Деление на ноль

Прыжок - и они опять на новом месте. На этот раз - действительно красивом, стоит признать. Маленький островок посреди бескрайнего моря, а они оказались на кусочке суши, отделённой от остальной части, обжитой существами, очень похожими на людей. Мэйбл так и называет их - "люди", но их всего несколько десятков человек, небольшая община, и Билл не считает нужным тратить их время на этих пресмыкающихся. Однако Мэйбл нравится море - "всегда мечтала на нём побывать!" - поэтому она возвращается на косу и садится прямо у воды, поджав под себя ноги. Палочкой рисует на мокром песке какие-то символы и закорючки. - Один вечер, Билл, - говорит она ему. - Можешь пока полетать, - отмахивается она от него. Билл и рад бы, но ему не нравится поведение Звёздочки. Не то что бы она прогоняла его, он-то знает, что может вернуться в любой момент, просто она уже несколько... дней или недель? такая. Мысли у неё то и дело путаются, часто возвращаются к нему самому, Биллу, но она тут же их прогоняет. А ещё какой-то закат. Постоянно ей снится. Словно на закате должно случиться что-то важное. Что именно - Билл не знает. Должно быть, это связано с той ведьмой, которую они с Мэйбл встретили около месяца тому назад. Но что такого старуха могла наговорить девочке? Так что несколько недоумевающий Билл кружит над островом, даже не обращая внимания на деятельность "людей" внизу. Пока это измерение не подкидывает ему сюрприз. Довольно неожиданный. Да настолько, что Билл Сайфер даже чувствует некоторую растерянность. Человек. Самый обыкновенный, мужского пола, одет в вязаное подобие свитера, брюки, грубую обувь. Светлые взлохмаченные волосы, широкая улыбка, напевает что-то себе под нос. На вид ему лет восемнадцать, но Билл привык считать земными мерками, а кто знает, сколько ему на самом деле. Собственно, странность в том, что Билл ощущает некую связь с этим парнем. Довольно сильную, похожую на... - Ну да, проклятие, - рассказывает парень, когда Билл является перед ним, заморозив окружающую действительность. - Мои родители - мир их праху - когда-то заключили сделку с могущественным демоном, пообещав ему взамен своего первенца. А это оказался я. Вообще-то, я первый и последний их ребёнок - около пяти лет назад они утонули в море. Билл пытается вспомнить - кажется, что-то такое... Ещё до того, как он оказался призван Шестипалым в то, другое измерение, которое позже привык считать своим, он бродил по измерениям, прыгая бесцельно, наслаждаясь свободой, а однажды, вроде бы, попал сюда. Как интересно течёт тут время! Сделка... глупая до невозможности - обеспечить их семью рыбой до конца жизни. Решили поиграть, первенца предложили сами. Менталитет у них такой, ничего никогда не жалеть, а рыба важнее родных детей. Но парень, кажется, совсем не расстроен - улыбается, словно ему предложили миллион. - Так что теперь это тело твоё, - он дотрагивается пальцами до метки на шее. Да, тогда Билл любил клеймить своих потенциальных жертв. - Делай, что хочешь. А что он хочет? На кой ему сдался этот юнец? Билл задумчиво взвешивает все "за" и "против". "Против" оказывается больше, парнишка не нужен ему совсем. Если только... - Что ж, приятель, - издевательски протягивает Билл. - Раз уж сделка заключена... Я, пожалуй, воспользуюсь твоим мешком костей на некоторое время. - Сколько угодно! - а, ну всё ясно. Чем раньше Билл его отпустит, тем раньше он избавится от проклятья. - Метка уж очень жжёт иногда. - Она пропадёт, - кивает Билл. А потом - раз! и он уже в теле парня, поменявшись с ним местами. Быстро и легко, словно тело ждало его всё это время. Билл разминает конечности, крутится на одном месте, оглядывая нового себя со всех сторон, а паренёк, зависший в воздухе в виде призрака, начинает исполнять кульбиты. - Во имя великой Мирд и детей её! - вопит он. - Хаха, так я теперь могу проходить сквозь стены?! - Да-да, а ещё тебя никто не видит и не слышит, - терпеливо объясняет Билл прописные истины, поправляя воротничок рубашки, торчащий из-под горловины свитера. - Это же... - парень хватается за голову. - Столько всего можно... - Развлекайся, - ядовито