***
Кай заходит в знакомое здание института под пристальными взглядами всех окружающих: кого знает и кого никогда не видел; все курсы следят за ним, тихо шепчась, стоит ему только ступить вперед и оставить их позади. Он тяжело сглатывает, перебирая в голове всевозможные варианты событий, приведшие к таким итогам, но ничего не приходит на ум — способностями они уже давно не пользовались. Резкий звук оповещения о СМС отвлекает настолько неожиданно, что Ким непроизвольно вздрагивает, ощущая холодок, пробежавший по спине, и, тихо матерясь, достает телефон, обнаруживая сообщение от друзей с их местоположением. Далеко идти не приходится — они в неиспользуемом в начале дня кабинете на первом этаже. Чонин уверенной походкой и с твердым взглядом проходит туда, запирая дверь, надеясь, что подслушивать их всё же не станут. — Где Лухан? — Кай хмурит брови, осматривая друзей, устроившихся на первых партах и на преподавательском стуле. Глаза всех, и прежде наполненные болью, кажется, ещё больше потухают, рассматривая совсем неинтересный пол при упоминании имени их китайского приятеля. — Его поймали, — не отрывая взгляда от линолеума, отвечает твердым голосом Крис. — Вчера. Он сопротивлялся, но они смогли вколоть ему что-то. Сехун резко спрыгивает со стола, на котором до этого момента сидел, и быстрым шагом выходит из кабинета, пряча глаза от каждого находящегося в помещение человека. — Как они его нашли? — Чонин подавляет жалость к О и желание пойти за ним и поговорить, продолжая разузнавать информацию, от которой сейчас зависели их жизни. — Мы же не пользуемся силами. — Да чёрт его знает! — неожиданно вскрикивает Бэкхён, так же спрыгивая со стола и вскидывая руки. — Ненавижу их! — шипит он, закрывая лицо ладонями в попытках спрятаться от жгучей реальности. Чанёль не заставляет себя долго ждать, быстро подходя к парню, обнимая его и шёпотом давая ложные обещания. Ничего хорошо уже не будет. Раскрыли одного — раскроют и остальных. — Сехун сказал, что давно уже заметил за ними слежку, но сваливал всё на богатую фантазию и усталость, — Ву говорит ровно, его голос ни разу не дрогнул, но взгляда так и не поднимает. Внутри карих глаз слишком четко отражаются события прошлого. Кай понимает его, хоть и в тайне надеется никогда не почувствовать того же, что и друг. — Как думаешь, есть шансы… — Чонин замолкает, осознавая абсурдность вопроса. У них никогда не будет шанса выстоять против «них», тех, кто способен забрать посреди улицы и убить в лаборатории. — Тао убили почти сразу, — Ифань переводит дыхание с секунду, понимая, что не время для воспоминаний, им нужна свежая голова, а не забитая призрачно-ужасающим прошлым. — У Лухана способности не такие уж сильные, так что, кто знает, сколько он там проживёт, — пару секунд тишины даётся на обдумывания и взвешивания «за» и «против» спасения друга, но никто не решается предложить план, «против», к сожалению, перевешивают. — Если они вышли на Ханя, боюсь, и мы в опасности. Сейчас нужно продумать план действий. Бежать смысла нет, всё равно найдут. Пока расходимся, ведём себя как обычно, притворяемся, что о Лухане ничего не знали. И, как только все начинают собираться, Крис подходит к Чонину, задумавшемуся, продолжающему стоять на своём месте, и тихо, чтобы никто не услышал, говорит: — Дио не стабилен, ты ведь тоже это чувствуешь? Не рассказывай ему пока ничего, мало ли, что последует за этим эмоциональным всплеском, — Ким качает головой в знак согласия. Нестабильность До ощущают только те, кто чувствителен к способностям остальных, и Кай благодарен за то, что таких людей в их команде всего два: если остальные узнают об этом, точно с ума сойдут от всех навалившихся проблем. Страх перед учёными ничтожен по сравнению с ужасом, настигающим при известие о неспособности контролировать свои силы человеком, которому по силам разрушить целый мир.***
