в зените

      Полумрак. Темнота смутно очерчивает два силуэта: один застыл в небрежной позе посреди кровати, облокотившись на изголовье, другой же стоит недалеко, прямо перед ним и скрывает руками неясный предмет.       Хосок с замиранием и волнующим любопытством ждёт обещанного волшебства, периодически поджимает губы. Тэхён улыбается довольно и мгновения оттягивает нарочно. Магия требует времени. А он — интриги.       Щелчок.       Сквозь сумрак пробились миллиарды разноцветных песчинок, окропив и осветив всю комнату своей размытой цветовой гаммой. Хосок слегка зажмуривает глаза, улыбаясь, и смотрит наверх, туда, где виден танец планет в сопровождении горящих звёзд.       Возвышенно.       ...Когда каждая секунда заполняется завораживающим волшебством чего-то поистине невероятного. Одна планета сменяет за собой другую, утопает в несказанном сиянии звёздочек, каждая из которых напоминает брильянт, сверкающий в золотистых лучах света и переливающийся радужной палитрой. Звёздная пыль припудривает небо... Полумесяцы обрамляют сумбурное полотно...       Притягательно.       ...Когда Тэхён становится ближе совсем незаметно. Хосок отвлекается и видит перед собой — почти нос к носу, — как любимые большие карие глаза пристально смотрят в его. Они будто бы горят от отражающихся хроматических отсветов на радужке. Хён улавливает в них что-то, что неведомо никому, кроме них одних. Это не подлежит огласке. Это лучше оставить несказанным, спрятанным за семью небесными печатями.       Оба улыбаются застенчиво, нежно. Тэхён сцеловывает отблеск мерцающих разноцветных огоньков ночника с его улыбки. Хосок чувствует, как внутри разгорается непотухающее пламя феникса, всё чаще ускользающего из тягостного заточения и возносящегося высоко-высоко... Может быть, именно туда, к звёздам, где всё земное не имеет место быть; где нелогичное приобретает осознанное нахождение ответов.       У Тэхёна тот же феникс обжигает изнутри. Хосок чувствует терпкую, но до безумия отрадную горечь пепла на Тэхёновых губах... Сейчас их чувства в зените.       Одержимо.       ...Когда Хосок вдыхает его поцелуи. Тэхён руками легко обхватывает стройную талию и тянет вниз, заставив тем самым лечь. Хён кротко повинуется, когда юноша подминает его под себя. Хихикает глухо, когда тот носом по чувствительной шее водит да дыханием своим щекочет. Выдыхает томно, когда Тэхёновы влажные губы припадают к месту чуть выше ключиц, туда, где кожа стала наиболее восприимчива к прикосновениям из-за раздражения от колкого воротника шерстяного свитера. Тэхён неосознанно задерживается на этом участке его тела, ласково прикасается к воспалённой кожице, дарит успокаивающий эффект.       Тэхён наслаждается. Наслаждается медленно и робко, ибо с прекрасным следует обращаться бережно, по-особому. Ему никогда не надоест вдыхать пряный опьяняющий аромат с нотками опалённой июльским солнцем кожи Хосока, который заставляет бесконтрольно млеть в собственном мироощущении; он преподносит какую-то немыслимую сладость Тэхёновому фениксу.       Хосок — его губительный порок. Его Дьявол Желаний, способный склонять к подчинению.       Нежно.       ...Когда Тэхён пристраивается сбоку, утыкается в яркую-преяркую рыжую макушку, напоминающую пылающее светило в самом его зарождении на востоке. Как же ты удивительно пахнешь солнцем, подмечает для себя Тэхён и мягко усмехается. Он пальчиками проходит по Хосоковой талии, обводит её изгибы и его к себе прижимает сильно, предельно тесно. А тот прячет руки в широких Тэхёновых ладонях и глаза от удовольствия жмурит.       Горячо.       ...Когда фениксы достигают своего апогея, будто бы раскалённым углём переполняется грудная клетка.       И чуткая кожа ожогами вновь и вновь распаляется, когда его руки податливого тела касаются...       Хосок наслаждается. Ему нравится, в каких сладких мучениях изнывают их фениксы. Их фениксам невероятно нравится, когда они друг друга касаются. В такие моменты Хосок понимает, насколько сильно они оба возвышаются над пустым, суетным в этом мире.       Сжигаются препятствия — и фениксы становятся невероятно высоки. Они — недосягаемы.       Россыпью звёздной пыли кропятся их силуэты во тьме, и танец дуэта звёзд и планет подчинены только им двоим...       И чуткая кожа ожогами вновь и вновь распаляется, когда его руки податливого тела касаются, а на губах чужих мерным голосом оседает: «Я тебя чувствую...»