усмехается Билл. Множество возможностей - ооо, это точно! И самое интересное - что скажет на это Звезда. В основном, Билл принял решение одолжить на время это тело именно ради неё. Только от предвкушения её реакции улыбка против его воли появляется на лице. Что же она сделает? Несколько вариантов развития событий вертятся в голове, но на самом деле Билл понятия не имеет, как поведёт себя Мэйбл. Она способна на всё, и Биллу хочется предстать перед ней в самом лучшем виде, просто на всякий случай. Жаль, конечно, что одежда паренька просто кошмарна, грубые ткани и жуткие фасоны. Последняя рыбацкая мода, ага. Но выбора нет, поэтому Биллу приходится смириться, надеясь, что Звёздочка не обратит на это внимания. Когда он находит её, Мэйбл всё ещё сидит на песке, вглядываясь в бескрайнюю морскую гладь. Вокруг - ни души, лишь небольшой песчаный пляж и каменистые выступы. Билл кашляет, привлекая внимание. Мэйбл оборачивается и вытаращивает глаза. - Ты ещё кто такой? - Нехорошо так быстро забывать старых друзей, - Билл как будто разочарованно качает головой. - Я всего лишь сменил оболочку, а ты уже делаешь вид, что мы незнакомы! Ай-ай, Звёздочка! Она вскакивает, глаза распахиваются ещё шире. - Билл? - произносит Мэйбл немного охрипшим голосом. - Собственной персоной, - кивает он. - Откуда у тебя тело человека? - она наступает, грозная, кажется, что сейчас могущества ей не занимать, - убьёт одним только взглядом. - Опять кого-то обманул?! - Мог бы, - пожимает он плечами, - но мальчонка сам предложил взять его тушку на прокат. Это такая интересная история, ты только послушай: когда-то давно его родители заключили со мной сделку - вот, видишь, метка на шее? А потом они откинули коньки, а я, конечно, и думать забыл про свой маленький подарочек, хаха, зато смотри, как весело получилось! Можно теперь делать с ним всё, что угодно, таковы условия сделки. Выгодно получилось, даже сам не ожидал, честно скажу. Но его смех вянет, когда он видит взгляд Мэйбл. Она смотрит на него так... как будто отказывается признавать его существование в принципе. - Так это правда ты... - шёпотом произносит она, потирая виски. - Ну да. Хочешь, докажу? Вчера ты жаловалась мне на то, что почти забыла вкус мармеладных мишек... Билл осекается. Кажется, дело принимает серьёзный оборот. В глазах Мэйбл мелькает несколько эмоций сразу, она поджимает губы и осторожно тыкает пальцем Биллу в плечо. - Ай? - разводит тот руками. И тогда Мэйбл с надрывным всхлипом замахивается, и что есть силы заряжает ему кулаком в живот, всего лишь чуть ниже солнечного сплетения. Отличное начало. Билл видит мушки перед глазами, но не издаёт ни звука, в то время как Мэйбл смотрит прямо перед собой, словно на что-то решаясь. Что там, в её голове? Какие силы борются между собой? Какие одержат победу? В последний миг Биллу кажется, что она ударит его снова, но она вдруг как-то обмякает. Снова всхлипывает. - Ну зачем... - произносит она чуть слышно. Похоже, что в ней что-то сломалось, лёд тронулся, какие-то давно скрываемые тайные переживания только что вылились наружу, и почему? Только от того, что он показался ей в человеческом виде? - Ты даже не понимаешь, что ты натворил, - качает головой Мэйбл с жутковатой улыбочкой на губах. И тогда Билл понимает, что просто синяками он не отделается. Разум демонов не имеет основ и может вместить в себя многое, но человеческое тело интереснее. Оно может испытывать множество чувств одновременно, хотя зачастую одни чувства заглушают другие. Когда Мэйбл ударила его, Билл ощутил боль, и эта боль напомнила ему о хороших деньках, когда он мог позволить себе поразвлекаться так, как хочется. Так что боль была даже приятной. Но когда Мэйбл подходит ближе и берёт его за руки, сплетает пальцы со своими в трогательно-доверчивом жесте, Билл знает, что не должен ощущать ничего необычного, однако чувства скрываются в этом теле, и их слишком много. Пытаясь идентифицировать хоть несколько из них, Билл путается, поэтому пропускает момент, когда Мэйбл обнимает его, утыкаясь лицом в грудь, в тепло шерстяной вязки. - Ах, я такая дура, - говорит она будто сама себе. - Жалкая