахлебник, никогда не работавший да и толком не учившийся ни в школе, ни в университете сейчас. Поразительно, как он ещё не спился, учитывая то количество вечеринок, которые он посещал. Они, с чересчур серьёзной и любившей немного пофилософствовать Кармиллой, не ладили с самого детства. Карнштейн боялась даже представить, что же будет между ними двумя без Теодора. Он всегда мирил их и находил средства воздействия на обоих. А сейчас... это будет полный разгром. Или Кармилла сядет за решетку, или Уилл убьёт себя сам своими вечеринками и прочими вещами, о которых Кармилла даже не хотела задумываться. — Ты до сих пор торчишь здесь? — голос Уилла с легкой ленцой вывел Кармиллу из задумчивости. Она со вздохом оглянула стены дома, казавшиеся сейчас серыми и холодными. Помяни чёрта, чтобы тебя.— Да ладно тебе! — Заткнись. Имей хоть каплю уважения, Уилл, и просто помолчи. — Тихо рыкнула на него девушка. Серьёзно? Этот человек, даже не явившийся на панихиду по Теодору сейчас смеет что-то говорить? Девушка немного успокоилась, поймав взгляд Джей Пи. Этот одуванчик ей нравился больше своевольного, не имеющего тормозов Уилла. Спокойный, немного застенчивый и стеснительный парень также больше предпочитал общество Кармиллы. Брюнетка молча развернулась, заходя в дом. Мэтти уже была внутри, оставив Шеннон, свою дочку, со своей супругой. Не нужно ребёнку видеть это, в этом Кармилла была солидарна со старшей сестрой. Незачем ребёнку пока знать о том, что существует беспощадная старуха-смерть. Кармилла относительно спокойно зашла внутрь дома, не ощущая былого тепла. Будет ли это место её домом без её отца? Этот дом - воспоминания о нём, как они вместе строили его, сколько воспоминаний оставили здесь... Черт, нужно пока перестать думать об этом. Нужно взять себя в руки. Это слишком сложно... Девушка часто заморгала, чувствуя, как непрошеная пелена на глазах начинает размывать всё, что её окружает. Не хватало ещё заплакать при Уилле, тогда он точно до конца жизни будет припоминать ей это. — Здравствуй. — Голос Мэтти невольно отпугнул этот холод, который медленно поглощал Кармиллу. Она сконцентрировала взгляд на старшей сестре, кивая в знак приветствия.- Джей Пи, Уилл.- Она поочередно кивнула братьям. — Ладно, это надолго затянется? — Уилл недовольно поморщился. Он уже, видно, пропустил пару бокалов горячительного. — Тебя здесь никто не держит. — Ледяным тоном говорит Мэтти. Неприязнь к Уиллу была схожей чертой характеров Мэтти, Джей Пи и Кармиллы. Действительно, как можно хорошо относиться к человеку, который не относится хорошо к тебе, да ещё и принимает твою помощь как должное? Правильно, хорошим отношением тут даже и не пахнет. Уилл только развернулся и, бросив фамильярное "Не скучайте", вышел из дома. Через некоторое время уже был слышен рёв мотора, но на него уже никто не обратил внимания. Они принялись приводить дом в порядок. Хотя, тут и делать-то почти нечего. Теодор всегда следил за чистотой своего дома даже в таком преклонном возрасте, даже не думая нанимать домработниц. — Не думай о нём. Его уже не исправишь. — голос Мэтти сбоку от неё успокоил вот-вот готовую начать рычать девушку. Джей Пи виновато улыбнулся, унося коробку с вещами вниз, на первый этаж. — Я знаю. Почему я всё ещё терплю его? — Кармилла с громким стуком