Я подарю тебе меч

Лианна мечется по постели. Сильные руки удерживают ее за плечи, влажная ткань касается покрытого испариной лба. Женщина в белом переднике наклоняется к ней и произносит какие-то слова. Но Лианна их не слышит. В ее ушах гремит битва. Они с младшим братом сражались в богороще турнирными мечами. Брат был слабее и не так искусен, и Лианна гоняла его вокруг сердце-дерева, пока он не закричал: «Сдаюсь!» Тогда она остановилась: «Видел бы отец, что ты сдаешься девчонке!» Бенджен улыбнулся и отсалютовал ей мечом: «Видел бы отец, как ты фехтуешь, вместо того, чтобы вышивать в своей комнате!» Лорд Рикард Старк гордился тем, как ловко дочь сидит в седле, и называл ее «своенравной дикарочкой», но ни он, ни старшие братья никогда не одобрили бы рубку на мечах. «Свою битву женщина ведет на родильном ложе», — так считали все. Лианне кажется, будто мечи, звон которых ей слышится, разрубают ее на части. Боль ломает и корежит тело, огнем взрывает внутренности. От нее вновь хочется сбежать в утешительный и прохладный сумрак воспоминаний. Лианна знала, что Бенджен только дразнится. Ему она могла доверять. Он был целиком предан сестре, вдобавок, она обучала его приемам, подсмотренным у старших братьев, Брандона и Неда, на главном дворе. Ей было достаточно лишь раз взглянуть на поединок, чтобы понять и запомнить движения. Меч и она — одно целое, так же, как она сливалась воедино с лошадью, когда скакала верхом. Но для отца она сама была норовистой лошадью, которую хотят поставить под седло. Не бывать этому. Лианна не позволит сделать из себя домашнюю южную леди с нежными и беспомощными руками, которыми можно лишь расшнуровывать корсаж перед своим мужем и господином, маленькими ножками, созданными для подушек и портшезов, мягкими грудями и животом, отвисшим от многочисленных родов. У Лианны руки сильные, исцарапанные и в мозолях от меча и поводьев, длинные мускулистые ноги, делающие ее лучшей бегуньей, чем братья, плоский живот и маленькая грудь. Ей часто говорили, что она красива — лорды ее отца и северные воины, но это не та красота, которую ценят на Юге. Она — волчица, а не комнатная собачка. К звону оружия примешиваются крики. Лианна силится разобрать слова, но ей мешают чьи-то громкие стоны. Дорнийка в переднике, смутно знакомая, наклоняется к ней: «Тужьтесь сильнее, ваша милость». И Лианна понимает, что стонет сама. С копьем она тоже управлялась неплохо. Ничуть не хуже Фрея, Хэя и Блаунта, которых вызвала на поединок на турнире в Харренхолле. А в седле держалась куда лучше, что и решило исход всех трех схваток. Потом ей пришлось бежать, ведь Рыцарь Смеющегося Дерева, как ее прозвали из-за улыбающегося белого чардрева на щите, не мог бы поднять забрало перед королем. Лианна рассчитывала сделать круг по окрестным лесам и незаметно вернуться к братьям, но принц Драконьего Камня нашел ее быстрее. Крики за окном башни становятся громче. Там не турнирный поединок, там бьются насмерть. А она бьется насмерть здесь. На постели, усыпанной увядшими лепестками зимних роз. Дорнийка в переднике — кажется, ее зовут Вилла — снова протирает ее лоб влажной тканью: «Тужьтесь, ваша милость. Еще немного». Принц Рейгар Таргариен закричал ей: «Остановитесь, именем короля!», и она остановилась раньше, чем сообразила, что могла бы ускакать прочь. Принц один и, если она доберется до леса, точно ее не догонит. Никто лучше нее не умеет мчаться на лошади через густой подлесок, полный камней и корней. Но он уже подъехал к ней и коснулся рукой ее забрала. Лианна сняла шлем, с вызовом глядя на него. В глазах принца появилось изумление, которого она и ждала. Но она еще ожидала гнева: «Какая-то девица побила помазанных рыцарей!», презрения: «Дурно воспитанная северная дикарка!», холодной жестокости: «Я с позором верну вас вашему лорду-отцу!» Рейгар не походил на великого воителя, зато сладко пел и играл на арфе так, что сама Лианна разрыдалась, слушая его недавно на пиру. Ему должна была быть противна девушка, сражающаяся и носящая доспехи. Но в устремленных на нее дивных темно-лиловых глазах Лианна увидела лишь восхищение. Раздается особенно громкий вопль — и затем тишина. Но она уже не следит за тем, что происходит снаружи, она сама воет от боли — надрывно и протяжно. И вдруг истерзанное тело охватывает сладостное забвение. Рядом снова кто-то кричит, но совсем по-другому. С радостью и торжеством человека, только что пришедшего в этот мир. Принц сохранил ее тайну. Лианна возвратилась в Харренхолл, никем не замеченная и не узнанная. Бенджен и Хоуленд Рид промолчали, оставив свои подозрения при себе. В последний день турнира она чинно, как подобает знатной девице, сидела вместе с родными на предназначенных для них местах и следила за схваткой самых лучших бойцов Семи Королевств. Рейгар никогда не был лучшим ни на копьях, ни на мечах, но в тот день, казалось, боги наделили его особенной удачей. Он выиграл все поединки, победив даже непревзойденного Барристана Отважного. Трибуны рукоплескали серебряному принцу, даже король в своей ложе соизволил улыбнуться. Лианна смотрела, как Рейгар медленно ехал вдоль рядов, где сидели прекраснейшие девушки королевства. На конец копья он надел венок из зимних роз. Интересно, думала Лианна, любит ли их Элия