ошибка природы. Развела тут сопли. Если бы кто-то увидел меня сейчас, то сказал бы, что я сошла с ума. Вполне возможно. Потом она поднимает голову и глядит Биллу в глаза, улыбаясь криво, изрекает со вселенской мудростью в голосе: - Потому что мой ум давно порабощён. Биллу становится жутко интересно, о чём она думает в этот момент. Когда стоит здесь и говорит такие вещи. Что происходит в её мыслях? Спустя мгновение ему дают возможность понять. Когда Мэйбл привстаёт на цыпочки и, закрыв глаза, как взрослая, целует его в губы, Билл понимает, что нет ничего более неправильного и в то же время безупречного, ни в одной вселенной. Ну да, он сам виноват. Только он предпочитает считать это заранее спланированным сюжетом; точнее, предпочитал. До этого момента. Кажется, в расчёты закралась ошибка. Стэнфорд Пайнс в своё время не простил бы ему такого. Мэйбл Пайнс другая. Она этой ошибкой воспользовалась по своему усмотрению. Она обвела погрешность розовым маркером и навесила сверху бантик. Она заставила Билла Сайфера смотреть в глаза собственным промахам, превращая их в пользу для себя. И заставляя его самого желать быть человеком, который наслаждается своими грехами. Отчаяние. Вот что, должно быть, двигает Мэйбл, когда она прижимается ближе, обхватывает крепче, целует усерднее, так, что слёзы из глаз - у неё. Весь демонический род взвыл бы, но Биллу всё равно, ему плевать на остальной окружающий мир давным-давно, сам не заметил, как это случилось, но случилось; к тому же он вдруг осознаёт, что хотел прикоснуться к своей Звёздочке по-настоящему много лет, и, может, именно поэтому он и воспользовался шансом и вселился в это нескладное тело. Так что он аккуратным жестом заправляет Мэйбл прядь волос за ухо, а потом целует в ответ. Мэйбл пугается. Она дёргается, наверное, это инстинкт - жертва должна избегать хищника, таков закон любого измерения. Мэйбл на законы измерений плевать тоже. Ловушка захлопывается для них обоих одновременно - Мэйбл вцепляется в его свитер на спине, Билл кладёт руки ей на талию - звук щелчка ещё звенит в воздухе некоторое время. Хищник опасен до тех пор, пока не приручён. Но даже тогда целоваться с ним было бы глупо, Мэйбл понимает это и отстраняется, тяжело дыша. Билл ожидает, что она отпрянет совсем, но она только усмехается: - Самая большая идиотка на свете. Влюбиться в демона - как в каком-то дурацком романе. Как будто моя жизнь без этого не была достаточно нелепой. Ты бросишь меня теперь? - спрашивает она, не глядя на него. Билл должен был бы отпустить её, это самое разумное решение; конечно, она внушила себе какую-то там "влюблённость", такую чертовски неподходящую и противоестественную, такую порочно соблазнительную и многообещающую. Её губы манят не хуже отрицательных чисел, её слипшиеся от слёз ресницы кажутся выстроенными с математической точностью, в её глазах - бездна поглубже квантовой теории поля. Кто он такой, чтобы удержаться от искушения? В этот момент Билл рад, что он не человек, которому нужно делать выбор между добром и злом, тем, что хочется, и тем, что необходимо. - Звёздочка, - шепчет он ей, - я ведь не бросил тебя, когда ты сказала, что ненавидишь меня. Кстати, что с этим случилось? Я думал, я самое противное тебе существо во Вселенной, даже как-то привык к этому статусу. Мэйбл улыбается чуть искреннее. - Тебе идёт это всё, - говорит она, шмыгая носом. - Быть... таким. Заставлять меня считать тебя величайшим злом. Но знаешь - ты не злой. Ты просто... присматриваешь за мной самым ужасным способом из возможных. - Звучит как оскорбление моих истинных намерений, - отвечает ей Билл. - Если бы я хотела тебя поблагодарить, я бы сделала это иначе, - внутри ловушки, оказывается, была ещё одна ловушка. Мэйбл целует его снова, но на этот раз по-другому. Не потому, что у неё нет другого выбора, а потому, что это и есть её выбор, её решение, возможно даже взвешенное и найденное приемлемым. Она вообще может вести себя хоть чуточку предсказуемо? Определённо, нет. Иррациональность - то, что привлекало Билла везде и всегда. Отличия, белые пятна на чёрном, исключения, незаурядности - чем