ставит вазу на стол, слушая грохот, который прокатился по всему дому. Слишком громко, словно тут пустота - ничего, кроме стен. Мацка Бельмонд только грустно усмехнулась, продолжая вытирать пыль. Действительно, почему они до сих пор терпят его такие выходки? Конечно, сегодняшний его поступок следовало от него ожидать. Уилл никогда не проявлял какой-либо привязанности к семье. Ни к кому, даже к своему брату-близнецу, а тем более к отцу. Последний же души не чаял в сыне, но он хоть как-то держал его в узде. А сейчас... он наверняка даже забудет о том, что у него всё-таки есть семья... Кармилла даже не удивится, если однажды на порог этого дома явится какая-то левая девица, беременная и ищущая Уилла. Это вполне в его духе - это легкомыслие, мысль, что всё за него будет думать отец... Мать ушла из жизни рано, всё-таки таки, когда она умерла, Кармилле было всего шесть лет. И ожидаемо будет то, что он сбросит всё на них - алименты и прочие юридические вещи. Аж взбешивает, его поступки можно просчитать на несколько лет вперёд. Но, сказать по правде, она рада, что по завещанию компания отца переходит к ней и Мэтти. После выпуска из Сайласа Джей Пи также становится равноправным владельцем. Уиллу же он просто завещал крупную сумму, что, впрочем, его не сильно-то и расстроило... точнее, не расстроило, пока он подвыпивший. Или нанюхавшийся чего-то, кто его знает. Градостроительная компания Теодора имела огромный успех в Европе, и Уилл бы просто завалил весь труд жизни отца как карточный домик. Он ничего не смыслит в экономике, не знает, что такое работать, даже наверняка не знает, каким потом и кровью зарабатываются эти деньги, которые он тратит огромными кучами на женщин, выпивку и прочие атрибуты разгульной жизни будущего алкоголика, в итоге оставшегося даже без штанов. Конечно, есть мизерный шанс на то, что он, наконец, возьмётся за ум, но всё равно, труднее всего исправить даже если ты сам имеешь огромное желание. Конечно, может, Кармилла просто утрирует всё и преувеличивает, но её мнение основывается на её наблюдениях, скудных и немногословных - причём, не только из-за неё самой, - разговоров с младшим братом. И это мнение вполне обоснованное. — И... что дальше? - Карнштейн посмотрела на сестру. — Тебе или придётся переехать сюда, либо нанять заместителя... Кармилла глубоко задумалась. Действительно, что дальше? Нет, она нисколько не волнуется за компанию, специализирующуюся на архитектурном проектировании зданий и их строительстве. Она сама известный архитектор, тем более, давно работала вместе с сестрой в компании отца. По сути это семейное дело, передающиеся по наследству. А на счет Мэтти... Кармилла не сомневалась, что она переедет сюда насовсем. Но все же допускала мысль о том, что она может уехать домой. Тем более там, в Чехии, её супруга и дочь. — Ты же знаешь, что я останусь здесь. — Мэтти только улыбнулась. — Конечно, Лорейн придётся немного поуговаривать, здесь же до жути холодно даже летом. Но Шеннон будет рада видеть тебя. — Мэтти невольно улыбнулась, говоря это. — Я знаю. Я тоже соскучилась. — Кармилла повернула голову к окну, взглянув на туман, который был словно пелена, укрывающая окружающий мир от взглядов людей. Мэтти изучала профиль сестры. Они не виделись три недели, ведь брюнетке пришлось лететь в Польшу