Белые стены, белый потолок; всё давит на нервы, ослепляет в какой-то мере, кажется, что находишься в закрытой со всех сторон коробке без возможности выхода, а потом оказывается, что так и есть. Он заперт. Страшнее только быть запертым в своих иллюзиях.***
За прозрачным стеклом ветви царапают небо под натиском сильного ветра, птицы в страхе кричат, разлетаясь кто-куда, облака приобретают все более тёмные оттенки серого. Вот-вот хлынет дождь, затопив собой всё вокруг, точно так же, как топит Лухана истерика, который сейчас неизвестно где, неизвестно и что с ним происходит. Так кажется Дио. Он сидит напротив окна на неудобном стуле, совсем не замечая затёкших мышц, всматривается в уродливую картину мира пустым взглядом, обдумывает происходящее, и если присмотреться, то можно заметить, что на дне карих глаз хорошо запрятана истерика, такая же, как и у Ханя. Или почти. Горшок, в котором некогда с комфортом жил кактус, ныне валяющийся на полу в ногах Кёнсу, покоится средь разбросанной по всей поверхности когда-то белого подоконника земли, верхний слой которой сгустками пыли витает перед холодной поверхностью стекла. Кай заходит в дом с предварительно натянутой улыбкой, всё ведь в порядке. Но, замечая состояние До, понимает, что всё далеко не в порядке. Кёнсу знает, и эмоции вновь переполняют его, подбавляя силы способностям. К проблеме один добавляется проблема два. — Эй?.. — тихо зовёт Чонин, пытаясь привлечь внимание, но его никто не замечает. Он проходит аккуратно, чтобы не напугать, медленно поднимает с пола многострадальное растение, дабы никто не пострадал от его острых иголок, и со спины обнимает До. Тот вздрагивает, наконец-то замечая вернувшегося парня. — Ты знаешь? — голос хриплый из-за долгого молчания, глаза же хоть немного, но начинают блестеть. Вот только от слёз или же присутствия любимого? Ким ничего не замечает, сам погружаясь в раздумья и окунаясь в мир голых деревьев и холодных улиц Сеула. — Мы не сможем ему помочь, — Каю думается, что он опережает вопрос, засевший в голове старшего, но тот лишь качает головой, едва слышно произнося «знаю». Всё-таки не первый день в команде и воспоминания о Тао свежи. Больше тишину квартиры не прерывает никто. Дио зарывается лицом в шею Чонина, задыхаясь ароматом одеколона, геля для душа и тела, и, закрыв глаза, пытается представить, что всё настолько же хорошо, насколько было утром, и в планах всё ещё собраться всей компанией в грядущее воскресенье. Кай неспешно перебирает пальцы Кёнсу, обдумывая план дальнейших действий, сосредотачивая всё внимание на способностях своего парня и наслаждаясь его теплом и мерным дыханием.***
Способности До Кёнсу не выходят из-под контроля ровно так же, как и сам До Кёнсу из дома. Он призраком бродит по квартире, мебелью пропадает дни напролёт у окна: то играя с землей из горшка, в котором возвращается к привычному ритму жизни чудом спасшийся кактус, устраивая на своём подоконнике «песчаные» мини-бури, то листая интересную книгу, заставляющую еще больше уходить в думы, то следя за жизнью снаружи, в руках теребя кубик Рубика, который никак не собрать в таком вихре мыслей. Медленно, шаг за шагом, сжимали сердце ненавистные тиски, образовавшиеся страхом за Лухана, канувшим в неизвестности; за мир, что грозился вот-вот сломаться в руках простого корейского парнишки с непримечательной внешностью и фамилией До; за остальных из их труппы «уродов», как любил шуточно назвать команду Тао, кто метался то туда, то сюда в надежде спрятаться от зорких глаз правительства, натягивая маски непринужденности для окружающих, чтобы не заподозрили; за Чонина, у которого шансы выжить в этой канители были выше всех. И, если бы не этот, вроде как, счастливчик-Ким, Дио бы уже взаправду стал призраком, за мыслями забывая поесть и лечь спать. Что творится внутри старшего, Кай не спрашивал, притворяясь, что все эти скрытые чувства просто не замечает, даже опухшие красные глаза после звона будильника, потому что До это было просто не нужно. Он не хотел казаться ещё слабее, Чонин понимал всё. Обнимал по ночам, слушал сбитое дыхание, ощущал влагу, касаясь чужой подушки, а утром как ни в чём не бывало усаживал за стол и кормил. Его очередь готовить завтраки теперь всегда.***