больше, тем лучше. Мэйбл Пайнс состояла из незаурядностей целиком с головы до ног. Когда она задирает его свитер с уверенностью человека, занимавшегося подобным не раз и не два, Билл даже позволяет себе не удивиться. Точнее, где-то вдалеке мелькает мысль, что это как минимум странно, но она тут же тонет под шквалом других, разных, но имеющих одну суть - оказывается, есть вещи приятнее боли. Прикосновения тоненьких пальчиков к коже создают заряды тока, электрическое поле, грозящее Биллу вылетом из тела - хуже щекотки, это намного хуже, честное слово! - но он не может себе этого позволить. Так же, как не может остановить это всё. Здесь от него уже ничего не зависит, всё в руках этой девочки, а кто знает, что взбредёт в её головку. Биллу положительно интересно, насколько далеко она готова зайти. ...Довольно далеко, как выясняется вскоре. Мэйбл издаёт чуть слышный стон, проводя ладошками по его груди, и Билл явственно ощущает, как мир вокруг просто перестаёт существовать. Натыкается на преграду и бессильно обваливается вниз. Рассеивается молекулами, рассыпается атомами, проникающими в самую сердцевину его существа. Крошка Мэйбл, пережившая всех своих сородичей, и дряхлый как сам космос Билл, которого она безжалостно перекроила на свой вкус. Запах померанца и пыли в воздухе становится уже не таким навязчиво-агрессивным; Билл стаскивает свитер с себя, рубашку - следом, Мэйбл помогает ему с пуговицами, быстро-быстро, не размыкая губ, не теряя контакта, осознанно и целенаправленно. Она опускает руки ниже, на ремень его брюк, он в свою очередь собирается избавить от одежды её. Её свитер оказывается почти совсем прохудившимся, и под ним только тоненькая маечка, кожа Мэйбл тут же покрывается мурашками, порыв внезапного ветра путает волосы, и Билл обнимает её, а она обхватывает его за шею, словно они являются любовниками уже четверть века, не меньше. Параллельные прямые пересекаются в тот момент, когда Мэйбл сама нетерпеливо перемещает его руки ниже своей талии, когда расстояние между ними становится меньше нуля, когда одолженное человеческое тело начинает казаться Биллу неплохой такой заменой его собственной оболочки чистой энергии. Значит, вот так, Звёздочка? Детские игры закончились? Хочешь показать, на что ты способна? Что ж, ладно, он тоже может кое-чему её научить. И Билл с некоторым сожалением (сожаление - это хорошо или плохо?) отрывается от её губ, прочерчивает дорожку ниже, вдоль трепыхающейся жилки на беззащитном горле, впервые за долгое время не скрытом воротником свитера, и прикусывает её кожу над ключицей. Не сильно, но так, чтобы она поняла: в боли есть свои преимущества. Мэйбл в ответ обжигает его плечи рваным полувыдохом-полустоном, её ногти впиваются ему в спину, и Билл предупреждающим жестом перехватывает её запястья. - Учти, - шепчет он ей самым коварным голосом, - дальше я не остановлюсь. - Ну, я тоже привыкла доводить дела до конца, - в тон ему отвечает Мэйбл (откуда только что взялось?), и этот её обольстительный тон вкупе с ярким румянцем, покрывающим щёки, тяжело вздымающейся грудью и дрожащими коленками просто не оставляют Биллу иного выбора. Она будет принадлежать ему. Здесь и сейчас. Отныне и навеки. Пусть он может выразить свои исключительные эмоции только с помощью примитивных физических контактов, это то, что нужно его Звёздочке, то, чего она хочет, и его собственное тело хочет тоже. А вся остальная Вселенная может хоть удавиться. Они опускаются на песок, Мэйбл смотрит на него снизу вверх, щурится от солнца и всё это начинает походить на глупую мелодраму, когда она говорит: - Пляж - это так романтично. Только сейчас Билл обращает внимание на то, что за их спиной шумит прибой, волны набегают на берег и скатываются обратно в своём особом ритме. Романтика тут вовсе ни при чём. Лишь математика: что будет, если поделить на ноль? Мэйбл, конечно, уверена, что делить на ноль нельзя. Это простой и лёгкий способ отмахнуться от действительности, которая на самом деле далеко не так бесхитростна. Песок перекатывается под ними, сыплется, прилипает к коже; Мэйбл отрицает очевидное, Билл доказывает невозможное. Их