по делам компании. И по идее, она должна была пробыть там ещё неделю. Но она чартерным рейсом долетела обратно, едва узнав о том, что произошло. Мацка прилетела через час, а после всё закрутилось так быстро, похороны, панихида, встречи с юристами... Впервые за пять дней они смогли хоть как-то по человечески поговорить, хотя бы. Но что-то ей подсказывало, что Кармилла хочет остаться наедине с собой. Она знала брюнетку вдоль и поперёк. Решив сделать так, как хочет девушка, Мэтти под предлогом телефонного звонка удалилась. Карншейн потирает переносицу, ощущая благодарность. Ей действительно хотелось унять внутри себя эту бурю, которая грозилась перерасти в торнадо. Взгляд цепляется за большую картонную коробку, в гордом одиночестве стоящую на полу. Страшно представить, что его долгая жизнь собралась с одном большом ящике... Все его фотографии, вещи, записи, проекты, дневники... Все его воспоминания. И воспоминания о нём. Кармилла невольно вздрагивает, когда слышит резкую мелодию телефонного звонка. Девушка чертыхается, посмотрев на номер того, кто явно захотел умереть так быстро. Немного успокоилась, и даже удивилась, когда увидела номер Шермана Холлиса - семейного адвоката. Она знала его с самого детства, так сказать, он очень долго работал с ними. Насколько Карм знает, у него есть дочь, но лично с ней она не встречалась, знает только, что она журналист. Качает головой, отвечая на звонок. — Карнштейн. — пытается сделать так, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Прости за беспокойство, Кармилла. — его голос был слышен словно через толщу воды. — Вы свободны сейчас? Я должен передать вам кое-что по просьбе Теодора. — Это до завтра не подождет? — Кармилла устало потирает переносицу. Чёрт, сколько она уже на ногах? Три дня? — К сожалению, нет. — судя по голосу, Шерман тоже устал. — Хорошо, тогда где нужно встретиться? — Карнштейн поглядывает на коробку, которая всё так же спокойно стояла где-то в углу. Она выбрасывать всё это не собиралась, поэтому, скорее всего, всё это добро окажется на чердаке. — Думаю, всё-таки какое-то кафе, которое ближе, подойдет лучше всего. —Шерман словно кивнул. — До встречи, Кармилла. — До встречи. — Кармилла отключает вызов. Чёрт, что опять стряслось? Кармилла уже не может даже думать обо всем этом, хотелось просто упасть плашмя и спать. Спать, надеясь, что когда она проснётся, всё произошедшее окажется сном. Кошмарным сном. Но, к сожалению, это реальность, и девушка просто не могла сейчас мыслить трезво. Решив, что встреча с Шерманом всё прояснит, она быстро начала собираться. — Ты куда? — немного удивлённо спросила Мэтти, когда Кармилла уже готова была выйти из дома. — Холлис звонил. Сказал, что срочно нужно встретиться. Прямо сейчас. —Карнштейн пожала плечами. Мэтти промолчала, провожая взглядом сестру. Чёрт... если Кармилла замкнётся в себе пуще прежнего, она же не простит себе этого. Они обе были опустошены. Джей Пи пусть и также был опустошен, но он всё-таки держался лучше них обеих, а про Уилла и говорить ничего не надо - если он и сожалел о чём-то, так это о том, что потерял кормушку. Они трое были связанны сильнее, чем кто-либо, и Мэтти не позволит Кармилле утонуть в этой пучине боли. Девушка молча отходит от окна, когда чёрный ауди Кармиллы скрылся за поворотом.

