Правление Роберта Баратеона

      Северянка мерила шагами свои покои, неистово проклиная все и вся. Из окна можно было наблюдать Черноводную, сиявшую в отблесках солнца, но погода была последним, что волновало Лианну Старк. Нет, Красный Замок был для нее клетью. Её место на Севере, её дом — угрюмо-каменный Винтерфелл. Не Башня Радости в Дорне, не Красный Замок Королевской Гавани. Одна клетка всего лишь сменяется другой.       Практически всё своё время она проводила наедине со своим сыном, своим Джоном, дивясь внезапной доброте нового короля. Он всегда был добр к ней, напоминала она себе, но сейчас она была слишком зла, чтобы уделить внимание своему единственному ребенку. Человеком, которого ей хотелось бы сегодня видеть, был Роберт.       Услышав скрип двери, она отвернулась от окна и посмотрела на вошедшего. В комнату вошёл король, ее законный муж, коим ей до сих пор было непривычно его называть. Только взглянув в его глаза, она поняла, что он выжидал, зная, что правильнее будет заговорить, когда жена, отвоеванная восстанием, остынет.       — Почему ты мне не сказал? — она с трудом сдерживала злость, но голос ее не дрогнул. Он даже стал спокойнее обычного. Лианна не говорила так спокойно со времён Харренхольского турнира, про себя отметила она.       Роберт подошёл ближе, глядя на Лианну сверху вниз. К собственному удивлению она видела в его синих глазах радость и уверенность. Что же его так радует? Что же придало ему столько уверенности?       — Потому что я знаю тебя и знаю, что бы мне на это ответила.       Лианна все с тем же спокойствием, граничащим с безэмоциональностью, кивнула.       — Сказала бы, но все же ты не удосужился меня спросить.       Она почувствовала, что голос дрогнет, если будет сказано еще хоть слово. Роберт посмотрел на нее с вымученной улыбкой.       — Не думаю, что нуждался в твоем мнении или вмешательстве именно в этом… В этом деле. Как, впрочем, и ты когда-то. Я женился на тебе, несмотря ни на что, Нед убедил, что ты не сможешь без ребенка, и я оставил его с тобой, — он никогда не называл его по имени и не обозначал его ее сыном, предпочитая слово «ребенок». — Я тебя ни разу не попрекнул, Лия.       — Ты только что сделал это, — произнесла она с такой долей злобы и презрения, на которую только была способна. — Ты — король, Роберт, что скажет народ о короле, приведшем в обитель власти бастарда? Что скажет Великий Септон? Не переживаешь о своей репутации?       — Не больше, чем о твоей. Народ и Великий Септон скажет о бастарде короля не больше, чем скажет о бастарде его королевы, — лицо Роберта исказилось, приняв истинно свирепый вид. Он прорычал каждое слово, и Лианна невольно подумала о том, каков ее муж в бою. Он отошел от жены и ударил кулаком о стену. — Он мой сын, — тихо сказал Роберт, но голос его звучал жестко.       — От какой-то шлюхи, — фыркнула Лианна, глядя прямо в синие глаза короля. Его взгляд похолодел в один миг.       У наследника Штормовых Земель с ранних лет был вспыльчивый характер, все это знали, но он никогда не повышал голос на нее, на возлюбленную, которая стала теперь его женой и королевой. До сегодняшнего дня.       — Мне нет дела, что ты думаешь о нём и о его матери, но больше никогда не смей так говорить о моём сыне! — она опустила голову и отступила от Роберта на один шаг. — В нём моя кровь, у него мои глаза, и поверь, хоть я люблю тебя, как не любил ни одну женщину, он мне в тысячу раз дороже тебя, — продолжил он уже спокойнее.       Слёзы навернулись Лианне на глаза. Она вспомнила, как после коронации Роберт приехал в Винтерфелл. Она стояла рядом с кроваткой Джона, когда он вошёл. В тот момент мысли северным вихрем вертелись в ее голове и самая ужасная была о том, что Баратеон велит убить сына своего врага или — того хуже — сам убьет его. Собственная жизнь потеряла для нее значение в тот день, когда пришла весть о смерти Брандона и отца. Взгляд Роберта был холоднее льда, раньше он никогда на нее так не смотрел, обычно его взгляд всегда был тёплым, словно летнее море. Король, не сказав ни слова, прошёл по комнате мимо Лианны и заглянул в кроватку. Тогда он обернулся и пошёл к двери, но уже у дверей холодно бросил:       — Он очень похож на тебя.       Наверное, именно это позволило ему в какой-то мере принять Джона. Лианне даже не хотелось и думать о том, что было бы, походи ребенок на Таргариенов.       Сейчас она через силу подняла взгляд на Роберта. Так и должно быть, ребёнок всегда дороже всех, Джона она всегда будет любить намного сильнее, чем Рейегара, чем отца, чем всех остальных вместе взятых. И больше, чем Роберта. Она совсем не подумала об этом, переполненная своей детской злостью на бывшего жениха, не желая думать ни о чем, кроме поступка Роберта, перечеркнувшего все пылкие любовные признания. Но он не сделал ничего плохого, он поступил правильно, взяв ответственность на себя.       — Мне жаль, Роберт, я не должна была тебя упрекать. — дорожки слёз потекли по щекам, оставляя чуть влажные следы. Роберт подошёл ближе и рукой смахнул их.       Король и муж грустно улыбнулся. Лианна обняла его, уткнувшись лицом в грудь. Может быть, она никогда не полюбит его, но после всего, что случилось, после восстания, которое он поднял из-за неё, после того, что она натворила, стоило попробовать быть с ним… Ласковее, нежнее. Лианна хотела бы полюбить его так же сильно, быть доброй женой. Волчья кровь, сказал бы отец, и этим все сказано.       — Его зовут Джендри, — первым прервал молчание Роберт. Лианна перестала всхлипывать, спокойно слушая мужа. — Он родился пять дней назад, его мать умерла. Я даже не знал о том, что у меня будет ребёнок, но чертов Варис и его пташки в курсе всего. Он сообщил мне только двумя днями. В тот же день я пришёл к Джендри, только увидев его, я понял, что он мой сын. Мой сын, Лианна. Он от семени Баратеона, и я не мог его оставить. У него тёмные волосы и синие глаза.       Роберт замолчал, поэтому Лианна решилась добавить:       — Прямо как у тебя, — ей не понадобилось даже поднимать глаза, чтобы понять, что король улыбается. И никогда еще не было ей так приятно от осознания своей правоты.