Белые коридоры кажутся нескончаемыми: ты вроде бы идешь, а вроде бы и с места не сдвинулся. И так каждый раз, когда в теле появляются силы на то, чтобы встать, а глаза более или менее привыкают к обжигающей белизне без единого пятнышка, без намёка на тень.***
Не дающиеся сосредоточиться ни на чём мысли отступают так же неожиданно и быстро, как и когда-то атаковали. Сердце всё ещё выбивает ритмы волнения, вспоминая о запертом в неизвестности лучшем друге и о команде (***
В аудитории на скучной паре неожиданно поворачиваются друг к другу лицом Крис и Кай, понимая, что наступает худшее из того, что они могли ожидать. И так же внезапно они выбегают из кабинета, заставляя на секунду замешкаться тараторящего что-то непонятное преподавателя. — Ты тоже чувствуешь? Голова адски болит! — Крис кричит на бегу, потирая весок, только вот это не поможет избавиться от чужой боли. — Да, — Чонин серьезный, даже слишком для него-то, а в его глазах читается неприкрытый ужас, потому что такая нестабильность впервые, и способности на этот раз чересчур сильны. — Слишком долго, я телепортнусь. Ифань на секунду останавливается, как и друг, и осматривает его, ожидая, когда тот исчезнет. Только ничего не происходит, ну, если не считать того, что Ким стоит перед ним пару секунд похожий на нечеткую голограмму. — Он слишком нестабилен, это и нам передалось. Придется по-старинки, — Ву тяжело вздыхает, качая головой, и вновь начинает бежать. — Догоняй. Чонин пару секунд смотрит потупленным взглядом на свои нечеткие ладони, которые всё же возвращаются к нормальному состоянию, и следует за другом, задыхаясь, скорее, не от бега, а от сбившегося из-за паники ритма сердца. Лишь бы успеть. В телефонной трубке непрерывные гудки, заканчивающиеся «До Кёнсу не в состояние ответить, так что вам стоит поспешить» (не совсем этим, но у Чонина в голове механические слова отражаются именно так). Квартира закрыта изнутри — как обычно, когда кто-то оставался дома, снаружи не открыть. Крис, словно умирающая на берегу рыба, бьется в жалких попытках о дверь, жаль, его способности ограничиваются лишь левитацией, но та уже старая на его удачу и всё же сдается под натиском сильного плеча. Киму кажется, что он никогда так быстро не преодолевал расстояние коридор-гостиная, но все размышления забываются, как только он видит валяющегося на полу Дио, схватившегося за голову и изгибающегося от ломающих тело способностей. Кай пытается обнять, успокоить, нашептать какие-то нужные слова или просто отнести своего парня как можно подальше от окружающих, но ввиду паники, заполнившей сердце и разум, да еще и нестабильности своих способностей, может лишь держать за руку и говорить едва слышным шёпотом глупости. Он совсем забывает о Ифане, стоящем где-то в дверях, перед глазами только зажмурившийся парень, кажущийся таким хрупким и беззащитным сейчас, но на самом деле способный уничтожить целую планету. Правда, через секунду и тот исчезает из вида, остаётся только темнота.***
Белый, что повсюду, давит на нервы. Кай с где-то и как-то приобретенным бессмертием в сотый раз просыпается и бредёт по не заканчивающемуся помещению километры, не совсем понимая, где он и кто он, слепо ища выход затуманенным взором. Вот только его нет, и даже кажется, что никогда не было. Ноги уже начинают болеть, а сон одолевать, так что парень просто опадает на пол, скатываясь по стене, удобнее устраивает голову, и вновь отправляется в царство Морфея. Очередное декабрьское спокойное утро с Дио под боком и спасением мира в его лице вновь картинками маячит на задворках усталого сознания. Призраки прошлого навсегда остаются с нами, особенно, если когда-то они были не просто жизнью и необходимостью, а целой вселенной. Кай проснётся и найдёт выход только тогда, когда спасёт Дио в конце этой невеселой сказки, основанной на реальных событиях.