------------------

— Рад видеть тебя.... — голос Шермана сейчас прозвучал несколько неожиданно. Кармилла словно вынырнула из воды сейчас, и перевела взгляд на мужчину лет сорока-сорока пяти, на лице которого сейчас росла щетина. Сколько Кармилла себя помнит, Шерман всегда выглядел ухожено, ни волоска на лице не было. Что же это он так запустил себя? — Я тоже, Шерман. — в некоторой степени спокойно, даже с ноткой холодности, говорит девушка. Она не хотела так с ним общаться, всё-таки, он ей не чужой человек, но сил больше не было, она просто не могла заставить себя вести хоть чуточку дружелюбнее. - Что там хотел передать отец? — О, вот. — Шерман понятливо кивнул, доставая папку из своего кейса. Его привычный классический костюм был немного помят, он, судя по всему, тоже не спал пару дней уж точно. - Это документы на имущество, на компанию и прочие ненужные бумажки, одна морока. Он сам хмурился. Выглядел так, словно действительно не спал неделю, мешки под глазами ярко выделялись даже на его смуглой коже, эта усталость на лице, кажется, у него даже седой волосок просматривался. Он словно постарел лет на десять. Хотя, не суждено, он тоже скорбит. Теодор был его другом... Поэтому Кармилла вполне могла представить, что он чувствует. Смерть Теодора была неожиданная для всех, впрочем, как и бывает всегда. — Хорошо, это всё? — Карншейн закрыла папку, только бегло скользнув взглядом по документам. Всё-таки, она архитектор, а не юрист, понять там она мало что могла. Помощь Джей Пи тут будет весьма кстати. Но все потом. Завтра, сегодня уже сил нет во всём этом разбираться. — Да. Это всё. — Шерман кивнул, понимая желание Кармилла остаться одной сейчас. Он испытывал тоже самое, но он обещал Теодору лично передать все это Кармилле. Лично. — Хорошо. Тогда не принимай на свой счёт, Шерман, но я устала и хочу поскорее свалить отсюда. — Карнштейн встала с мягкого диванчика. - Если что, ты всегда можешь зайти к нам. Даже дочь свою можешь взять, если она не боится. — Не беспокойся, я ещё успею надоесть тебе. — Холлис тоже встает. — Если что-то нужно, звони в любое время. — Да... спасибо, Шерман. Кармилла вышла на улицу, чувствуя, как холодное дыхание ветра бьёт по лицу. Девушка хмурится, на ходу разблокируя машину. Она забросила папку в бардачок, следом закрыв дверь. Прогуляться, что ли? Она же за рулём заснёт, а на холоде, вроде, спать не сильно-то и тянет. Поэтому, словно кивнув своим мыслям, Кармилла зашагала по асфальту, игнорируя проходящих мимо неё людей. Это опустошение, тоска словно давила изнутри. Как гидравлический пресс. И единственный выход - остановить саму машину, но как? Как можно так спокойно избавиться от этих чувств? "Отключить" их? Какой бы холодной она не казалась, она всё-таки человек, эти чувства спрятать не выйдет. От самой себя уж точно. Она всегда считала себя циником. Пофигистом, ей было всё равно на остальных, на их чувства... Она не славилась человечностью, добротой или просто альтруистом, хотя её семья могла сказать абсолютно другое. Но тогда почему у неё болит то, чего у неё, казалось бы, нет? Почему болит душа? Почему все самые лучшие люди умирают первыми? Это словно закон подлости, который работает беспрерывно. Его нельзя обратить, и, как Кармилла считала, его придумали специально для того, чтобы люди страдали. Самые грустные люди - самые добрые. Самые мудрые - люди, которые страдали слишком долго. Самые счастливые - те, кто вообще отказался от ожидания чего-либо от этого мира, это действительно счастье, ведь ты не разочаровываешься в людях, в самом себе. Не разочаровываешься в мире. Такой вот закон подлости, некоторые страдают по полной программе, а другие - нет. У некоторых нет ничего, у других есть всё. По сути, весь мир - несправедливость, какой бы она не выглядела. Карнштейн подняла голову, взглянув на пасмурное небо. Кажется, дождь срывается... да ну его. Когда её останавливал какой-то дождь? Правильно, ей плевать. Продолжает прогуливаться, не замечая, как дождь усиливается, словно гневается на кого-то... словно желает своими каплями, словно в приступе ярости, разбить этот мир, полностью окутать его водной