руки переплетаются, дыхание перемешивается, на двоих - одно мгновение, в котором сливается всё, оборачивается вокруг тончайшей эфирной завесой, но не разделяющей, а наоборот сплачивающей. Ближе, глубже, проникновеннее, чувственнее, до самого центра раскола, щерящегося изнутри чёрной пропастью. Билл полагает, что если люди занимаются таким постоянно, то носить одежду вообще не обязательно. Она только путается и мешает, отнимает время, но Мэйбл, кажется, нравится наблюдать за тем, как он стягивает с неё юбку, с себя - брюки, застревая в штанинах; она смеётся, очевидно, думая о том, что хорошо смеётся тот, кто делает это последним. Смех обрывается звенящей ниточкой жемчуга, осыпающегося на тёплый песок, когда Билл проводит ладонью по внутренней стороне её бедра. Мир окрашивается в ослепительно яркие цвета - для неё, теряет последние краски - для него. Монохромность никогда не была его фишкой, но рядом с ней всё остальное кажется наспех намазюканной картинкой, почему-то выставленной для всеобщего любования. Он бы не смог отвести взгляд, даже если бы захотел. Очевидно, есть вещи, перед которыми даже демоны бессильны. И одна из таких - потрясающих - вещей сейчас перед ним. И он может её касаться. Существует ли рай на самом деле? Ад - совершенно точно, но рай, если бы мог существовать, находился бы здесь и сейчас, в крошечном участке дикого пляжа, островка песчаной косы, отрезанного от остальной суши, среди покрытых мхом камней, прямо у кромки воды. Мэйбл вцепляется в его плечи, как утопающий в спасательный круг, прикасается щекой к щеке, высохшие дорожки слёз уже почти незаметны. Она хочет сделать вид, что ничего не боится, что неспособна на сомнения и мандраж, но Билл чувствует это в ней, природу не обманешь. Маленькая хрупкая лань ластится ко льву, и пусть он давно перестал быть свирепым, она ощущает трепет. Но сейчас разделить их неспособен даже страх - древнее, мощное оружие, тем более он. Билл убирает волосы с её лба, целует, будто ненароком, а волны шумят за спиной и Мэйбл вдруг распахивает глаза широко-широко и спрашивает надломленным голосом: - Скажи мне... я красивая? "Ты делаешь это потому, что я - это я, а не по каким-то другим причинам?" - слышит Билл. Он мог бы сказать, конечно, что это не имеет ровно никакого значения для него, внешность слишком поверхностна, отмахнуться от этой темы так же, как сделал это в первый раз несколько лет назад, но если для неё важно услышать настоящий ответ, он скажет правду. - Да, - отвечает он. Вот же дурилка! Она боится не потому, что он демон и это всё неправильно априори, а потому, что он может счесть её недостаточно красивой. Её, затмевающую собой солнца всех вселенных разом! Назвать её красивой - всё равно что назвать ослепительную звезду лампочкой. - Я не оставлю тебя, пока ты сама этого не захочешь, - говорит Билл, справедливо считая, что именно в этом кроется причина её опасений. - Тогда ладно, - улыбается Мэйбл, глядя ему в глаза. - Потому что я не смогла бы снова остаться одна. И знаешь что? Ты на самом деле очень милый. Назвать демона милым - всё равно что сказать камню, что он тот ещё обаяшка. Но Билл не успевает вставить какое-либо замечание, потому что Мэйбл резко и глубоко целует его, скрещивает ноги у него за спиной, а её руки гладят и скользят, и недоверие к нему испаряется с лёгким пшиком. Билл подхватывает её, футболку - долой, бледная молочная кожа так и просит попробовать на вкус, он покрывает поцелуями её плечи, прикусывает, оставляя красные метки, Мэйбл запрокидывает голову, дышит прерывисто, устраняя границы и стирая приличия. Поддаваться всепоглощающему чувству отсутствия контроля оказывается идеально и невообразимо приятно. Билл готов зарычать от удовольствия, когда Мэйбл двигает бёдрами ему навстречу. Пропасть внутри утробно ворчит, соглашаясь. Может быть, у него нет жизненной необходимости во всём этом, но какие-то прорехи заполняются, углы сглаживаются, ломаные линии выпрямляются, дроби становятся целыми числами. Критическая точка, взгляд глаза в глаза, молчаливое согласие; пальцы зарываются в песок, воздух раскалён до предела, Мэйбл стонет