Дорнийская?.. Ведь наверняка свою жену принц Драконьего Камня выберет королевой любви и красоты. Но копье опустилось, и венок, обдав сильным, кружащим голову ароматом, скользнул на колени Лианне. «У вас сын, ваша милость». Она открывает глаза. Вилла кладет ей на колени белый сверток, из которого торчат лишь крохотные кулачки и сморщенное личико. Она всматривается в еще нечеткие, искаженные криком черты. Глазки широко раскрыты, их взгляд еще туманен, но уже видно, что в них серый лед Старков, а не аметисты Валирии. И покрывающий головенку пушок темный, а не серебристый. Эти зимние розы опьянили Лианну. Она потерялась в глубинах лиловых глаз, думая лишь о том, какое это счастье любить и быть любимой. Принц сообщил ей о пророчестве, о сыне льда и пламени, который может родиться только от союза между ними. «У Таргариена может быть две жены», — сказал ей принц, и она согласилась даже на то, чтобы стать второй. Но Брандона возмутило внимание к ней принца, и не было сомнений в том, что его сватовство не будет принято. Тогда Лианна сбежала от отца и братьев, и от жениха, за которого ее сватали. Жениха, который похвалялся своим молотом на турнирах и своей молодецкой удалью в борделях. Они с Рейгаром преклонили колени на Острове Ликов, посреди густого леса из чардрев, и поклялись друг другу в вечной любви. Она прикладывает сына к груди и в это время слышит шаги. Кто-то поднимается. Лестница в Башне Радости узкая и крутая, в ней больше сотни ступенек. Лианна пересчитала их все по многу раз, пока ей не стало слишком тяжело взбираться наверх. Теперь их отсчитывает кто-то другой. Кто-то, чья поступь ей очень знакома. Рейгар увез ее далеко на юг, в Дорнийские предгорья, в одиноко стоящую башню, которую называл Башней Радости, и первое время они действительно были счастливы и наслаждались друг другом. Но вести с Севера настигли их и там, скорбные и грозные. Брандона возмутило похищение сестры, и он отправился к королю требовать поединка с наследным принцем, а погрузившийся в пучины безумия Эйрис приказал убить и его, и явившегося держать ответ вместе с сыном лорда Рикарда. Наступило болезненное отрезвление. Едва оправившись от удара, Лианна собралась было мчаться домой, но Рейгар удержал ее. «Ты им уже не поможешь», — уговаривал он Лианну, и слезы блестели на его щеках, показывая, как он сочувствует ее горю. Она все равно порывалась ехать, пока не почувствовала легкие толчки внутри себя. Смутное подозрение последних месяцев обернулись уверенностью. Она носит Принца, который был обещан. Лианна перекладывает младенца к другой груди. Он сосет, причмокивая, и кажется совершенно довольным. Она осторожно гладит пальцем темные волосики, но глаза ее не отрываются от двери. Шаги слышны все ближе. Человек идет медленно, осторожно. Это воин, который за каждым изгибом лестницы ждет засаду. Или же он ранен. Сердце Лианны на мгновение замирает. Она догадывается, кто это может быть. Потом они услышали о войне. О том, что Роберт Баратеон, за которого ее хотел когда-то отдать отец, и ее брат Эддард созвали знамена, и полкоролевста поддержало их. Лицо Рейгара было серьезно и печально, когда он прощался с ней, но взгляд полнился надеждой. «Я возглавлю королевское войско и одержу победу, — сказал он, — а потом все будет по-другому. Вот увидишь». Лианна отправилась бы с ним, не будь ее живот уже таким тяжелым. В тот день она последний раз поднялась по лестнице. Дальше она не покидала своей комнаты, глядя в окно, как тренируются охранявшие ее рыцари Королевской гвардии. А потом ворон принес известие о гибели Рейгара от молота Роберта на Трезубце, и Лианне показалось, что ее жизнь закончилась. Она плакала целыми днями. Все вокруг напоминало ей о ее принце — книга на столике у окна, которую они когда-то читали вместе, забытая арфа со спущенными струнами, увядшая корона из синих роз, которой он увенчал ее в дни их любви. Она стала отказываться от пищи, не в силах проглотить ни кусочка. Она дошла уже до крайней степени отчаяния, когда сир Эртур Дейн в своих белых доспехах королевского гвардейца вошел к ней в покои и преклонил колени: «Ваша милость. Горе от такой потери невозможно избыть, но вы должны быть сильной ради принца». Она взглянула на него и увидела на суровом лице следы слез. «Ведь он был лучшим другом Рейгара и тоже любил его». «Принца больше нет», — сказала она с болью в голосе. «Он здесь», — возразил ей Дейн и коснулся рукой ее живота. И маленький принц толкнулся ножкой, будто отвечая на приветствие своего рыцаря. Дверь открывается, и она видит Неда. Брат устал, изможден, в погнутой запыленной броне и в руке у него окровавленный меч. Лианну охраняют три рыцаря, неужели он убил их всех?.. Нед останавливается на пороге и всматривается в полумрак комнаты. «Сестра!» — произносит он, бросаясь к ней. Лианна непроизвольно стискивает ребенка, и тот принимается хныкать. Нед замирает как вкопанный в двух шагах от кровати. «Что… Что это?» — говорит он в растерянности. Лианна приподнимается на подушках, выпрямляется, насколько хватает сил. Может, она великая грешница, из-за которой погибли отец и Брандон, но малыш, ищущий сейчас ее грудь, ей дороже целого мира. «Это мой сын, — говорит она, глядя брату в глаза. — Обещай мне, что ему не причинят вреда».