пеленой, погрести весь мир под водой... Словно человек, желающий причинить боль обидчику, также ударить его, или бьющийся в приступе ярости изнутри, но спокойный, даже холодный снаружи... Карнштейн усмехнулась, спокойно убирая мокрые пряди с лица. Действительно, словно человек... Хотя, почему словно? Природа - такое же живое существо со своими чувствами... В разных обликах поражающее нас своей красотой и силой, после чего ты понимаешь, что ты всего лишь бесполезная песчинка по сравнению с ней.... А что, собственно, перед ней значит человек? Вот, взять даже характер природы... Природа необузданная, она настоящая, ведь если хочет, может осветить этот мир солнцем, хочет - может плакать, хочет, может смеяться, словно те самые задорные солнечные зайчики... А человек - существо нелогичное: причиняет боль любимым, отталкивает их, но сам при этом страдает и готов говорить, что это для их же блага... Человек может быть, казалось бы, солнечным и ярким, а внутри - хмурым серым небо, или наоборот - мрачный, словно небо перед дождём, а внутри - он словно солнце, которое готово светить не для каждого. Немного в мире таких людей, которые словно природа - хотят - смеются, хотят - плачут. Они настоящие, не играют роли... Так сколько же таких настоящих во всём мире? Кто действительно смелый, и готовый приносить себя и свои чувства в жертву ради этого мира? Кармилла не знала ответа. Она сама осознавала, что ненастоящая... Взбрыкивала, отталкивала от себя мысли о том, что она может быть настоящей, но она слишком много раз обжигалась, чтобы действительно быть такой, какая она есть. Брюнетка сама не заметила, как оказалась где-то вдали от города, в старой его части. На старом, уже отслужившем свое мосту. Под ним просто бурлила река, которая также словно стремилась куда-то, ударяясь о камни и скалы. Кармилла усмехнулась, но тут же остановилась, словно расслышав что-то в этом шуме реки и дождя. Тявканье. Такое жалобное, пронзительное, наверняка щенок... Кармилла посмотрела вниз, едва разглядев в пучине воды черный бултыхающийся комок. Точно щенок. Девушка прикусила губу, судорожно раздумывая. Что же делать? Так, пока она спустится по этому скалистому скользкому склону, щенка уже унесет или, хуже того, потопит где-нибудь. Девушка резко перемахнула через перекладины, толком даже не успев подумать.... Ледяная вода радушно приняла девушку в свои объятья. Карнштейн резко вынырнула, едва успев разглядеть этот чёрный скулящий комок...Течение сильное, повезёт, если его прибьет куда-нибудь... Кармилла сильнее начала грести. Щенок не так далеко, но силы из-за течения уходят слишком быстро. Словно она отбирает все силы, а всё тело сводила дикой судорогой от холода... Чёрт, как она вообще додумалась до такого? Прыгнуть за щенком в ледяную воду, в дикий холод? Кармиллу невольно пронзил дикий страх, ведь она думала, что больше не способна ничего чувствовать... никакой жалости, боли, только дикая, неукротимая тоска, которая словно поедала изнутри как сильная кислота. Девушка хватает щенка, наконец доплыв до него. Ухватывается за ближайший камень, пытаясь противиться сильному течению и не потерять этот скулящих немаленький комок шерсти, который дико дрожит да ещё и скулит. От чувства жалости просто хотелось провалиться сквозь зе... эм, воду. Кое-как карабкается на скользкой скале, прижимая скулящий мокрый комок шерсти. Ох, дабы ещё раз не свалиться назад... и вообще, что этот комок шерсти там делал? Девушка наконец забралась наверх, дрожа от холода словно этот пресловутый щенок. Так, нужно же вроде в ветеринарную клинику... Насколько она помнит, тут рядом должна быть. Выдыхает облачко пара, сама вздрогнув, когда небо разрезала молния, а гром эхом прошелся по небу. Чёрт, сейчас она действительно попала. Брюнетка сильнее прижимает к себе щенка, хотя от этого не было никакого толку, она промокла ещё когда шла сюда, а сейчас с неё буквально течёт вода, а всё тело быстро и верно замерзает... Решив, что чем быстрее она окажется у клиники, тем лучше для щенка, она бегом бросилась в населенную часть города. И только дождь уныло стучал каплями по асфальту, словно провожая девушку.