с изяществом первой леди и страстью дикой кошки. Атомный взрыв где-то в голове Билла должен был бы выбить его оттуда, но какая-то неведомая ранее сила держит его внутри, хотя конечности на пару секунд немеют. Система летит к чертям, перпендикуляры склоняются друг к другу, шум волн отражается в барабанных перепонках хлопками фейерверков. Небо и земля, звуки и образы, всё смешивается и перестаёт существовать за одно короткое мгновение. Такого чувства Билл не испытывал раньше никогда, и не мог бы представить, в каких иных обстоятельствах подобное можно ощутить. Две звезды сливаются воедино, взаимодействуя друг с другом с силой настолько разрушительной, что образуется чёрная дыра, в которую затягивает Билла с головой, и проваливаться в неё оказывается настолько сладостно, что он теряет управление всего на мгновение, но этого оказывается достаточно, чтобы его истинная сущность вырвалась из тела, успев задержаться лишь самым краешком сознания. - Эй-эй, - Мэйбл хлопает его по щекам, возвращая его в реальность. - Куда собрался? Он фокусирует зрение на её лице - точно, это он, это она, и они вместе, он ещё внутри человеческой оболочки, солнце клонится к закату, но связь ещё крепка. - Это смерти подобно, - с трудом выговаривает он, разрывая интеграцию, буквально падая рядом с ней на песок и чувствуя внезапную жуткую слабость во всём теле. Его мутит; демоническая сущность и человеческая борются между собой, каждая считает другую врагом, пытается отторгнуть. Так было, когда он последний раз вселялся в человека, мальчишку Пайнса, больше уже, кажется, сотни лет назад. По крайней мере, земных лет. Тогда сама же Мэйбл победила его простой щекоткой, заставив сдаться, а сейчас... Удержала внутри. - Всё настолько ужасно? - хихикает Мэйбл, поворачиваясь к нему; песчинки облепили её плечи и застряли в волосах, он протягивает руку, чтобы стряхнуть их. - Поверь, я делал гораздо более ужасные вещи в своей жизни, но не все из них были похожи на смерть. И возрождение одновременно. Он знает, что периодически ему будет не хватать этого убийственного чувства. Не хватать тёплых ладошек на своих плечах, пальчиков, вырисовывающих узоры на его коже. - Угадай, что я пишу, - говорит она с хитрой улыбкой, но он знает, что сердечко её всё ещё стучит в диком ритме, она чуть подрагивает; песок ещё тёплый, но солнце почти зашло, и мир окрасился в ярко-красный. - Тебе нужно одеться, - говорит он, протягивая ей свитер и майку. - И мне тоже, ещё возвращать это тело, а я не думаю, что владельцу понравится... Мэйбл не даёт ему закончить. Вжимается, утыкаясь лбом. - Ещё пару секунд. Пожалуйста. Он закрывает глаза. Быть демоном разума, живущим в её голове - проще и удобнее, но возможность обнимать её, держать за руку и просто стоять рядом бок о бок прельщает не меньше. Однако срок истекает, и Билл одевается сам, помогает Мэйбл и в последний раз целует её, вытирая большим пальцем непрошеную слезинку с её щеки. - Ты никак не можешь остаться? - с детской надеждой спрашивает она. - Тогда мы не сможем прыгать, - объясняет он, и Мэйбл сразу кивает. - Ага, ну да, разумеется. - Знаешь, что будет, если поделить на ноль? - спрашивает он, желая немного приободрить Мэйбл. - Делить на ноль нельзя, - упрямо говорит она. - На примитивном уровне - нет. Но в общем смысле - можно. Она сердито шмыгает носом. - И что же будет? - Бесконечность, - отвечает Билл. Мэйбл смотрит на него, думая, что это ответ с подковыркой, желая найти настоящую суть в его глазах. Потом морщится и отталкивает его от себя. - Отлично. Возвращайся быстрее. Я не хочу больше здесь оставаться. Её плечи поникли, она обхватила себя руками и подошла к самой кромке воды. Волны облизывают носки её балеток. Когда он возвращается, уже в своём привычном облике, Мэйбл улыбается. - Давно не виделись, треугольная голова. Он юркает в её разум как раз в тот момент, когда солнце зашло окончательно и наступила ночь. - Ты так и не отгадал, что я написала, - слышит Билл её разочарованный голос, но сам только хмыкает. Он и так знает всё, что она хочет ему сказать. Всё до последнего звука. Восемь букв, три слова. О, он знает.